Крис Уэйнрайт - Ветер бездны

— Пойдет посоветоваться к твоему отцу, — спокойно ответила Соня.

Сегодня был второй день ее пребывания в шайке, и самоуверенность ее лишь возросла. — Где скажешь, там и буду в назначенное время.

Удод вспыхнул, но обиду пришлось проглотить: девчонка остра на язык, а вторично попадать в неловкое положение, ему не хотелось. Да, рыжая стерва способна на многое…

— Соберемся у старого рынка, там, где разрушенная башня. Со мной пойдут шестеро. Ты, ты… — указал он пальцем на мальчишек, — и еще Гафур и Хункар. Остальные свободны. Все поняли?

Те закивали головами, и только Волчий Клык, прозванный так за длинные зубы, торчащие из-под верхней губы, осмелился спросить:

— А ты не сказал, на какое дело идем…

— Скажу на месте, — злобно перебил его Удод. — Что велю, то и будешь делать… — уже спокойнее закончил он.

Потом повертел своей узкой головой и, обращаясь куда-то в пространство, произнес:

— Разве я когда-нибудь вас подводил?

Все дружно замотали головами. В этом Удод был прав — у него всегда имелись точные сведения: кто, откуда и какой товар привез в Майран, сколько охранников — в общем, все, что необходимо для успешного налета. Да и товар он всегда выбирал отменный: не увесистые тюки с тканями или громоздкие ящики с утварью, а благовония, драгоценности или что-то вроде этого — легкое и дорогостоящее. Попробуй-ка с тяжеленным тюком пробежать половину Майрана, а потом еще и припрятать, как следует, краденое! И сбыть такие товары было гораздо труднее. То ли дело маленький мешочек или узелок за пазухой, с ними ничего не стоит мгновенно раствориться в узких переулках и запутанных тупичках города, где любой мальчишка чувствует себя как рыба в воде.

А затем неспешным шагом отправиться в облюбованное подземелье, где Удод забирал награбленное и через некоторое время отдавал подельникам их часть добычи уже деньгами. Исключений из правил не было. Даже когда у одного приезжего купца удалось стащить мешок — целый мешок! — листьев желтого лотоса, главарь забрал почти все, оставив мальчишкам только по несколько листиков. И те, втихомолку понося своего предводителя и призывая на его голову все возможные беды, вынуждены были покупать вожделенное зелье у торговцев. Может быть, те самые листья, что за пару дней до этого держали в своих руках.

Однако никому даже в голову не приходило укрыть часть добычи. Бывало, конечно, всякое: иногда кому-то не везло — его хватали стражники, но в таких случаях пойманному следовало моментально избавиться от ворованного и молчать о сотоварищах. Отвесив пару затрещин за то, что шатается ночью, стражники пойманного мальчишку обычно отпускали, ну а, в крайнем случае, поутру Удод посылал кого-нибудь выкупить бедолагу.

Обмануть главаря под предлогом, что, мол, попался стражникам, а тем временем припрятать свой улов, никто и не пытался после случая с Рахманкулом. Видимо, главарь имел своего человека среди стражников, и тот сообщал парню обо всех ночных происшествиях — труп хитреца Рахманкула нашли через несколько дней в одном из заброшенных храмов.

Поговаривали, что Удод каким-то образом свел знакомство и с Одноглазым, атаманом самой крупной шайки Майрана. Эта связь, если она на самом деле существовала, давала ловкому парню немалые возможности и такую власть, что у мальчишек просто дух перехватывало. Потому-то они и не смели, не только обманывать, но даже перечить своему предводителю, опасаясь разделить участь незадачливого Рахманкула.

— Жду после первой стражи, — напомнил Удод, к которому вернулась почти прежняя уверенность, — а пока можете расходиться. Ты останешься со мной! — приказал он Хункару, Который двинулся вслед за сестрой.

«Это он специально, — сообразила Соня. — Хочет, чтобы я ночью одна, без брата, пробиралась через весь Майран».

До сих пор ей не приходилось совершать подобные прогулки, но девочку это не особенно тревожило. В конце концов, сбылась главная ее мечта — она, наконец, займется чем-то интересным! Она не Ална, ей не по вкусу таскаться по храмам, да плести кружева…

— Опять ее не было допоздна! — мать укоризненно покачала головой. — Хоть ты, Келемет, образумь дочь, — обратилась она к мужу, который сидел за столом и с упоением трудился над бараньей ногой.

Напротив отца сидел Эйдан, он тоже не мешкал, управляясь со своим куском. Парня называли в семье младшим, потому что первой из двойняшек на свет появилась Соня. Они оба только что вернулись из лавки. Лица у них были усталые и сосредоточенные.

— Мать права, — не поворачивая головы, согласился Келемет, — где тебя носит?

— Я была у подруги и немножко засиделась, — не моргнув глазом, соврала Соня.

Сиэри выразительно хмыкнула.

— Ну, как мне тебя образумить, Рыжая? — буркнул отец, пытаясь вытряхнуть мозг из кости — это важное дело занимало в данный момент все его помыслы. — Не пороть же ее! Поздновато… Вон, какая вымахала! — Он с удовольствием посмотрел на дочь. — Ишь, какая, вся в тебя, мать!

При этом Келемет незаметно подмигнул Соне. Пряча в глазах смешливые искорки, Сиэри безнадежно махнула рукой:

— Садись есть, а потом немедленно спать.

— Хорошо, — уронила Соня, усаживаясь на лавку рядом с братом.

— А где Хункар? Ты его не видела? — продолжила расспросы мать.

— Не волнуйся за него, — Келемет попытался успокоить жену, — Хункар — взрослый парень.

— Вот и посадил бы его в свою лавку! — воскликнула Сиэри. — И на глазах был бы и при деле…

— Ты же знаешь, не получилось из него торговца, — возразил Келемет, — а потом, Эйдан отлично справляется в лавке, да и дело это ему по душе. Верно, сынок?

— Угу, — проворчал тот, пихнув Соню под столом ногой.

Обычно сестра его не медлила с ответом, но сейчас, находясь под впечатлением прошедшего вечера, не сочла нужным отвечать на выходку младшего брата. После событий в подвале она вдруг почувствовала себя взрослой. Мечты о приключениях, которые, несомненно, будут в ее жизни, совершенно захватили Соню. Она, задумавшись, медленно жевала пищу, не обращая внимания на то, что лежит у нее в миске. Эйдан, задетый необычным поведением сестры, отложил ложку и обернулся к ней.

— Ты смотри не усни, а то упадешь носом в похлебку, — поддел он.

Соня, очнувшись от своих грез, повернулась к брату и вяло огрызнулась:

— В свою смотри!

Эйдан, обиженный равнодушием сестры, засопел и вновь принялся за еду. Соня, отставив миску, встала из-за стола и направилась к выходу из комнаты.

— Ты плохо поела, — забеспокоилась мать.

— Спасибо! — произнесла девочка, не оборачиваясь.

— Пойдешь наверх, постарайся не разбудить Алну.

— Оставь ее! — Келемет, довольный хорошим ужином, откинувшись на спинку стула, потянулся, будто сытый кот, и благосклонно взглянул на младшую дочь.