Александр Бушков - Чертова Мельница

Вот… А дальше поется, что сам папка во дворце, на троне очень быстро умер бы со скуки, и ему гораздо приятнее раскатывать по всему свету вольной пташкой. Корявенькие вирши, конечно, поэт из папки никудышный… но вот подумайте сами, разве тут есть что-то оскорбительное для королевской чести? Одно озорство, и все. А папку неделю продержали, потом всех выслали… Ему написали «непочтение без злоумышления», сказали, что еще легко отделался… Что при Конгере было бы гораздо хуже, а Сварог милостив… Неужели он и такими пустяками занимается? Ну, зачем ему? Он такой… великий. И боится каких-то глупых песенок…

Сварог ощутил жгучий стыд. Об этой истории он в жизни не слыхивал — она относилась к тем мелочам, о которых Интагар никогда не докладывает, а сам Сварог не интересуется. Выражаясь в просторечии — бытовуха, пустяки. Кто ж знал, что эти пустяки бывают воплощены в живом облике такой вот четверки… Ну да, некоторые послабления последовали с его восшествием на престол… но масса законов, чуточку смягченных, не отменена, и механизм работает по-прежнему… И ведь нельзя иначе, Конгер был прав, поводья нужно ослаблять медленно, ужасно медленно, народ наш, увы, сплошь и рядом любые послабления принимает за слабость власти и наглеет, распускается… Король просто обязан проявлять порой твердость… но как быть, если сухие строчки протоколов вдруг оборачиваются такой вот девчонкой с доверчивыми глазами?

— А вы видели короля Сварога? Бывали во дворце? Ух ты… Он сердитый? Нет? А вот в народе втихомолку говорят, что сердитый. Гонят людей в Три Королевства, даже если кто-то не хочет, два новых налога ввели… — она вздохнула. — Я бы вас про многое порасспрашивала, только не получится вот так — кивками и метаньями головы… Вы потом со мной встретитесь? Расскажете про дворец и короля? А то одни говорят, что Сварог, хоть и герой, но злющий, другие твердят, что просто должность у него такая — тираном быть… Я сама даже и не знаю, что я видела…

На счастье Сварога, к ним подошел Ортог. Беззлобно хмыкнул:

— Шушукаетесь? Ну, и что интересного тебе наш новый попутчик порассказал?

— Пап, а он, оказывается, граф. И во дворце бывал…

Ортог фыркнул:

— Я ж тебе говорю: целуй его быстрее, не упускай, дуреха, своего счастья. Авось обернется графом…

— Пап, да ну тебя…

— О тебе же забочусь, глупая… — он отвесил Сварогу церемонный поклон. — Вдруг да вы холостой, ваше сиятельство? И, как в ее любимых романах, только и мечтаете, чтобы жениться на своей спасительнице? — он изменил тон. — А если серьезно, Маритана, завтра нам может и повезти. В десяти лигах от тракта есть фригольдерское село. Не знаю, чем они там живут, но если у них не страда, можем немного подзаработать. Всем придется потрудиться как следует… кроме нашего попутчика, понятно. Его, к превеликому сожалению, к делу не приспособишь никак.

Сварог смотрел через его плечо. Небо потемнело, но звезды еще не показались — только там, где обычно, колючим огоньком горела Багряная Звезда. Он вновь ощутил досадное бессилие — Чертова Мельница приближалась, а Сварог до сих пор не знал, что с ней можно сделать, и можно ли вообще… Считанные недели остались…

К ним подбежал Патек, на ходу пряча в карман трубку. Сказал радостно:

— Господа мои, есть еще мозги в этой старой лысой башке! Я такое придумал…

— Ну? — кратко спросил Ортог.

— Конечно, если наш попутчик согласится… Но, в конце концов, тут нет ничего для него унизительного… даже если вы, сударь, и в самом деле из благородных. Всего-навсего немного помочь бедным фиглярам…

— Ну, давай говори дело, — сумрачно поторопил Ортаг.

Патек обвел всех ликующим взглядом:

— Судари мои и сударыня! Мне вот пришло в голову, что наш попутчик и в нынешнем своем качестве способен принести немалую пользу для фиглярского дела…

— Дело давай.

— А вы еще не догадались? — воскликнул Патек. — Лопни мои глаза, ведь получится классическая Ученая Собака!

— Повезло нам, — тихонько сказала Маритана. — Нет у них страды, почитай, вся деревня собралась…

Она сидела рядом со Сварогом и тоже наблюдала за происходящим через щелочку в занавеске, прикрывавшей распахнутую дверь в задке фургона. Сварог подумал: знай он заранее и сохрани он членораздельную речь, мог бы их предупредить, что, действительно, никакой страды нет. Главные занятия здесь по скудости земель — овцеводство, рыбная ловля и охота. Есть еще не особенно обширные посевы ячменя (почти весь урожай сбывается на пивоварни в близлежащем городке), но его еще рано убирать…

— Почтенные! — неожиданно зычным, хорошо поставленным голосом возгласил дядюшка Патек, встав перед собравшимися. — Мы не самые лучшие на этом свете, но и не самые худшие…

К некоторому удивлению Сварога, ожидавшего шуток и кривляний на манер балаганного зазывалы, Патек держался осанисто, говорил серьезно, словно читал вслух очередную официальную бумагу из провинциария. Сварог недоуменно покосился вправо — там висел на гвоздике классический шутовской наряд: полосатое желто-сине-красное трико с пришитыми повсюду разноцветными помпонами.

Маритана перехватила его взгляд и, видимо, поняла:

— А он тут так и провисит, господин граф… Это в больших городах простонародье обожает, когда ломаются шуты, а крестьяне совсем другие, они кривляний не любят, и клоуны у них не в чести. С ними надо серьезно, обстоятельно…

Закончив свою недолгую речь, Патек отступил. Вперед вышли принаряженные Ортаг с женой. Зазвучали аккорды виолона, они запели на два голоса.

Маритана шепнула:

— Обожают крестьяне балладу о рыцаре, деве и драконе…

Действительно, стояла совершеннейшая тишина. Поэтом Ортаг наверняка был никудышным, но пел красиво, басом. Они с Кайей мастерски тянули в два голоса: временами, когда начинался очередной куплет, Ортаг понижал голос, так, что его едва было слышно, и над обширной деревенской площадью взлетал чистый, звонкий, совсем молодой голос Кайи: