Джон Робертс - Конан и сокровища Пифона

— Я прочел все документы, какие только мог найти, — сказал Спрингальд. — Думаю, я ничего не упустил. Последним пифонским королем был Агмас Двадцать Седьмой. Понимая, что долгая война близится к концу и скоро ему придется бежать, он отдал соответствующие распоряжения, касающиеся судьбы сокровищ. Он слишком хорошо знал, что коронованные родственники в Стигии, охотно предоставив ему убежище, очень скоро обогатят свою казну и его сокровищами.

— Умный человек, — заметил Вульфред, кивая головой. — Если речь идет о богатстве, доверять нельзя никому.

— Точно, — согласился Спрингальд. — Незадолго до падения Пифона из города под покровом ночи вышла целая флотилия кораблей, они держали курс на юг. И с тех самых пор о них ничего не известно. Многие историки считают, что на этих кораблях и было вывезено все богатство Пифона.

— А почему же этот король Агмас не потребовал свои сокровища назад, когда спасся из города? — спросил Конан.

— В том-то и дело, что он не спасся, — продолжал Спрингальд. — Когда пришел конец, он не торопился оставлять город. Отослав семью, он сам взял в руки оружие. Люди сражались за каждую улицу пурпурно-каменного Пифона, и город был полностью разрушен. И во время последней битвы уже в самом дворце, несмотря ни на какие уговоры, Агмас отказался покинуть своих верных воинов. Отбросив королевские регалии, чтобы враги не пытались захватить его в плен, он погиб как простой солдат, защищая Рубиновые Ворота дворца.

— Вот как должен умирать король, — провозгласил Конан.

Ульфило согласно кивнул.

— Несколько поколений его потомков, которые жили в Стигии, еще претендовали на ахеронский престол. Но потом, когда стало ясно, что хайборийцы прочно обосновались в северных землях, стигийцы перестали оказывать поддержку этим уцелевшим, и мало-помалу о них и вовсе позабыли. Что сталось с последним, неизвестно.

— И никто из них не знал, где Агмас спрятал сокровища? — спросил Вульфред.

— Видимо, так. Те корабли, вероятно, исполнили все строгие королевские распоряжения, и ни один человек из экипажа назад не вернулся. Если Агмас и рассказал о сокровищах кому-нибудь из приближенных, то этот человек, видимо, унес тайну с собой в могилу.

Глотнув из бурдюка, который протянул ему Вульфред, Спрингальд продолжал свой рассказ:

— Меня очень заинтересовала история капитана Бельформиса. Путешественник явно не понял, что именно он обнаружил, его находки казались ему просто любопытными безделушками. Эти старинные книги были очень пыльные, и, чтобы прочистить от этой пыли горло, я прямо из Королевской библиотеки отправился в ближайшую таверну.

— А книги захватил с собой? — поинтересовался Конан.

— Видите ли, меня к тому времени уже хорошо знали в библиотеке, и служители мою сумку на выходе не проверяли, да и, в конце концов, к этим книгам по крайней мере лет двести никто не притрагивался, поэтому глупо было бы…

— Не беспокойся, книжник, — рассмеялся Вульфред. — Мы тебя в воровстве не обвиняем. Давай дальше.

— Вот, а в таверне мне повстречался молодой капитан, наемник, с ним только что рассчитались за последний поход. Молодой красавец был так мрачен, а меня так взволновало мое открытие, что, сидя с ним за одним столом и попивая вино, я не удержался и все ему рассказал. Этого капитана, как я узнал, звали Марандос, он был самый младший потомок одной древней знатной аквилонской фамилии. Видов на будущее — никаких, да и служба наемника казалась ему, как и многим другим благородным воинам, занятием недостойным. И кроме всего, у него была… — Спрингальд в некотором замешательстве взглянул на Малию, — несколько сумасбродная молодая жена.

— Это неправда! — с жаром воскликнула Малия. — Это он хотел, чтобы я наряжалась в шелка, он сам дарил мне драгоценности, о которых я и не просила!

— Как бы там ни было, — усмехнулся Вульфред, — нашего юного солдата эта идея заинтересовала, да, Спрингальд?

— Ты прав. Мы беседовали, вино лилось рекой, и он все больше и больше загорался желанием самому посмотреть на те места, которые так подробно описывает капитан Бельформис. Признаюсь вам, что я сам о поисках сокровищ тогда еще не думал. Ведь я — всего лишь ученый, но он был профессиональным авантюристом. И его вовсе не пугала мысль о том, что за этими богатствами предстоит отправиться в далекое путешествие, полное невзгод и лишений, ведь все это было ему уже знакомо, а в награду за труды он получал самую обычную солдатскую плату. И что такое страх невзгод, да и самой смерти, когда можно заполучить сокровища древнего царства?

— Это понятно, — заметил Конан, — но он снарядил целый корабль и набрал команду. Уж наверное, не на деньги, полученные за труд наемника.

— Конечно, нет, — сказал Ульфило, — он обратился ко мне впервые за все те годы, что ушел из дома. Мой брат Марандос — очень гордый человек, он придет ко мне за помощью только в том случае, если предприятие сулит выгоду нам обоим. Сначала я был настроен скептически, но когда Спрингальд объяснил все подробно и показал свои находки, я решил, что ради такого дела можно и рискнуть.

— Это еще не все, — опять вступила в разговор Малия. — Рассказывайте все до конца!

Ульфило подчинился, хотя и с явной неохотой.

— Да, речь шла не только о том, чтобы помочь брату. Для нашей семьи настали тогда тяжелые времена. Король Аквилонии Нумедидес к нам не благоволил, наши земли за десяток лет стали уже не столь плодородными. Богатых урожаев не было, войны тоже большой добычи не приносили. И мы решили, что таким образом сможем поправить семейные дела.

— Я пыталась убедить их, что это бессмысленно, — заметила Малия, — но ни мой муж, ни его брат не обращали на мои слова никакого внимания. Этот сумасшедший план стал просто навязчивой идеей, они говорили только о кораблях и матросах, о маршрутах и морских каргах.

— Вы что-то слишком быстро доверились этому книжнику, которого видели первый раз в жизни, — сказал Вульфред.

— Спрингальд с самого начала предоставил нам залог своей честности, — ответила Малия.

— Какой же это был залог? — спросил Конан. — У книжников обычно нет ни земель, ни особняков, ни даже скота.

— Я заложил единственное, хотя и не очень ценное имущество, которое с полным правом мог назвать своим, — сказал Спрингальд. — Я им пообещал, что если Марандос не найдет того, о чем говорится в переведенной мною книге, то Ульфило получит мою голову.

Последовала пауза.

— Ты поставил свою голову? — переспросил Конан, не скрывая искреннего изумления.

— Должен признаться, такой залог показался мне несколько необычным, — сказал Ульфило, — но в этом случае, по крайней мере, не приходится сомневаться в искренности всех его клятв.