Эдуард Шауров - Оракулы перекрестков

«Как же я поспешу, кретин!? – с ненавистью подумал Бенджамиль. – Я в трубе, так тебя и растак!»

С тихим щелчком отключился корпоративный телефон.

– Ч-ч-черт! – сказал Бен сквозь зубы.

В ухе опять тихонько пискнуло.

– Бенджамиль Мэй, – сообщил скрипучий механический голос. – За употребление нецензурно-религиозных слов вы оштрафованы на десять марок. Примите к сведению.

– А, ч-ч…тоб тебя! – прошипел Мэй и прикусил язык.

«Что же случилось? – размышлял Бенджамиль, шагая по пассажирской дорожке к пятой зоне красного сектора. – Что за кишер? Что за бедлам? Ху-Ху на сон грядущий потребовался переводчик? Но куда подевался Майер? Одно ясно как день: накрылась моя пятница».

Персональный прыгун мастера Ху-Ху был уже на месте. Вызывающе блестел вишнево-красными боками, уставив тупое рыло в безоблачное, уже слегка отдающее розовым небо. Машина чем-то походила на самого Ху-Ху: маленькая головка, покатые плечи и толстая, самодовольная задница с эмблемой корпорации. Возле открытого люка ждал секретарь. Его худые ноги, затянутые в светлые бриджи, притопывали от нетерпения.

– Поскорее, поскорее, мистер Мэй! – прокричал он, делая рукой приглашающие жесты.

Бенджамилю захотелось нарочно пойти помедленнее, но ноги его сами собой прибавили шаг.

– Теперь все замечательно, – тараторил Шамсу, глядя куда-то в область воротничка Беновой рубашки, он никогда не смотрел в глаза. – Мастер Ху выражает вам благодарность от лица корпорации. Рабочее время будет вам оплачено. Садитесь поскорее.

Слегка обалдевший Бенджамиль, пригнувшись, шагнул в проем люка. Соломон Шамсу, совершая массу ненужных движений, забрался следом, указал Мэю его кресло и велел пристегнуться.

Хуан Ху сидел рядом с пилотом. На появление Мэя хайдрай ровным счетом никак не отреагировал, не соизволил даже обернуться. Но Бен отчетливо видел его локти, плотно охваченные розовым шелком дорогой рубашки, и складчатый затылок над спинкой кресла. Как всегда в присутствии начальства, на Бенджамиля накатила робость. Он стыдился этого чувства, ненавидел его всеми фибрами души и ничего не мог с ним поделать.

В кресле рядом с Беном оказался Ингленд, личный телохранитель мастера Ху. Ингленд ободряюще подмигнул Бену, они встречались уже не первый раз и, похоже, друг другу симпатизировали.

– Что случилось? – вполголоса спросил Бенджамиль. – Куда мы?

– К юго-восточным воротам. Ситтеры забились с Ху-Ху на переговоры, – шепотом ответил Ингленд.

– А где Майер?

– Кто его знает? Может статься, уже на полпути к соевым плантациям. – Телохранитель усмехнулся и пояснил: – Большая авария где-то на стыке «воротничка» и «аутсайда».

– Вот оно что, – пробормотал Бен, вспомнив двух стопперов на станции трубы. – Теракт? Ситтеры?

Ингленд пожал плечами:

– Вроде нет. Говорят, столкнулись две таблетки на входе из станционного патрубка в главный ствол. За четверть секунды, пока сработала аварийная автоматика, там человек двести убилось в кашу, поди опознай. И линия, само собой, встала…

– Все пристегнулись? – не оборачиваясь, спросил пилот. – Тогда старт.

Путешествовать на прыгуне – сомнительное удовольствие. Сначала тебя вжимает в кресло так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть, потом ты ухаешь вниз так, что кишки подскакивают до подбородка, и только сама посадка не оставляет особенных впечатлений, ни плохих, ни хороших. Зато скорость перемещения невероятная. Как по мановению волшебной палочки: только что ты был там и вот ты уже здесь.

Всего за три прыжка они пересекли «воротничок», белый буфер, индустриальное кольцо, черный буфер и опустились у самой границы Сити.

– Приехали, – сказал пилот.

Мэй отстегнул ремень и на неверных ногах двинулся к выходу. Ингленд слегка придержал его за плечо и выскочил из прыгуна первым. Бенджамиль по короткой лесенке спустился следом. Они стояли на рубчатой жароупорной плите в двух шагах друг от друга и осматривались. Бенджамилю уже приходилось бывать на границе с Сити, и хотя конкретно здесь он был впервые, все окружающее выглядело смутно знакомым. Пустырь вокруг посадочной площадки зарос редким дистрофичным кустарником. Вдалеке за пустырем виднелись десяти-двенадцатиэтажные здания непривычной архитектуры. В полусотне метров от посадочной площадки щерился амбразурами блокпост, разбитая асфальтовая дорога огибала его приземистую коробку и упиралась в высокие бронированные ворота. Влево и вправо от ворот тянулась трехметровая бетонная стена, утыканная поверху колючкой заостренной арматуры. Там, за забором, покрытым следами цветных рисунков и потеками неопределенных оттенков, притаился загадочный и жестокий Сити, цитадель зла и гнездо разврата, раковая опухоль в самом сердце счастливого и благополучного гигаполиса. Бенджамиль мельком подумал, что за сотни лет человечество не придумало ничего эффективнее уродливой бетонной ограды и заточенной арматуры.

Из прыгуна бочком выбрался Шамсу. Он затравленно огляделся и подал руку мастеру Ху, шагнувшему на первую ступеньку трапа. Грузный Ху-Ху руки демонстративно не заметил. Пыхтя и переваливаясь, он спустился сам, лицо его при этом оставалось настолько непроницаемо-самоуверенным, что нелепые телодвижения казались игрой или притворством. Поверх блестящей розовой рубашки Ху-Ху надел черный жилет, расшитый серебряными драконами. «И ведь не оштрафуют жирдяя за ношение мистически-оккультных изображений», – с завистью подумал Бен. Бритый череп хайдрая сально поблескивал в лучах низкого солнца, и весь Ху-Ху целиком казался неприлично ярким пятном на фоне пыльных кустов и бетонной ограды.

Краем глаза Бенджамиль уловил где-то сбоку неприметное стеклянистое движение. Ингленд, похоже, заметил то же самое.

– Вот и эскорт, – сказал он с ноткой скепсиса.

«Где?» – хотел спросить Бенджамиль, но в это время прямо из воздуха появился человек.

Впечатление было такое, будто совершенно прозрачный бокал очень быстро наполнили темно-серой жидкостью. Сделавшись личным переводчиком мастера Ху-Ху, Бенджамиль неоднократно слышал про дефендеры с покрытием типа «камбала», но воочию видел в первый раз.

– Офицер Аббаси, – представился подошедший, на выпуклой шероховатой поверхности нагрудных пластин его костюма красовалась ядовито-черная надпись: «D. T. F. Патрульный отряд №22».

Ингленд кивнул.

– Сейчас мы откроем ворота, – продолжал патруллер, его голос звучал сквозь опущенное забрало, как из гулкой железной бочки. – Оружие оставлять будете?

Ингленд кивнул. Из подмышечной кобуры он извлек большой вороненый пистолет, потом вытряхнул из правого рукава маленький на пружине и передал оба бронекостюму. Тот бережно принял оружие и сложил в поясную сумку.