Джеральд Старк - Волчья башня

Разум впервые увидевших Стену просто отказывался верить в ее существование — она перечеркивала солнечный день своей расплывчатой несокрушимостью, одним своим присутствием опровергая любые рассуждения о том, что в мире больше не осталось магии.

Удивительно, но нагромождение непроницаемой для взгляда тьмы даже в солнечный день не отбрасывало тени — иначе под Стеной царил бы постоянный сумрак. Стену беспрепятственно преодолевали птицы, но не пролетая насквозь, а поднимаясь выше туманного гребня. Люди, вот уж вторую седмицу вынужденные праздно созерцать диковинное явление, озверев от безделья и ожидания, пробовали на загадочном творении рабирийца буквально все, что попадалось под руку — безо всякого успеха. Нашлись умники, пытавшиеся стрелять сквозь колдовской туман из арбалета, привязывая к болту длинный шнур.

Выпущенная стрела исправно и безвозвратно исчезала в клубящемся мраке, вытащенная обратно бечева на длине в пятнадцать локтей неизменно оказывалась оборвана и опалена. С копьями и иными метательными снарядами повторялась та же история, а человек, попытавшийся коснуться нечеткой границы, мгновенно отлетал шагов на шесть в сторону, отброшенный неведомой силой. Проделавшие этот трюк смельчаки долго страдали потом от головокружения. Двое сорвиголов из егерской сотни побились об заклад, что под Вуалью можно проплыть, ибо на протяжении полулиги туманные пряди стлались над поверхностью реки. Один из них и впрямь разделся и нырнул. Больше его не видели.

Животные — лошади, собаки, овцы и коровы — словно не замечали Стену, без страха приближаясь к ней и стоя рядом, но соваться внутрь даже не пробовали. Кому-то из егерей пришла в голову мысль бросить в сторону Вуали Мрака охотничьего пса — что с ним станется? Визжащая собака пролетела пару шагов по воздуху, упруго шмякнулась о бесплотный туман, отлетела обратно и, оклемавшись, искусала своего хозяина. Более таких попыток не повторяли, сожалея только об одном — под рукой не нашлось почтовых птиц, выращенных на полуночном берегу Алиманы. Оказавшись на свободе и устремившись к дому, они наверняка смогли бы преодолеть туманную преграду.

Воздвигнутая Хасти Вуаль, отгородившая растревоженные Рабиры от прочего мира, отчего-то прошла не по той черте, которую очерчивала прежняя Граница. Может статься, магик нарочно расширил предел оберегаемых земель или черный туман следовал вдоль какого-нибудь былого рубежа, пролегавшего с тысячу лет назад и постепенно отступившего под натиском расширяющихся людских владений. Так или иначе, туманная стена тянулась вдоль правого лесистого берега Алиманы, накрыв собой дальний конец трехпролетного моста из красного гранита. Было очень странно и диковинно смотреть на переправу, словно бы обрубленную ножом в своей дальней трети — добротная кладка тонула в иссиня-лиловых тенях, простиравшихся вдоль берега в обе стороны, сколько хватало глаз.

И темнота, что самое досадное, не торопилась развеиваться, хотя долетавший из Орволана приглушенный звон курантов оповестил всех сначала о наступлении девятого утреннего колокола, а затем и десятого. Правда, порой в глубинах Стены вспыхивало некое подобие метели из ярких белых искр, а несколько раз из непостижимых глубин тумана возникало нечто, напоминавшее по очертаниям громадный призрачно светящийся диск (бывавшие на Полуденном Побережье сравнивали увиденное с огромнейшей медузой, лениво всплывающей из морской пучины), но дорога в Рабирийские холмы открываться людям явно не собиралась.

Единственным, кто мог хоть что-то разъяснить, был сам создатель стены, но последний, увы, мало отличался от хладного трупа — вернее говоря, не отличался совсем. Из наспех сколоченной зловещего вида домовины Хасти переложили в крытую повозку, заботливо навалив на дно мягкого сена, — что, впрочем, ничуть не повлияло на состояние болезного, — и в этой же повозке доставили из Орволана к месту общего сбора. Поскольку последним человеком, побывавшим за Алиманой до наступления известных событий, оказалась баронетта диа Монброн, нетерпеливцы обращали свою тревогу именно к ней. Каждую четверть колокола являлся гонец от короля Аквилонии, передавая один-единственный вопрос: «Когда исчезнет эта дрянь?»

Чем ближе становился полдень, тем более разъяренным и угрожающим становился тон посланий. В последнем содержалось обещание варвара лично явиться в расположение обозов, вытащить проходимца Хасти из его укрытия и утопить в Алимане вкупе с никчемной девчонкой — если последняя немедленно не займется делом и не наколдует что-нибудь. Айлэ только беспомощно разводила руками, повторяя услышанное когда-то от одноглазого магика. Стена должна пасть нынешним утром… или днем… в крайнем случае, к наступлению вечера!

Едва появившись в разбитом на берегу Алиманы лагере, киммериец отбросил свое ставшее ненужным инкогнито, и уже спустя четверть колокола немаленькое войсковое расположение загудело, как потревоженный улей. Каждому немедленно нашлось дело: кавалеристы седлали коней, арбалетчики из Гайарда и орволанские егеря готовились к строевому смотру, и в общей толчее, для непосвященного взгляда представавшей сущим муравейником, десятники споро наводили порядок — где луженой командирской* глоткой, а где и крепким кулаком. Сам Конан, устроивший штаб в большом полотняном шатре на высоком берегу Алиманы, вызвал к себе поименованных Адалаис Эйкар дворян — Гилабера дие Таулу, Пейру и Кламена — а также командиров сотен и развернул военный совет. Что за вопросы обсуждались на этом совете, баронетта, естественно, не слышала. Однако, посмотрев на багровые физиономии иных вояк, пробкой вылетавших из штабного шатра и тут же с удвоенным рвением принимавшихся за дело, Айлэ с едким смешком заключила, что могучий киммериец попал наконец в родную стихию.

Суета в укрепленном лагере достигла своего пика и постепенно начала стихать. Сотни и платунги один за другим строились меж разбитых на тесном лугу шатров, командиры заканчивали проверять готовность воинов к предстоящему выступлению. С того места, где устроила себе наблюдательный пункт девица Монброн, было видно, как взметнулся полог штабной палатки и появился Аквилонец в сопровождении дворян, сменивший невзрачное одеяние «десятника Коннахта» на серебристую кольчугу и одежду, более подобающую королю.

Троекратно рявкнули здравицы, раскатившись недолгим эхом в холмах.

Далекий звук колокола из Орволана возвестил полдень.

Вуаль Мрака упорно не желала исчезать, похоже, собравшись стоять здесь до скончания времен.

Внизу спешно сворачивали последние шатры.

Ситуация складывалась не слишком радостная, но девушка была довольна и тем, что ее взяли в поход, а не оставили маяться дурными предчувствиями под крылышком госпожи Эйкар. Ничего, что она находится довольно далеко от королевской ставки, зато отсюда, со склона холма, занятого фургонами с припасами и провиантом, мост и колеблющаяся Черная Вуаль лежат перед ней, как на ладони. Она разглядывала сторожку бывшей охраны переправы, похожую на маленький форт, хлопающие над черепичной крышей флаги, постепенное перемещение маленьких воинских групп вниз, к реке, и то, как они рассредоточиваются вдоль берега. Прищурившись, она заметила пятерку верховых, рискнувших с грохотом промчаться через пустынный мост и остановившихся, не доезжая десятка шагов до устремлявшихся вверх и струившихся вниз темных клубов тумана. Всадники уже разворачивали лошадей, чтобы ехать обратно, когда Вуаль внезапно пришла в движение.