Владимир Першанин - Остров за Синей Стеной

Было тихо. Коричневый улетел. Лишь за деревьями поднимался в неподвижном воздухе столб дыма: догорали остатки истребителя.

Тропа закончилась — впереди была пропасть. Мун невольно попятился.

— Сейчас начинается самое опасное, — предупредил Хэнк, — лезь за мной и не смотри вниз.

Подтянувшись на руках, он перебросил тело на маленькую площадку, сделал несколько шагов по карнизу и, снова подтягиваясь, взобрался выше.

— Здесь деревянный клин, опирайся на него. Не страшно?

— За птичьими яйцами я взбирался и выше, — переводя дыхание, похвастался Мун.

В отличие от большинства инчей, он не боялся высоты. Может, именно за это качество Хэнк взял его с собой.

Постепенно они добрались до вершины. Выглянуло солнце, и отсюда стал хорошо виден почти весь остров. Далеко внизу, среди нагромождения скал, раскинулся по­селок. Посреди лагуны застыло несколько лодок-ловили сетями митай. Особенно внушительно выглядела Синяя Стена, опоясавшая южное побережье, лагуны и заливы, куда могли заходить большие лодки. С севера остров защищали скалы.

— Афан сказал, что через три осени Стена будет построена. Ох и попируем! Наверное, не хватит и десятка бочек пива.

— Ну а что дальше?

В голосе Хэнка Муну послышалась насмешка. Что будет дальше, знал любой мальчишка. Потом наступит Вечное Лето.

— Разве эта каменная ограда накормит? Защитит семью от зимы и снега?

Мун растерянно моргал. Спорить со спутником он не решался. Авторитет Хэнка в племени был бесспорен. Он считался лучшим охотником, а в единоборстве ему не могли противостоять самые сильные воины. Одно время Хэнк даже жил в Каменном Доме, но вскоре вернулся в поселок. Его хижина стояла на краю, рядом с жилищем певца Соца.

Хэнк мог позволить себе сомневаться в очевидных ве­щах, хотя там внизу он редко вступал в какие-либо разговоры. После смерти своего друга Тиуна он сторонился сборищ и поддерживал отношения лишь с Соцем.

Соц считался опальным. Его давно уже не приглашали выступать на праздниках. Он сложил едкую песенку о том, почему у Говорящих такие большие животы, хотя они и называют себя младшими среди инчей. Соцу разрешили петь только в своей хижине, но он продолжал сочинять. Когда Соц хрипло напевал свою балладу о черных ослах, проходящие инчи невольно замедляли шаги и, хихикая, перемигивались друг с другом.

“И лепят ослы из навоза ограду…” Не намек ли это на Синюю Стену?

Они поднимались по козьей тропе все выше в горы. Тропа, выбитая в камне бесчисленными поколениями жи­вотных, причудливо петляла и разветвлялась.

Перевалив через очередную гряду, Хэнк и Мун оказались на краю долины. Было удивительно и непривычно видеть после голого камня траву, ряды высоких елей и кустарник, усыпанный ягодами.

Они сбежали вниз по склону. Мун, опустившись на корточки, потрогал траву, потом, не выдержав, лег и перекатился через голову. Нагретый травяной ковер пружинил, обволакивая тело.

— Гляди, вон пасутся козы, — негромко проговорил Хэнк.

Мун долго всматривался в направлении, куда показывал Хэнк. Наконец разглядел на каменистой террасе четыре рыжих пятна.

— Будем охотиться на них?

— Нет. Туда нам не добраться. Найдем что-нибудь поближе. Видишь тот кустарник? Я его обойду и лягу в засаде. Ты направляйся прямо через кусты. Можешь шуметь, кричать, в общем, вспугивать дичь.

Мун дождался, когда Хэнк скрылся за дальним краем кустарника и двинулся ему навстречу. Перебросив копье с руки на руку, он несколько раз взмахнул им. Мун неплохо метал копье в цель, и две зимы назад был даже награжден Малым ракушечным ожерельем. Но попасть в пузатого глиняного болвана, изображающего Вольного Рыбака, куда легче, чем в пугливую козу.

— И-иэх! И-иэх!

Мун кричал, размахивая копьем. Хэнк обязательно добудет козу. Он умелый охотник! А если и не добудет, то все равно хорошо. Они наберут ягод и съедобных корней, а вернувшись в поселок, Мун расскажет, какие скалы и ущелья пришлось преодолеть, чтобы попасть в эту долину. От подступивших чувств Мун затянул песню, сочиненную Хвалителем Афаном:

Прекрасный остров, где живут отважные инчи,

Сколько врагов они победили!

Вождь Лич зовет строить Синюю Стену.

Он прозорлив и видит дальше орла.

Хэнк убил сразу двух коз. Когда взвалив туши на плечи, они несли их к источнику, Хэнк проговорил, не оборачиваясь к Муну:

— Ты больше не пой эту песню.

— Почему? — искренне удивился Мун. — Ее поют все.

— Она глупая и хвастливая…

Возле небольшого источника Хэнк умело освежевал убитых коз. Одну тушу побольше он опустил на дно ручья, придавив камнем.

— В этой воде мясо не портится три дня.

— А что мы разве не сегодня возвращаемся? — спросил Мун.

Он считал, что охота закончена, и гадал, подарит ли ему Хэнк голову и копыта одной из коз. Хотя бы вон той, которая поменьше. Но Хэнк обращался со второй тушей совсем небрежно. Голову он забросил в кусты и своим коротким широким ножом разделал тушу на несколько частей.

— Вон за теми камнями пещера, — вытирая пот со лба, сказал Хэнк. — Там лежит трава. Под ней спрятан котел и кусок соли. Принеси их сюда.

Пещера с узким лазом была почти незаметна. Наверное, Хэнк часто бывал здесь. У входа виднелись следы старого кострища, а когда глаза привыкли к полумраку, Мун разглядел в глубине кучу сухой травы и несколько козьих шкур.

В котле бурлила похлебка. От густого мясного запаха у Муна непроизвольно текла слюна. Последний раз он ел мясо полторы луны назад. Ему достался кусочек не больше указательного пальца, да и суп тогда был совсем жидкий, не то, что сейчас. Хэнк щедрый и бесстрашный человек. Он знает, что инчи, даже охотники, не могут самовольно есть мясо. За это опускают на три дня в каменный мешок, где кормят соленым митаем и не дают ни капли воды. Мясо — редкое лакомство, и распределяют его Говорящие Истину.

Мун смотрел на своего спутника с восторгом. Значит, он не боится Говорящих! Тем временем Хэнк надергал съедобных кореньев, дикого лука, растолок рукояткой ножа кусок каменной соли и бросил все в котел.

Дымящееся горячее мясо Хэнк выложил на плоский камень, а котел поставил охлаждаться в воду. Мун ждал знака приступить к еде, но Хэнк не торопился. Достал из травы глиняный кувшин и налил в чашки густого красного вина.

— Из брусники. — Хэнк придвинул чашку Муну.

Вино было терпким и хорошо настоянным. Мун с жадностью ел мясо. Вот бы сейчас посмотрел на него сосед Ваг. Перекосоротился бы от зависти! Хэнк налил еще по чашке вина. Муну стало совсем хорошо.

— У тебя меткий глаз. Никто из инчей не смог бы убить сразу двух коз!

Хэнк достал из котла печень и разрезал ее на две части.

— Ешь. От печени лучше бежит кровь по жилам.