Роберт Говард - Конан Классическая сага

- Но это очень опасно! - воспротивился Троцеро.

- Жить и так "очень опасно", - буркнул в ответ король. - Я поеду туда не как король Аквилонии или поинтанский рыцарь. Я оденусь вольным наемником. В таком виде много лет назад я исходил весь Зингар вдоль и поперек. Ох, и много у меня врагов к югу от Алимана!.. - и на море, и на земле. Многие из них не признают во мне короля Аквилонии, но узнают Конана - пирата с островов Барах, или Амру - черного корсара. Но есть там и друзья, или люди, что помогут в трудных случаях.

Легкая усмешка воспоминаний пробежала по его губам.

Троцеро с грустью опустил голову и посмотрел на Альбиону, сидевшую на ближайшей софе.

- Я понимаю ваши сомнения, господин наместник, - сказала она в ответ на его взгляд. - Но я тоже видела монету из Ахерона в святилище Асуры. По словам Хадрата, - их верховного жреца, она была выбита за пятьсот лет до упадка Ахерона. И если Ксалтотун - действительно мужчина, изображенный на этой монете, как в этом уверен Его Величество, он не может быть обычным чернокнижником, ибо жизнь его уже тогда длилась сотни лет, а не десятки, как у нормальных людей.

Прежде чем Троцеро успел что-либо ответить, послышалось осторожное постукивание в дверь и раздался голос:

- Господин, мы поймали человека, бродившего под стенами замка. Он говорит, что хочет поговорить с твоим гостем. Мы ждем указаний.

- Шпион из Аквилонии! - прошипел Троцеро, хватаясь за стилет, но Конан опередил его и, повысив голос, крикнул:

- Откройте двери, пускай он войдет!

Удерживаемый с двух сторон под руки дюжими стражниками с суровыми лицами, в двери протиснулся щуплый человек в свободном черном плаще.

- Ты служитель Асуры? - спросил его Конан.

Вошедший кивнул, и рослые воины, на лицах которых отразилось крайнее удивление, с беспокойством посмотрели на Троцеро.

- С юга пришли вести, - сообщил посланник Хадрата. - Мы не можем помочь тебе за Алиманом, ибо там ряды нашей секты очень малочисленны. Но верные люди, расставленные вдоль реки Кхоротас, сообщили: тот, кто получил Сердце Аримана из рук Тараска, не добрался до Кордавы - он найден в горах Поинтана мертвым. Его убили бандиты. Камень попал в руки их атамана, который, не зная его секретов и опасаясь поинтанских рыцарей, разбивших его шайку, продал драгоценность купцу по имени Зорат из Котта.

- Ага! - словно наэлектризованный, Конан вскочил на ноги. - И что этот Зорат?

- Четыре дня назад он вышел с небольшой группой вооруженных слуг в направлении Аргоса и переправился через Алиман.

- Он глупец, если решился пойти через Зингар в такое время! - вставил Троцеро. - Да, неспокойные нынче там времена...

А незнакомец продолжал:

- Зорат, по-видимому, человек практичный и по-своему смелый. Он очень спешит, чтобы добраться до Мессантии.

- Где надеется получить с камня прибыль, - подытожил Конан. - Хм!

Может, он и знает что-то о настоящем характере своей покупки. Но, так или иначе, вместо того, чтобы следовать по длинной и извилистой дороге вдоль границ Поинтана, в конце концов все равно ведущей в Аргос, он решил пройти туда более коротким и опасным путем - пересечь восточную часть Зингара.

Конан ударил по столу сжатым кулаком.

- Но тогда, черт возьми, и мне пора выходить! Коня, Троцеро, и одежду Вольного Товарищества! Зорат, меня, конечно, опередил, но не настолько, чтобы я не смог его догнать, даже если для этого придется забраться на край света!

На рассвете Конан вброд переправился через Алиман и двинулся широким купеческим трактом на юго-восток. На противоположном берегу остался провожавший его Троцеро с отрядом своих рыцарей и алым поинтанским леопардом, бегущим по развевающемуся полотнищу флага. В глубоком молчании провожали его воины в блестящих панцирях, глядя, как силуэт их короля растворяется в разгоравшемся алом зареве утренней зари.

Теперь Конан сидел в седле предоставленного ему Троцеро огромного черного жеребца. На нем уже не было аквилонской экипировки: новая одежда выдавала в нем члена повсеместно известного Вольного Товарищества. На голове его был простой шлем без забрала, побитый и исцарапанный, обгоревшая и изношенная куртка и кольчуга свидетельствовали о многочисленности пережитых походов, а на плечах развевался порванный в нескольких местах и покрытый пятнами алый плащ. Образ наемного воина, познавшего множественные капризы фортуны, достаток и богатство одного дня и пустой дорожный мешок да туго перетянутый пояс другого, был создан достаточно убедительно.

И более того: он не только хорошо смотрелся в этой роли, но и неплохо себя в ней чувствовал - разбуженные воспоминания воскресили в его душе образы диких, безумных и опасных дней, когда он еще не вступил на путь королевской власти, а, лишь как бездомный наемник, пил, искал деньги и ночлег, совсем не задумываясь о завтрашнем дне и не мечтая ни о чем, кроме пенистого пива, алых женских губ да острого меча, которым он махал на полях сражений по всему белому свету.

Совершенно неосознанно к нему стали возвращаться давнишние привычки и навыки: он уже по-другому стал держаться в седле, на ум ему пришли полузабытые проклятия и слова старых песенок, которые они орали хором вместе с беспечными товарищами в придорожных тавернах, в пути и на полях битв.

Он ехал по неспокойному краю. Нигде не было видно отрядов всадников, обычно патрулировавших берег реки на пару с поинтанским патрулем. Гражданская война поубавила ряды пограничной стражи. Лишь длинная белая дорога простиралась от горизонта к горизонту, не оживляемая ни караванами верблюдов, ни громыхающими повозками, ни стадами скота. Лишь редкие группы конных - одетых в кожу и металл остролицых воинов с твердым взглядом, старавшихся держаться вместе, осторожно пересекали опустевшую округу. Они издалека окидывали Конана подозрительным взглядом, но не отваживались приближаться, ибо один только вид этого одинокого всадника обещал не легкую добычу, а тяжелые удары.

Разграбленные села лежали в пепелищах, поля и луга были заброшены. Только самые смелые рисковали заехать в эту сторону, а сами местные жители искали убежища в близлежащих замках и за рекой. Раньше, в спокойное время, эта дорога была полна ехавших по ней из Поинтана в Мессантию, столицу Аргоса, или в обратном направлении купцов. Но теперь торговцы предпочитали ехать более длинной, но зато и более безопасной дорогой, ведущей от Поинтана сначала на восток, а уж потом сворачивающей на юг, к Аргосу. И лишь очень смелый человек мог в таких условиях рискнуть своей жизнью и товарами, выбрав путь через Зингар.

Ночью южный горизонт пламенел заревом пожаров, а днем в той стороне тянулись к небу столбы густого черного дыма - в городах и на равнинах юга погибали люди, рушились троны и обращались в пепелища замки. Конана стали одолевать старые искушения наемника - повернуть туда коня и мчаться вперед в захватывающем предчувствии схватки, поживы и грабежа... Зачем он гнул спину в поисках власти над людьми, которые о нем уже успели забыть? И зачем теперь пытаться хватать с неба звезды, гоняясь за утраченной навеки короной? Отчего не вспомнить прошлое и вновь не погрузиться в алую волну войны и разбоя, которая так часто захватывала его в былое время? Мир вступал в эпоху войн, железа и имперских амбиций, и по-настоящему сильный человек сейчас имел неплохой шанс встать над остатками враждующих народов, как последний властитель. Так почему бы этим властителем не стать именно ему? - так шептал ему на ухо его демон-хранитель, и образы разрушительного и кровавого прошлого вновь обжигали его своим жарким пламенем... Но он не повернул коня, а продолжал мчаться вперед, стремясь нагнать цель в дымке миль, все более туманной и туманной, и ему казалось, что время для него совсем остановилось.