Сурен Цормудян - Когда завидуют мертвым

— Господи, глаза-то как болят, — дрожащим голосом произнес Константин, растирая одной рукой лицо, а другой крепко вцепившись в руль прыгающего на ухабах внедорожника.

— Ну зачем тебе надо было фотографировать? Вот скажи? Один снимок сделал, так тебе еще два надо было? Зачем, Костя? — причитала его супруга Надя, сидевшая на заднем сиденье машины и крепко прижимающая к себе их четырехлетнего перепуганного сына Егора.

— Ничего ты не понимаешь. Знаешь, сколько получил человек, который сфотографировал момент взрыва горы Святой Елены? Много получил! А ведь он тоже еле ноги унес!

— Ты псих, Костя! Ты же чуть не ослеп!

— Да ерунда. Пройдет. Все равно что на сварку смотреть. Тем более что я зажмурился.

— А что это было вообще?

— Как будто атомный взрыв, — пожал отец семейства плечами, продолжая вести автомобиль.

— О господи! — закричала супруга. — Как такое вообще может быть?! Как?!

— Не ори! Ты Егорку пугаешь!

— А что ты сам говоришь? Атомный взрыв! Откуда?

— Да я могу ошибаться. Может, электроподстанция рванула. Ну там искры и все такое прочее. Ведь машина работает. Электромагнитного импульса, значит, не было. И камера вон работает. Хотя, может, просто далеко до эпицентра… — Последнюю фразу он сказал тихо и сам себе.

— А зачем ты камеру включил? — растерянным голосом спросила жена.

— Да что ей будет? Вдруг что-то еще интересное произойдет. А ее пока включишь, пока она к съемке приготовится. Хренота, вся эта цифровая техника.

— Но это наш последний диск.

— Ага. И шанс отснять эксклюзив.

Машина подпрыгнула.

— Господи, да куда ты гонишь так? — воскликнула Надя.

— Подальше от той вспышки. Надо до ближайшего населенного пункта добраться и узнать, что случилось. Радио шипит только. И у мобилы сеть потеряна.

— Но оно ловило ведь? И я всего час назад Вике звонила…

— Ну, если подстанция жахнула, то, может, и ретрансляторы обесточены. Да успокойся ты!

— Тебе легко говорить!..

— Почему это мне легко? Черт!

Внедорожник влетел в прикрытую травой яму у большого дуба.

— Застряли! Довольна?!

— А я при чем тут?

— Ты меня отвлекала!

Мальчик наконец заплакал, не выдержав напряжения.

— Тихо, Егорка. Успокойся. Надя, да успокой ты его!

— Не ори!

— Да я не ору!.. Тихо!.. — Константин поднял руку.

— Ты это мне или себе говоришь?

— Помолчи минутку! Слышишь? Поезд.

— Тут железная дорога рядом?

— Да. Вроде вон насыпь впереди.

— Вижу! Вижу поезд! — воскликнула Надя. — Господи! Что это?

Константин схватил камеру и стал снимать.

Железнодорожный состав шел совсем медленно и вдруг остановился. Это были два спаренных локомотива, за которыми тянулась вереница рефрижераторных вагонов. Однако что-то тут было не так. В каждом четвертом вагоне вдруг стали распахиваться крыши, и оттуда медленно поднимались какие-то продолговатые остроносые предметы.

— Надя! Это… Это ракеты!

Пуск. Одна за другой принявшие вертикальное положение ракеты стали вырываться из этого странного состава и, устремившись в небо, исчезали на все увеличивающейся скорости, оставляя за собой густой шлейф дыма. Всего было три ракеты. Крыши вагонов стали закрываться, когда локомотив уже тронулся с места.

— Как это понимать, Костя? — обратилась супруга к мужу, который продолжал снимать поезд.

— Я не знаю. Но это… Я что-то слышал о таких поездах. Типа, аналогов в мире нет…

— Костя, это что, война началась?

— Я не знаю. Может, учения?

С противоположной стороны насыпи сквозь лязг железнодорожного состава послышалась стрельба. Состав замыкали еще два спаренных локомотива, и в один из них ударилась реактивная граната от ручного гранатомета. Раздался взрыв. Однако это не помешало поезду двигаться дальше и набирать скорость. Он стал все быстрее удаляться, и на железнодорожной насыпи показались вооруженные люди. Они были одеты в лохматые маскхалаты. Видимо, эти люди должны были помешать пуску ракет из вагонов, но подоспели слишком поздно.

— Костя, я боюсь…

— Тихо. Они, может быть, нас не заметят.

Вооруженные люди вдруг повернулись в ту сторону, откуда совсем недавно приехал упущенный ими поезд. В небе стрекотали вертолеты. Боевики бросились в ближайшие кусты с насыпи.

— Костя! Они сюда бегут!

— Замолкни, прошу тебя! Не кричи!

В небе наконец показалась дюжина вертолетов. Пять Ми-8, или, быть может, это были Ми-17? Их сопровождали устрашающего вида пять Ми-24 и пара Ми-28. Ми-8, казалось, были повреждены, поскольку за ними тянулись дымные шлейфы. Но этот дым как-то быстро оседал, веером разносясь по воздуху.

— Опыляют?.. — пробормотал Константин, продолжая снимать.

Когда эта странная взвесь накрыла заросли, раздались душераздирающие крики. Совсем рядом с машиной из кустов выскочил один из нападавших на поезд людей. Он бросил оружие и стал вертеться на месте, хватаясь руками за лицо. Затем как-то конвульсивно принялся рвать на себе одежду, и вдруг из его рта хлынула густая кровавая пена. Человек задергался и впился пальцами в собственные глаза.

— Боже! Господи! Что с ним?! Что это, Костя!!! Егор, не смотри! Не смотри на это!!!

— Он глаза себе выдирает… — отрешенно пробормотал Константин. — Это же боевой газ…

— Егор! Егор! Костя! Егору плохо! Боже!

Отец семейства бросил камеру на пол, но она продолжала снимать. И хотя картинка показывала лишь консоль с рукояткой переключения передач, звук происходящего красноречиво говорил о том, что происходило в машине. Сначала родители панически кричали, пытаясь чем-то помочь сыну, которого стало рвать кровью и который страшно кричал. Затем рвотные спазмы охватили и отца с матерью. Дальше речи уже не было. Только вопли ужаса и предсмертная агония. Звуки непрекращающейся обильной рвоты. Треск разрываемой в агонии одежды. Затем тишина. Камера записывала звук еще минут десять. За это время в машине кто-то всхлипнул. Несколько раз кто-то дернулся. И свободное пространство на диске закончилось.

— Россия, двадцать лет спустя. Все мы в полной заднице и завидуем тем, кто помер тогда, — проворчал Людоед, когда экран монитора погас.

Все молча глядели на экран, не в силах отвести взгляд после увиденного. Только Варяг повернул голову и, взглянув на Людоеда, произнес:

— Кончай уже свои шуточки.

— А кто сказал, что это шутка?

Николай вздохнул и покачал головой. Это было в высшей степени странно — смотреть на экран, где что-то происходило. Где двигались и разговаривали люди, которые давно уже мертвы. Мир выживших давно позабыл, что значит смотреть на экран и видеть на нем живую картину. Исключение, наверное, составляли сохранившие остатки былого общины. Вроде Надеждинска с их несколькими проекторами для учебных целей и конфедерации Дома Советов с их рабочим ноутбуком.