Дуглас Брайан - Жертвоприношения не будет

— Я… не могу, — пробормотала девушка.

— Тебя никто не заставляет ничего делать, — заверил Конан. — Просто будешь спать рядом со мной. Видишь ли, — добавил он с серьезным видом, — иногда мне снятся кошмары. Особенно после таких вот историй. — Он кивнул в сторону убитого зверя. — И тогда мне бывает нужна поддержка какого-нибудь живого, теплого существа. И лучше, если это будет женщина.

Ежегодная ярмарка в Шандарате открывалась шумным празднеством. Прямо на улицах были расставлены столы с угощением, и на каждом перекрестке имелись бочки с вином, возле которых дежурили пьяные виночерпии. Ближе к вечеру начались представления бродячих артистов, которые съехались в город за несколько дней до начала торжества.

Повсюду что-нибудь происходило, так что любой зевака мог отыскать себе зрелище по вкусу: тут жонглировали факелами, там балансировали на шаре или ходили по канату. Но больше всего народу собрал заезжий кудесник из Бритунии. Рыжеволосый, в причудливом одеянии из шелка и шкур, с бахромой и колокольчиками, в меховой шапке, надвинутой на самые брови несмотря на жару, бритуниец выступал вместе с лютнистом. Лютнист исполнял громкие странные мелодии и что-то напевал, приплясывая, в то время как рыжеволосый громко выкликал:

— Спешите посмотреть на диво! Только сегодня! Спешите видеть чудовище!

Его пронзительный голос разносился по всей улице, и люди сбегались к большой бочке, установленной на телеге, дабы лицезреть чудовище, которое привез с собой бритуниец.

Рыжеволосый охотно рассказывал:

— Оно обитает в подземельях, оно живет на дне самых глубоких подземных озер и питается глубоководными рыбами, слепыми и без чешуи, что живут в этих странных местах…

Народ теснился возле бочки, по очереди заглядывая внутрь и сплевывая от отвращения. На дне бочки действительно сидел монстр. Его шкура пересохла, чешуйки торчали и грозили отвалиться. Чудовище шевелило перепончатыми лапами и бессильно рычало, ворочая плоской головой.

Лютнист с мрачным лицом дергал за струны, извлекая из инструмента зловещие звуки.

— Дорогу! Дорогу господину Джемалу! — раздались крики в конце улицы.

Толпа быстро начала редеть, потому что слуги господина Джемала в подобных случаях не церемонились: если их хозяину требовалось пройти, они расчищали ему путь ударами плетей.

Скоро перед бочкой предстал сам господин Джемал. Хозяина бочки он удостоил лишь коротким, пренебрежительным взглядом. Стоит ли заезжий чужестранец того, чтобы великий Джемал расточал на него свое драгоценное внимание!

— Это ты — владелец чудовища? — высокомерно спросил Джемал, заглядывая в бочку.

— Да, мой господин, — с низким поклоном ответил бритуниец. Он говорил с ужасающим акцентом, так что его едва можно было понять, а лохматая шайка еще ниже наползла ему на глаза.

Согнувшись в поклоне, чужестранец застыл. Это понравилось Джемалу. Похоже, чужак знает свое место и умеет держаться в присутствии знатных людей!

— Где ты раздобыл чудовище?

— Его поймали пастухи неподалеку отсюда, на болотах, — объяснил рыжий. — Я заплатил им хорошие деньги, господин! Я разбираюсь в таких вещах. Это очень дорогое животное. Оно очень свирепое, господин, оно может задрать корову и убить человека.

— Как же ты намерен содержать его?

— О, мой господин, я держу его на цени и кормлю лягушками! — охотно объяснил бритуниец. При этом он почему-то развеселился и принялся фыркать на все лады, так что лютнисту пришлось скорчить самую свирепую рожу, на какую он только оказался способен, и извлечь из несчастной лютни ряд немелодичных завываний, которые, по мнению музыканта, наиболее созвучны туранской душе.

— Это дорогой и серьезный зверь, — заявил Джемал. — Вроде гепарда. Ты, конечно, даже не слыхал о том, что на востоке многие знатные люди держат у себя гепардов вместо собак, чтобы те помогали им в охоте.

— О, господин! — возопил бритуниец, склоняясь еще ниже и подобострастно тряся головой.

— Да, можешь запомнить это, — милостиво позволил Джемал. — А теперь послушай. Я тоже люблю охоту, и я — знатный господин. Ты понял, что это значит?

— О, господин? — вопросил бритуниец.

— Это значит, что я намерен купить у тебя твое животное! — сказал Джемал. — Оно будет помогать мне в охоте. Иногда я охочусь на болотах на берегах моря Вилайет. Тебе это ясно?

— Как белый день, господин, — сказал рыжеволосый и поежился. От непрерывных поклонов у него затекала спина.

— Вот тебе деньги, — объявил Джемал, вручая бритунийцу кошель, набитый монетами. — Я забираю твое животное. Оно слишком хорошо для того, чтобы какой-то пустоголовый иноземец показывал его зевакам на ярмарке.

Джемал сделал знак слугам, и те потащили повозку с поставленной на нее бочкой. Бритунец выпрямился и со странным выражением лица долго смотрел в спину удаляющемуся Джемалу. Как будто хотел навсегда вместить этого человека в свою память.

Джемал потирал руки от удовольствия. Удача сама повернулась к нему лицом! Проклятые пастухи, несомненно, погибли. Джемал не сожалел о них. Они получили по заслугам, жалкие предатели!

Главное — чудовище теперь в руках у своего истинного хозяина. Осталось лишь вернуть его в дом Грифи и выпустить там. Остальное произойдет само собой.

Конан постучал в ворота усадьбы Грифи на рассвете. Грифи сам открыл ему и бросился навстречу своему другу.

— Ну что, как все прошло? — спросил он нетерпеливо.

— Я голоден, — объявил Конан. — Кроме того, мне понравилось ароматическое масло, которое твои служанки наливают в каменную купальню вместе с горячей водой. Приятный запах. Забери эту шкуру и сожги ее. От нее сохнет кожа.

— Я понял, понял, — поспешно проговорил Грифи. — Тебе необходимо ароматическое масло.

— И девочка по имени Жасмин, — добавил Конан. Он потянулся и засмеялся, оглядываясь по сторонам. — Ты сделался настоящим туранским лордом, Грифи!

Слуги обнаружили господина Джемала со сломанной спиной в его личных покоях. Кругом видны были следы перепончатых лап, так что ни у кого не оставалось сомнений в том, кто повинен в гибели этого человека.

Чудовище так и не нашли. Очевидно, оно исчезло в болотах навсегда.