Дуглас Брайан - Жертвоприношения не будет

— Я спрашивал не об этом, — нахмурился Конан. — Не играй со мной в словесные игры! Мне надоедает слышать увертки, я пускаю в ход мой меч.

— А я — моих собак, — тихонько пробормотал Аббас. — Но отец у меня действительно есть.

— Не мог ли я встретить его в колоколе пути отсюда, в таверне? — продолжал Конан.

— Да, — сказал Аббас. — Это он.

— У меня есть кое-какое дело в здешних краях, — сказал киммериец небрежно. — Так что, возможно, я задержусь на Зеленых Пастбищах на какое-то время.

— Неужто ты вознамерился уничтожить монстра, который запугал своими злодеяниями всю округу? Должно быть, ты — великий герой! Мы все живем здесь в страхе.

— Сколько здесь людей?

— Мой отец и я. Мы пастухи.

— Только двое?

— Основную работу делают собаки… Трудно найти людей, которые согласились бы жить в этих краях, — пояснил Аббас. — С тех пор, как здесь лютует монстр…

— Велики ли убытки? — продолжал расспросы Конан.

От Грифи он уже слышал о том, что странное чудище предпочитает убивать людей, но киммерийцу хотелось узнать подробности от пастухов, живущих в непосредственной близости от монстра.

— Смотря что считать убытками, — ответил Аббас с готовностью. — Овцам и козам нет никакого ущерба, и лошади остаются целы, и собак это существо не трогает, но вот люди… Люди — его главная добыча.

— Как мне показалось, места здесь довольно пустынные, — заметил Конан. — Где же ваш монстр находит себе пропитание?

— Я не знаю… — тихо отозвался Аббас.

— И почему вы с отцом до сих пор целы? — настаивал Конан.

— Не знаю… Ты должен мне верить, господин! — со слезами выкрикнул Аббас. — Я ничего не знаю о повадках этого зверя! Знаю только, что он задирает проезжих людей! Что он ест, когда нет добычи, почему он не трогает овец, где его лежка — ничего этого я не знаю!

— Ты его видел?

Аббас задумался, как будто до сих пор не решил еще для себя этого вопроса.

— Да… — выговорил он наконец. — Кажется… да. Вроде бы, видел. Издалека.

— Как он выглядит?

— Похож на огромного человека. Выше тебя. — Пастух показал рукой у себя над головой. — У него большие выпученные глаза, а вместо кожи — чешуя. И лапы с перепонками.

Довольно неплохо ты его разглядел, если учитывать, что смотрел издалека! — сказал Конан, хлопая пастуха по плечу. — Что ж, молодец. Покажи мне место, где я мог бы привязать коня и переночевать. Я поживу у вас, пожалуй, несколько дней.

Аббас махнул рукой в сторону небольшой хижины, крытой листьями и соломой.

— Здесь живем мы с отцом, — пояснил он. — Обиталище наше убогое, как и вся наша жизнь, господин, и за это я заранее прошу у тебя прощения. Ты ведь гость господина Грифи, не так ли?

Выговорив это, Аббас вдруг смутился.

— Да, я гость и давний друг господина Грифи, — подтвердил Конан. — Но тебе это откуда известно? Кажется, я еще ни словом о себе самом не обмолвился.

Аббас метнул на него быстрый взгляд.

— Слухи расходятся в этих краях быстрее кругов на воде, господин.

— Что ж, приму такое объяснение, — вздохнул Конан. — За неимением никакого другого. Принеси мне воды и позаботься о коне, Аббас.

Киммериец бесцеремонно занял хижину пастухов, предоставив Аббасу ютиться снаружи. Через два поворота клепсидры пришел отец молодого пастуха, и чуткий слух варвара уловил обрывки их разговора:

— … в таверне… спрашивал про монстра… живет у Грифи… неизвестно, кто такой…

Конан ухмыльнулся. Кажется, оба пастуха насторожились. Можно подумать, отцу и сыну на руку присутствие монстра. Оба они выглядели испуганными, это точно, но вот кто их запугал? Монстр или кто-то другой?

Конан почти не сомневался в том, что за всеми этими историями так или иначе скрывается Джамал. Если Грифи будет терять на своих пастбищах пастухов, то скоро он потеряет и само пастбище, и тогда для Джамала не составит никакого труда купить эти земли по дешевке.

Интересно, почему Аббас с родителем продолжают оставаться здесь, невзирая на очевидную опасность? И вот еще что хотелось бы знать Конану: какая участь постигла тех, кто старался уничтожить монстра? Почему-то киммерийцу с трудом верилось в то, что такой предприимчивый человек, как Грифи, уже не предпринимал попыток избавиться от чудовища.

Он приподнялся на локте.

— Эй, Аббас! Аббас! Иди-ка сюда.

Молодой пастух нырнул в хижину.

— Ты звал меня?

— Да. Скажи, были другие молодцы, охотившиеся на вашего монстра?

— Да, господин, было двое или трое. Все они погибли. — Аббас потупился. — Мне грустно вспоминать об этом. Это были отважные люди, и их смерть была ужасной.

— Подробнее! — приказал Конан.

— Их съели заживо. Затащили в пучину и… — Аббас осекся и быстро закончил: — Никто толком не знает, что произошло на самом деле, но этих людей больше не видели среди живых.

— Двое или трое, — медленно повторил Конан. — И что, их всех нанимал господин Грифи?

— Нет, — был ответ. — Они приходили по поручению первого супруга госпожи Джавис.

— Вы с отцом давно здесь работаете?

— Все эти зимы.

— И не боитесь?

— Я уже говорил господину, что мы живем в постоянном страхе, — сказал Аббас, ежась.

— А другие пастухи на этом пастбище были?

— Да.

— И что с ними?

— Погибли.

— Почему же вы с отцом уцелели?

— Потому что мы отходим далеко от нашей хижины и от дороги.

— Но, кажется, чудовище ловит также и путников, — стало быть, оно может выбираться на дорогу?

— Может быть, нам с отцом попросту везло, — сказал Аббас угрюмо. — Бывают же люди, оберегаемые богами.

— Ты не похож на любимчика богов, Аббас, — фыркнул Конан, за что был вознагражден злобным взглядом темных глаз. Киммериец лениво махнул рукой: — Ладно, ступай. Я должен побыть один и поразмыслить. Можешь принести мне чего-нибудь выпить.

Аббас ушел и больше не возвращался. Очевидно, желания принести гостю «что-нибудь выпить» у молодого пастуха не возникло.

Вечером в хижину ворвался старший пастух. Он увидел, что варвар мирно храпит, развалившись на соломенных циновках, и бесцеремонно растолкал его.

— Господин! Господин, проснись! Мы видели его! Мы только что видели его на пастбищах!

Конан вскочил и схватился за оружие.

— Монстр здесь? — спросил он.

— Да, господин, скорее! Если ты хочешь убить его, идем скорее! — торопил старший пастух.

Конан выбежал из хижины следом за ним и остановился. Собаки надрывались вдалеке, словно облаивали какое-то непонятное существо и не понимали, как себя вести: не то наброситься и разорвать, не то удирать, поджав хвосты, что есть мочи. Овцы беспокойно блеяли. А посреди зеленых зарослей стояло, покачиваясь, высоченное существо и размахивало перепончатыми лапами. Кожа у него была отчетливо зеленого цвета — это было хорошо видно в ярких лучах заходящего солнца.