Пламен Митрев - Золотая пантера

Он и не знал, что за ним уже давно следили.

Дорогая одежда Кетрага издалека произвела впечатление на обитателей Пекла. Но вдруг и гирканец стал замечать какие-то размытые тени, которые мелькали вокруг. Когда он останавливался, еще какое-то время слышался топот множества ног по грязной мостовой. Вороны слетались на пир!

Надо сказать, что Кетраг не чувствовал страха, потому как теперь у него было чем удивить нападающих. У жертвенного агнца очень острые зубы, чего не могли знать разбойники… Спустя всего миг Кетраг выхватил меч и обрушил его на выскочившего невесть откуда грабителя. Затем рухнули на землю второй и третий… Четвертый, прижав к груди отрубленную кисть правой руки, с проклятиями понесся прочь… Улица вдруг опустела, как будто ничего и не произошло…

Вытянув вперед руку с мечом наперевес, Кетраг настороженно оглядел все вокруг. Затем резко повернулся, ожидая встретить нападение сзади. Но нигде никого не было. Тогда он осторожно вытер острие меча и вложил его обратно в ножны — как потом оказалось, напрасно. Брошенная откуда-то сверху сеть накрыла его, сделав всякое сопротивление бессмысленным. Тут же его окружила толпа оборванцев, вооруженных главным образом ножами и легкими саблями. Над головой блеснуло несколько ножей, а кто-то приставил саблю ему к горлу. Еще миг, и ему перережут горло, прежде чем он сумеет достать из сапог припрятанные там кинжалы…

— Стой! — прогремел чей-то властный голос, явно привыкший к тому, чтобы ему безоговорочно подчинялись. Рука с ножом на секунду застыла в воздухе. — Убить его мы всегда успеем. Но сначала надо осмотреть, ощупать его, поговорить…

— Но он скор на руку, словно молния. Разве не знаешь, сколько наших он зарубил?.. Мы и глазом моргнуть не успели! И сейчас как бы не убежал…

Протяжный стон последовал за этими словами. Все это происходило за спиной у Кетрага, и он только мог догадываться, что случилось. Явно главарь просто напомнил шайке, что здесь только его приказы имеют значение!

— Так вот, сначала мы поговорим! Освободите ему голову, чтобы я увидел, какая птичка попалась мне в сети!

Кто-то снял сеть с головы Кетрага, но руки по-прежнему были крепко стянуты сетью. Однако теперь он хоть мог рассмотреть своих пленителей. Владельцем хриплого голоса оказался невысокий крепыш. Левый глаз прикрывала черная кожаная повязка. Главарь грабителей подошел поближе. Кетраг с отвращением отвернулся — такой смрад доносился у того изо рта.

— Сколько за тебя можно взять, если оставим тебя живым, а не вспорем тебе брюхо? А? Так сколько же за тебя заплатят?

— Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь заплатил за меня хоть ломаный грош. — спокойно ответил Кетраг, крепко сжимая в руках кинжалы, которые он сумел-таки выдернуть из-за голенищ.

— Тем хуже для тебя, боец! Ты убил четверых моих людей, а пятого я сам зарезал, чтобы он не перечил мне. Так я и без людей могу остаться из-за тебя!

— На все воля Эрлика! — примирительным тоном ответил Кетраг, лихорадочно прикидывая в уме, какие у него шансы на спасение. Даже два кинжала не помогут ему справиться с шайкой головорезов. К тому же он не особенно хорошо владел этим оружием. А сеть мешала ему достать меч.

— Да ты опасен! — отпрянул назад одноглазый. — Наверно, лучше было бы тебя обыскать прежде, чем я перережу тебе горло.

Кетраг понял, что ждать больше нельзя. Взмахом левой. руки он резанул сеть, а правой всадил кинжал в живот главарю. Протяжный вой разнесся у них над головами, и тут же в воздухе блеснули по крайней мере двадцать лезвий. Кетраг попытался было отступить назад, но ноги запутались в сети, и он упал навзничь, прямо на тело главаря, которое все еще билось в конвульсиях. Это всего на миг отдалило его собственную смерть. Еще секунда — и он также будет содрогаться на грязной мостовой!

И тут случилось чудо. Разбойник, который стоял ближе всего, вдруг упал, как подкошенный. Какая-то неясная тень быстро двигалась среди бандитов, сея смерть. Кетраг не мог как следует рассмотреть, что происходит, но резня разом кончилась. Неожиданный союзник оказался необыкновенно ловким, быстрым и умелым.

За всю свою жизнь бойца и путешественника Кетрагу еще не приходилось встречать столь умелого и ловкого воина.

Тень наклонилась над Кетрагом и, протянув ему руку, поставила на ноги. Потом перерезала сеть и освободила Кетрага. Потом незнакомец сказал:

— Не бойся, я — твой друг! Нам нужно уходить, потому как скоро вороны начнут слетаться на падаль!

Отряд Амры достиг Нефритовых джунглей где-то к утру. Добровольцы, которых подобрал Мюмюн Бег, передвигались бесшумно, подобно стае волков. На границе, где мощеная булыжником мостовая кончалась, находилась небольшая застава. Солдаты, застигнутые врасплох, быстро сдались, не оказав никакого сопротивления. Пленные солдаты рассказали Конану, что в последнее время из леса часто доносились зловещие звуки, а когда наступали сумерки, из леса появлялись какие-то ужасные тени, которые нависали над сторожевой башней, словно предвестники Смерти. Единственно страх перед гневом сатрапа удерживал стражников на месте.

Конан велел своим людям отдыхать, а сам созвал офицеров на короткое совещание. Остальные разожгли небольшой костер, чтобы приготовить еду. Надо было отдохнуть и подкрепиться, потому как никто не знал, что их ждет впереди.

На вершине сторожевой башни собрались Мюмюн бег, Юма, альб Гелронд и, разумеется, Реана Каази, которая решительно потребовала, чтобы Конан взял ее с собой в экспедицию. Конан не смог ей отказать.

С одной стороны, Реана сумела доказать, что сама может о себе заботиться, спасая его жизнь при абордаже на трех судах. А с другой, девушка хотела узнать побольше о судьбе своего отца, прославленного исследователя Эмбера Шаха, который бесследно исчез где-то здесь, на Гибельном берегу. К тому же, киммериец боялся себе признаться в том, что успел привыкнуть к девушке. Женщины-воительницы не раз сопровождали Конана в его походах — королева Черного Берега огненная Белит, рыжеволосая фурия Валерия, атаманша разбойников Карела… Каждая из них помогала ему больше, чем любой мужчина!

— Настал час выбора! — начал свою речь Конан. — Отсюда возврата нет! Я не обижусь, если кто-то из вас решит остаться здесь, покуда мы не получим вести от тех, которые пойдут в эти проклятые джунгли!

При этих словах Юма презрительно сплюнул через зубцы крепости и с интересом проследил за полетом плевка. Тем самым великан, это истинное дитя природы, выразил свое презрение к опасности.

Гелронд усмехнулся — так, как умел усмехаться лишь он один, — иронично и загадочно. У альба, свидетеля падения Ахерона, были свои критерии опасности.