Джон Робертс - Конан и сокровища Пифона

Она захихикала совсем как девчонка:

— Перед такой лестью не устоишь! — Малия встряхнула свои длинные светлые волосы, а потом с головой скрылась в воде. Вынырнув, она заговорила более серьезным тоном: — Есть здесь такие, кому я с особым удовольствием дам отпор.

Он тоже заговорил серьезно:

— А ты ни слова не сказала, когда мы с Ульфило чуть не подрались.

— Потому что знала, что победишь ты, — ответила она, глядя ему прямо в глаза. Теперь она подошла ближе, и вода едва доходила ей до бедер.

— И тебе все равно, если он погибнет?

Она пожала плечами:

— Только глупой или бездушной женщине может понравиться, когда с ней обращаются, как с любимой собачкой.

— А что твой муж, Марандос?

— Я давно уже его потеряла. Его отняла у меня эта сумасшедшая идея — найти древние богатства. Вряд ли он еще жив, а если и так, что мне тогда делать? — Ее взгляд мрачно светился перенесенным страданием. — Если он еще жив, то совсем потерял рассудок. Он перестал быть тем человеком, за которого я выходила замуж. Никто, будучи в здравом уме и думая о своей семье и жене, не стал бы заключать этой дьявольской сделки со стигийским жрецом. Даже если он и жив, за одно это я готова его убить!

— Жены убивали мужей и не за такие грехи, — заметил Конан.

— И все же мать меня учила, что женщина может выжить в этом мире только если рядом с ней есть мужчина. Если она ищет достатка и спокойствия, нужен сильный мужчина, такой, который обеспечил бы ей этот достаток и защитил бы и свое богатство, и свою женщину. Для тех, кто не рожден богатым, это единственный верный путь. — Она окинула взглядом его мощную фигуру. — А у тебя, мне кажется, мало кто может отнять то, что ты считаешь своим. — Она медленно приближалась, вода доходила ей только до коленей. — Уверяю тебя, если хорошо меня содержать, я выгляжу гораздо привлекательней.

Она откровенно предлагала ему себя.

Конан поднялся.

— Да, это я прекрасно понимаю. Но предпочитаю не рисковать с чужими женами. Если Марандос погиб… — он замолчал, как будто обдумывая, что сказать, — мы продолжим этот разговор.

Он повернулся и зашагал прочь. За спиной раздался ее звенящий смех, потом опять плеск воды, Малия снова нырнула. Конан держал наготове копье, он решил пойти немного поохотиться, сегодня ночью все равно уже не уснуть.

Отдых пошел на пользу всем без исключения. На свежем мясе, которое в изобилии обеспечивали Конан и Гома, и на фруктах люди на глазах поправлялись. Матросы настолько пришли в себя, что могли уже заняться починкой одежды. Шкуры диких животных, которые они несли с собой, сейчас уже высохли, и можно было сделать из них новые подошвы для башмаков. Люди хорошо отдохнули и набрались сил, и было решено выступать на следующее утро. К Конану подошел Гома.

— Сегодня утром во время охоты я видел лазутчика, — сказал проводник.

— Да, — ответил Конан, — так и должно было быть. Вот почему я настаивал, чтобы мы оставались здесь как можно дольше. Не хочется отдавать им этот источник.

— Опасная игра, — сказал Гома. — Если бы они дошли до крайности, они вполне могли бы попробовать прорваться сюда силой.

— Нет, им приходилось вовсе не так трудно, как нам. У них большой, хорошо организованный отряд. Нашу воду несем только мы сами да горстка измученных матросов, а у них есть бумбана, они гораздо сильнее, чем люди, и в состоянии нести тяжелые бурдюки.

— Да, все продумано. Так ты хотел, чтобы они помучались, ослабели и, если придется драться, мы были бы в выигрышном положении?

— Да. Сейчас, я уверен, они так же слабы, как и мы. А бумбана хотя и сильные, но ноги у них для песков не приспособлены. Держу пари, кое-кого из этих горилл они в дороге потеряли.

— И все равно их еще много, и они вооружены.

— Нам остается только идти вперед. Мы не знаем, что нас ждет. А им я постараюсь навредить как только возможно. Когда наступит время, что ж… — он пожал плечами, — у меня слишком большой опыт, и я знаю, что пытаться предсказывать заранее в таких делах — глупость. Все как всегда: дерись, когда случай подскажет, и беги, если иначе нельзя.

Наполнив бурдюки и продолжая надеяться на лучшее, путешественники с первыми лучами солнца двинулись в путь. Впереди неясными очертаниями вставали горы, но любая дорога казалась лучше, чем пустыня. Эти горы были не такие высокие, как те, которые путники уже преодолели, их разделяла глубокая расщелина, известная под названием Рога Шушту.

Конан с опаской вглядывался вдаль. Там, наверху, — магия, черное колдовство, которому уже сотни лет. Киммерийцу очень не нравилось все сверхъестественное, а эта сила, видимо, очень велика, поскольку она не дает покоя людям вот уже много веков. Конан не любил колдовства и всегда старался избегать всего, что с ним связано, но в своей бродяжнической жизни он уже сталкивался со сверхъестественным бессчетное количество раз.

Какой-то рок его преследовал, указывая ему тот путь, которого он всеми силами хотел избежать. Он не понимал, почему так происходит, но рассматривал это как часть своей жизни, не похожей на жизнь других людей.

— Мы почти у цели, — говорил Спрингальд, семеня рядом с ним своей мелкой трусцой, которой Конан уже очень давно не видел.

— Рано говорить о цели, пока наши лица еще не обращены к дому, — возразят Конан. — Плохая примета.

— Предрассудки! — фыркнул Спрингальд.

— Может быть, — ответил Конан, — но осторожность никогда не повредит.

К ним подошел Ульфило.

— Ты оказался прав, Конан, — сказал он недовольным голосом. — Отдых всем пошел на пользу. — Его слова мало были похожи на извинение, впрочем, Конан другого и не ожидал.

— Да, теперь мы готовы к подъему, — ответил киммериец. — Как ты думаешь, разобрался Марандос с заклинаниями?

— Если нет, нам придется туго, — беспечно сказал Спрингальд. — Вся моя ученость может оказаться перед ними бессильной. Мы так и будем здесь сидеть, если, конечно, нам на выручку не подоспеет Сетмес. — Он весело рассмеялся, а Конан едва удержался, чтобы не рассказать, как близко Спрингальд подошел к истинному положению вещей. А стоило бы, хотя бы ради того, чтобы увидеть их лица, когда они наконец поймут, что, ревностно храня свои секреты, подвергли себя самому страшному предательству.

— Пошли, не будем такими пессимистами, — сказала Малия, беря под руки Ульфило и Спрингальда. — Перевал совсем рядом, гора невысокая, все идет прекрасно. Мы найдем моего мужа живым и здоровым, отыщем сокровища и будем жить вечно.

— Вот это сила духа! — похвалил ее Спрингальд.

Малия менялась просто на глазах. Загар постепенно сходил, и ранки на губах затянулись. Волосы светились на солнце, а сама она не казалась уже такой худой, как в самые тяжелые дни похода.