Пламен Митрев - Золотая пантера

И вдруг словно из небытия появился всадник. Он подскочил к голове дракона и всадил свой длинный меч в сверкающий глаз. Меч ушел в студенистую массу почти по самую рукоятку. Дракон на секунду замер, словно гранитная статуя, но потом началось нечто неописуемое. Корчащееся в предсмертных муках чудовище пыталось сбросить наглого ездока. Но каким-то чудом человек продолжал удерживаться на шее дракона, изо всех сил вцепившись в рукоять меча. Как видно, боль в раненом глазу была настолько сильной, что зверь стал кататься по земле. Человек успел спрыгнуть и отбежать в сторону, но его оружие осталось торчать в глазу дракона. Тогда человек выхватил кинжал и, издав боевой клич, вновь бросился на дракона, решив во что бы то ни стало покончить с чудовищем. Ему на помощь бросились великан кушит и Сиана, сумевшая выбраться из объятий пальмы. Каждый из них, размахнувшись, нанес удар боевым топором по умирающей рептилии…

Дракон явно терял силы. Словно очнувшись от сна, Тошвел Шах бросился им на помощь, размахивая боевым акинаком. Все с удивлением отметили, что опытный посланник к тому же и отличный боец.

Все разом кончилось, когда чернокожий великан, в котором Реас Богард узнал верного друга Конана Юму, схватил обеими руками свою неподъемную боевую секиру и изо всех сил ударил ею дракону промеж глаз. Удар был настолько силен, что сломалось древко секиры, а чудовище затихло навсегда.

Случилось невозможное — смертный победил божественное создание, окутанное тайной древности. До сих пор еще никому из людей не удавалось победить мифических чудищ. Даже в самых древних хрониках, найденных учеными, неизвестен такой факт. Все еще не верящие в произошедшее, изумленные собственным успехом, победители, тяжело дыша, разглядывали поверженного зверя. Серебряные Леопарды, расположившиеся на почтительном расстоянии, молча разделяли всеобщую радость.

Многие из них все еще не могли поверить, что дракон мертв и словно ждали, что в любую минуту он может открыть глаза и изрыгнуть огонь на людей, дерзнувших посягнуть на его бессмертие…

Первым нарушил молчание черноволосый богатырь, поразивший дракона в глаз. Вырвав меч из кровавого кратера, в который он превратил зеницу дракона, он повернулся к Реасу Богарду и, усмехаясь, сказал:

— Значит, ты решил поохотиться в одиночку, Повелитель Зари! Не очень-то любезно с твоей стороны. В моей родной Киммерии это было бы воспринято как проявление недостаточного воспитания…

— Каждая религия проходит четыре этапа, Конан! Первый — это боги, всемогущие и беспощадные. Второй этап — это когда боги отличаются от нас только тем, что они сильнее нас. Третий этап — это когда человек начинает понимать, что боги могут быть побеждены. Четвертый — когда мы говорим себе: ну какие же они боги, если мы можем их победить?! И вот именно тогда мы о них забываем… А боги умирают…

А потом… Потом мы находим себе новых богов, опять же могучих и беспощадных, или же становимся безбожниками… Но есть и третья возможность, правда она встречается исключительно редко… Это когда мы становимся богами… И несладко придется миру, если мы будем всемогущими и беспощадными!

Раненому Пламу что-то снилось, но вместе с тем ему казалось, что все это он переживает наяву. У него каким-то образом появилась способность прозрения сквозь века. Теперь он словно мог находиться в тысяче мест одновременно и видеть миллионами глаз. Он был одновременно творцом и свидетелем, стражем и разрушителем Времени и Истории миров. Он словно вселился в тела птиц и мог лететь, или в тела червей и змей — и мог с ними ползать. Мчался наперегонки с молодыми жеребцами по росистой поляне и плыл рядом с безмолвными рыбами, которые единственно уцелели после катаклизмов Сотворения. Он присутствовал при рождении миров и безмерно страдал при их мучительной и безвозвратной агонии…

… Он был бог, презирающий суету и жалкие ничтожные стремления миллиардов существ, населяющих подвластные ему миры, и вместе с тем он был жалкий нищий, жаждущий, чтобы ему подали кусок хлеба и позволили приютиться где-то с краю у огня, чтобы хоть немного согреться. Он располагал тысячью жизнями, был бессмертен, но жаждал покоя Смерти. Знал и мог все, но не мог победить меланхолию, охватившую его. Хотел стать ничем, но не знал, как это сделать, хотел стать бессмертным, но вместе с тем жаждал раствориться в покое безвременья. Он был готов воевать, для этого у него было много сил, но не было с кем. Кроме как с самим собой!

Где все-таки зародилась жизнь? Где именно вылупилось первое существо, которое окинуло глазом Всемир и нарекло себя его Хозяином? И тут же поверило этому!

Он все это знал! Но это было неважно… Даже первичные силы — Добро и Зло, Свет и Тьма не имели особого значения… Все это символы, всего лишь символы… Символы Безвременья…

Над всем стояло Абсолютное Равновесие. Преодолев неизмеримые пространства, оно появилось и в нашей Галактике. Из ничего были созданы миры — такие, какие ему хотелось сделать во время своего вечного путешествия. Подобно тому, как смеющийся ребенок строит на песке причудливые замки, а волна смывает их. И на песке остаются только бледные контуры размытых фантазий…

Сны и видения, представления и пророчества… Предположения и прозрения… Что это? Истина или фантазия? Кто знает…

Все течет и все меняется. Звездная река неторопливо несет свои воды и отмывает наносы истории. Жизнь целых миров для нее — всего лишь водоворот, а тысячелетия — мелкая рябь волн, века же — брызги, которые вдруг появляются по велению бесконечного Космоса. Ничто не может смутить бесконечную носительницу времени. Но от самых истоков, изначально Река является свидетельницей вечной схватки между Добром и Злом, между Светом и Мраком! Битвы без начала и конца, где значение имеют только временные поражения или победы. В этой битве Великие космические силы являются всего лишь наблюдателями. И какой-либо их каприз оказывается судьбоносным для людей, целых государств, миров и вселенных! История планеты Земля и населяющего ее человечества подвластна этой бесконечной борьбе!

Течет себе Звездная река Времени, отмывая наносы земной истории…

Но в спокойных заводях зарождается жизнь. Вокруг причудливых водорослей снуют мелкие рыбешки, а стрекозы меланхолично созерцают окружающий мир своими огромными выпуклыми глазами. По обросшим мхом камням медленно ползают улитки, а где-то на дне неторопливо передвигаются устрицы, отыскивая местечко, где они могли бы зарыться в илистое дно. Но от их суеты порой из глубоко зарытых воспоминаний выползают неясные тени, которые всегда вызывают страх, животный ужас! И все это всего лишь каприз, игрушка в руках Абсолютного баланса.