Андре Олдмен - Заговор теней

— Это всего лишь птицы, — откликнулся киммериец, — что они могут нам сделать?

Вендийка не ответила. Варвар налег на весла, подгоняя лодку и стараясь держать ее посредине реки. Птицы сделали широкий круг, пройдя в полете стрелы над их головами, и снова поднялись над вершинами деревьев.

Девушка неподвижно застыла на корме, в ужасе наблюдая за черными летунами. Теперь птицы, сломав треугольник, выстроились цепочкой, следуя за вожаком — крупным, острокрылым, с длинным, похожим на ятаган клювом и зелеными бусинами немигающих глаз. Он несся вниз, со свистом рассекая воздух, и вдоль его крыльев струились потоки серебристого света» словно языки холодного пламени…

— Бери весла! — крикнул Конан, подхватывая лук и колчан. Он вынужден был повторить свой приказ, прежде чем вендийка поняла, что от вас требуется и пересела с кормы на единственное сиденье лодки. Она схватила бамбуковые ручки весел и неумело попыталась грести.

Конан подался назад и, встав на колени, поднял лук и наложил стрелу. Вожак был локтях в тридцати, и киммериец не сомневался, что попадет птице в грудь. Но, как только он выстрелил, летун упал на левое крыло, заложил крутой вираж и увел стаю вверх. Описав широкую дугу, стрела со всплеском упала в воду.

Ругнувшись, варвар снова пустил летающую смерть в сторону стаи. На этот раз одна из птиц, кувырнувшись в воздухе, рухнула в реку. Ни вскрика, ни стона — только плеснула и вновь сомкнулась искрящаяся волна. Не обратив на гибель своего товарища никакого внимания, остальные образовали кольцо и закружили над лодкой, все ускоряя полет. Стремительный хоровод превратился в черное кольцо, косо повисшее над рекой: опускаясь, птицы едва не задевали поверхность воды острыми концами длинных крыльев, и снова взмывали вверх, чтобы, поднявшись тенями выше лунного диска, опять нестись вниз по широкой дуге…

Конан посылал стрелу за стрелой, и большинство стрел находили цель. Взметая брызги, пронзенные птицы навсегда исчезали в реке, но, казалось, их не становилось меньше. Увлеченный охотой, варвар слишком поздно понял, что его выстрелы наносят стае не больший урон, чем укусы клопа слону: летуны не собирались на них нападать, а, кружа над лодкой, преследовали какую-то иную, неясную еще цель.

Ка Фрей совсем не умела грести. Несколько раз лодку разворачивало так, что она черпала воду низкими бортами, и только течение заставляло посудину лечь на прежний курс. По лицу вендийки текли слезы, она что-то беззвучно шептала, видимо, молилась своим богам…

Наконец Конан понял, чего добивались птицы. Проносясь всего лишь в трех локтях от правого борта, их стремительный хоровод неумолимо теснил лодку к левому берегу, густо заросшему тростником и осокой. И там, в темной протоке, куда влекло боковым течением, крутился и кипел белой пеной широкий водоворот…

— Выгребай на стремнину! — крикнул он, чувствуя, как содрогаются борта от нараставшего бега воды. — Левым, левым сильнее!

Тщетно. Вендийка бестолково била веслами, поднимая тучу брызг, пока не выронила один гребок. Она бросила уцелевшее весло на дно лодки и согнулась на своем сиденье, закрыв лицо руками. Птицы разорвали кольцо, снова построились треугольником — на острие, словно наконечник гигантской стрелы, зловеще блестел в лунном свете огромный клюв вожака…

— Кром, Нергал и все демоны преисподней! — Варвар взревел подобно боевому слону. — Я достану тебя, будь ты самой Хали!

Он потянул из колчана стрелу — предпоследнюю.

Огромная птица летела вниз, а за ней на широко распластанных крыльях падала зловещая стая, Вода кипела за кожаными бортами — до бурунов оставалось локтей тридцать.

Конан наложил стрелу и тщательно прицелился. Зеленые глаза, словно две падающие звезды, неслись прямо на него, холодные и безжалостные, несущие смерть…

Киммериец выстрелил. Вожак метнулся в сторону, но на этот раз он оказался слишком близко — стрела пронзила крыло, и птица, издав жалобный, почти человеческий крик, полетела к берегу, тяжело перевалила через вершины деревьев и исчезла за кромкой леса. Вслед за вожаком потянулись остальные — безмолвные, словно клочья тьмы на фоне лунного сияния.

Конан толкнул вендийку на корму и, схватив единственное весло, попытался направить лодку в сторону от водоворота. Слишком поздно — стремительный поток неумолимо увлекал хлипкую скорлупку к кипящим белой пеной бурунам.

— Держись!

Они упали на дно лодки, которую трясло и раскачивало, словно кто-то бил по ней огромным молотом. Удар, треск…

Киммериец поднял голову и увидел, что водоворот исчез, а их несет среди высоких тростников куда-то вглубь зарослей — стебли гнулись под напором воды, рядом с лодкой, поблескивая мокрыми шкурками и красными бусинами глаз, плыли какие-то мелкие зверьки.

Вскоре миновали причину потока — каменная плотина, державшая прежде заводь, рухнула, образовав большую прореху, куда вода текла с глухим шумом. Через нее и вынесло лодку.

Конан пожалел, что не бросился за борт прежде: хотя течение и до запруды было сильным, все же он мог бы с ним бороться и доплыть до твердой земли. И девушку вытащил бы — за волосы, как придется, но вытащил бы. Здесь же, в каменистом русле, вода с грохотом неслась между камней, по галечным перекатам, ворочая упавшие стволы и крутя мелкий мусор. Добротная лодка, выменянная на доспехи немедийского рыцаря, трещала по швам — кожа, обтягивающая борта, расползалась, холодные струйки текли сквозь прорехи, и ноги девушки уже скрыла скопившаяся на дне вода. А впереди, перекрывая рокот стремнины, нарастал еще более мощный и страшный рев — рев бездны…

— Водопад! Нас несет к водопаду! — Варвар скорее догадался, чем услышал слова вендийки.

Он и сам понял, в какую ловушку загнали их посланцы Хали, и отчаянно искал выход. Справа темнел высокий скалистый берег, но до него было неблизко, а течение было столь стремительным, что и речи не шло, чтобы добраться до него вплавь. Их несло между камней, накрывая холодными брызгами, каждый миг они ожидали удара, который превратит в щепки их утлое суденышко. И тогда даже недюжинная сила киммерийца окажется бесполезной: поток увлечет их беспомощные тела в пропасть, навстречу демонам водяной бездны. Надо было что-то предпринять, и предпринять немедленно.

— Раздевайся! — вдруг крикнул варвар, перекрывая рев стремнины. — Живее!

Ка Фрей подняла свое бледное лицо, мокрое от слез и брызг, в ее глазах стоял ужас. Она смотрела на киммерийца, словно на чудовище, готовое ее поглотить. Она решила, что он лишился рассудка перед лицом смерти, и беззвучно молила богов послать ей гибель в волнах потока.

Стоя на коленях, Конан достал из колчана последнюю стрелу и показал девушке.