Андре Олдмен - Древо миров

— В коробах есть кувшины с водой и вином, — сказал Дагеклан, — только руги просили не трогать.

— Зачем им вода, когда у них льда на Холодных Полях навалом? — внес свою лепту в обсуждение Опас.

— Я мог бы направить воду, но не знаю куда, — опечалился гном. — Размывать стены наугад — последнее дело. Воды — то не так уж много.

Он вдруг умолк и приник ухом к стене.

— По мне так вино лучше выпить, — сказал кунн, — я очень сильный, когда вина выпью…

— А ну умолкни! — скомандовал рудознатец, к чему — то прислушиваясь.

Пальцы его забегали по белой стене, как шустрые насе — комые. Он то постукивал слегка, то прикладывал ухо, то принюхивался. Потом сдвинул колпак набок и объявил:

— Там есть пустоты. Был проход, но его заложили и растворами все щели заделали. Проход ведет недалеко, но попробовать можно.

— Эта стена, противоположная той, где был вход в склеп, — сказал Дагеклан. — Ты уверен, что стоит рискнуть?

— Можно, конечно, последовать предложению месьора Резвого и напиться, — буркнул гном, — веселее будет помирать.

Без лишних разговоров они перетащили к замурованному проходу все имеющиеся кувшины с водой и вином. Дагеклан выдолбил в соляной стенке мечом наклонное углубление и вылил туда первый кувшин.

— Я только чуть — чуть направлю воду и усилю ее воздействие, — сказал дядюшка Гнуб. — Осторожность не помешает, если мы снова не хотим повстречаться с Мурием. Вода же лишь промоет галит, не вызвав никаких недоразумений между Солеродом и Нетером. Духи даже ничего не заметят…

— А вино не ударит им в головы? — забеспокоился кунн.

— У духов камней нет голов, — огрызнулся гном, — как и у некоторых людей… А сейчас все замолкли!

Он принялся бормотать заклинания… Железная Рука все лил и лил воду, и она уходила в толщу стены, оставляя небольшое отверстие с оплывшими краями. Когда вода кончилась, в ход пошло вино. Опас поскрипел зубами, но тоже вылил в дыру пару кувшинов.

— Ну и что? — сказал он, когда и вино подошло к концу. — Дырка маленькая, кошка не пролезет.

— Я пролезу, — сказал рудознатец, — а ну подсади!

Он исчез в отверстии, откуда долго еще доносилось кряхтение и какое-то плюханье. Потом, как из печной трубы, донесся голос гнома:

— Здесь что-то есть! Пещера… Стол какой-то… На столе — две вещицы, красивые… Клянусь бородавкой на заднице Подземного Короля, это похоже…

Его слова поглотило громкое шипение, от которого заложило уши. В отверстии полыхнул зеленый свет, и часть стены с грохотом обрушилась. Рыцарь и кунн едва успели отскочить в сторону — дымный зеленый луч вырвался из расщелины, ударил в противоположную стену склепа и угас.

— Эй, месьор Гнуб, вы живы ли? — крикнул Дагеклан.

— Живой, — донеслось из темноты: голос был сиплый и весьма испуганный.

В расщелине заметался свет фонаря, и гном, перепачканный с ног до головы желтоватым соляным раствором, вышел наружу. Его сильно покачивало. Отведя в сторону короткую ручку, дядюшка Гнуб сжимал двумя пальцами нечто весьма напоминающее рукоять меча без лезвия с украшенной двумя зелеными камнями крестовиной.

— Я только взял, а оно как пыхнет, — бормотал рудознатец растерянно.

— Меч Ареса! — завопил Опас. — Бросай — руку оторвет!

Гном испуганно отбросил непонятный предмет. Кунн хищно метнулся к нему, но Дагеклан успел подставить ногу, и Опас, изрыгая проклятия, растянулся на полу склепа. Дагеклан шагнул вперед, наклонился… Странная рукоять была в двух пядях от его пальцев, когда повелительный окрик, раздавшийся сзади, заставил рыцаря оглянуться.

Держа у плеча арбалет Конна, заряженный семью тяжелыми болтами, широко расставив ноги в меховых сапогах, шагах в десяти от рыцаря стоял Ярл. Лицо его было все еще бледно, но легкий румянец уже заливал щеки, и глаза смотрели пристально и безжалостно.

— Кунн прав, — сказал он спокойно. — Это меч Ареса. Одно движение — и я стреляю.

— Великое чудо, брат, что ты вернулся с Ледяных Полей.

— Великое чудо. Никто не возвращался оттуда с начала мира.

— Видел ли ты отца?

— Нет, Великий Таркинай не стал меня ждать. Он ушел далеко вперед, по начертанному богами пути. Я оказался среди сверкающих скал, подобных иглам, коими наши женщины сшивают козьи шкуры. Они вздымались по обе руки от тропы, блестящей, как слюда. Было очень холодно.

— Что еще ты видел?

— Видел прекрасную деву в снежных одеяниях. Она танцевала на тропе, глаза ее были подобны холодным звездам зимнего неба. Она смотрела на меня и манила тонкой рукой.

— Чего она хотела от тебя, брат?

— Хотела, чтобы я сошел с тропы…

— Позволь мне сказать, Ярл, — вмешался Железная Рука. — Ты видел Атали, дочь Ледяного Великана Имира, бога ваниров и асов. Северяне верят, что она является раненым воинам, чтобы увлечь за собой на ледяные пустоши, где те погибают от холода или под топорами ее братьев-великанов. Признаюсь, всегда считал это сказками, но сейчас, когда ты заговорил об этой девице, мороз пробрал меня до костей, хотя мы и сидим у костра.

Рыцарь отхлебнул брагу из кожаной чаши и передал ее младшему сыну Таркиная. Ярл поблагодарил кивком, глотнул крепкую обжигающую жидкость и передал чашу Мидгару.

Они сидели возле ярко пылающего огня в центре круга, огороженного огромными повозками, доверху загруженными мешками с солью. Повозки имели по восемь пар колес, сделанных из древесных срезов, и были высоко подняты над землей при помощи хитроумных приспособлений, крепившихся к осям. В пути платформы с грузом опускались, и волы, впряженные цугом по шесть пар в каждый воз, с натугой тдщили их по заснеженной равнине. Бывало, что колеса увязали в грязи по самую ступицу, и тогда руги помогали животным, подкладывая под колеса припасенные жерди. На привалах поднятые платформы служили хорошей крышей от непогоды — сейчас под ними горели костры и слышались приглушенные голоса: отряд отдыхал, умеренно бражничая и обсуждая недавнюю тризну по ушедшему вождю. За кругом повозок темнели безмолвные стены домов и прохаживались часовые, готовые предупредить о малейшей опасности.

Посредине огороженной возами площадки громоздился каменный обелиск, запорошенный снегом. На его гранитной поверхности вытесаны были топоры, пучки веток и какие-то смутные буквы. Колючая снежная крупа вихрями летела вокруг камня, и трое у костра кутались в меховые накидки. Кожаная чаша гуляла по кругу, согревая сидевших своим содержимым и скрепляя их вновь рожденный союз совместным винопитием.