Андрей Бондаренко - Снега, снега

– Без вопросов, – улыбнулся Лёха. – Слушай:

– Красиво, конечно, – по-доброму улыбнулась Ванда. – Но при чём же здесь – я?

– Ты – он и есть.

– Кто – он?

– Маленький рыжий котёнок. В данном случае – светленький такой котёнок. Очень симпатичный и миленький… Так – как? Мы летим на дальние заполярные острова?

Рядом зазвучали чьи-то голоса.

«Отголоски чьего-то разговора, – подумал Лёха. – Доброго такого. Семейного. Типа – о любви и о ближайшем Будущем. Даже лёгкие завидки берут…»

– Завидно слегка, – подтвердила Ванда. – Завидно…

Мимо них, неся за ручки тяжёлый чугунный котёл, прошли Хан и высокий Ангел в чёрном шлеме-маске.

– «Шестьдесят девять» – отличная вещь, рекомендую, – якобы между делом пробурчал Хан.

– С незамедлительным переходом в позицию – «Трепетная лань, застигнутая молодым охотником за поеданием огородной капусты», – смешливо выдал Ангел. – Очень молодым и очень рьяным охотником – застигнутая…

– Да, уж, – важно подтвердил Хан. – Рьяность – в этом деле – является решающим фактором. Выражаясь местным научным языком…

– Если надо, то и языком, – дурашливо хмыкнул Ангел. – Ежели приспичит…

Весёла парочка – вместе с массивным чугунным котлом – скрылась за ближайшей дверью.

– Что думаешь по этому поводу? – спросил Лёха.

– Ничего не думаю, – сварливо откликнулась Графиня. – Причём здесь – трепетная лань и чёй-то там язык? А «шестьдесят шесть»? Кто мне объяснит? Бред горячечный.

– Это точно. Бред… Что такое случилось с Ханом? Словно подменили человека…

– У Ланы срок заканчивается. Месяц всего остался.

– Объясни, пожалуйста.

– Мне матушка настоятельница рассказала. Лане выдали разрешение – на рождение ребёночка. В этом Мире так заведено. Мол, в течение года может родить. То есть – для начала – зачать. Но что-то у Ланы не заладилось. Не знаю… Никак не могла выбрать достойного кандидата – на роль отца будущего ребёнка. А потом решила воспользоваться специализированной компьютерной программой. Вот, компьютер ей и указал на Хана.

– Хитрая компьютерная программа? – заинтересовался Лёха. – Неплохо было бы – воспользоваться.

– Уже, – улыбнулась Ванда. – За кого ты меня принимаешь?

– За потомственную бургундскую графиню.

– Правильно.

– И, что тебе сообщила программа?

– Не скажу.

– Почему?

– Потому. Графиня я – или как? Мы, потомственные аристократки, обязаны быть…м-м-м…

– Взбалмошными, загадочными и непредсказуемыми, – подсказал Лёха.

– Ага, так оно и есть.

– Замуж-то пойдёшь за меня?

– Я подумаю, – лукаво прищурилась девушка.

– Епископ Альберт советует поторопиться.

– Бургундским графиням не полагается – принимать скоропалительные решения.

– Я понимаю. Но…

– Никаких – «но»! Сказано – подумаю?

– Сказано.

– Вот, и жди, бродяга.

– Белобрысый бродяга.

– Белобрысый и симпатичный бродяга.

– Может, поцелуемся? – потупив взгляд, предложил Лёха. – Раз я такой симпатичный? Типа, как жених с невестой?

– Не знаю, право. Такое неожиданное и неординарное предложение…

– А, всё-таки?

– Можно, конечно, попробовать…

– Попробуем?

– Пожалуй…

Поцелуй длился и длился, грозя – ненароком – перерасти в нечто большее.

«Что происходит со мной? – забеспокоился Лёха. – Голова кружится. И, вообще… Никогда такого не было. Никогда? Вру, было один раз. Кажется, в восьмом классе… Господи! Если ты, конечно, есть. Помоги остановиться! Не вводи в искушение раба своего недостойного…»

Упершись острыми кулачками ему в грудь, Ванда, неловко отстраняясь, пробормотала:

– Извини…

– Тебе понравилось? – хрипло спросил Лёха.

– Не знаю, извини. Я первый раз целовалась с мужчиной.

Она не соврала. В еврейском гетто было не принято – целовать женщин. Их было принято – пользовать, презрительно – при этом – сплёвывая в сторону.

«Какое такое – гетто? – мысленно удивилась Ванда. – Не знаю ничего про это. И знать, если честно, не хочу… Еврейская девушка Рива? Кто это? Не имею чести – быть знакомой. Как, впрочем, и со всеми евреями этой планеты… Поцелуй? Это – да. Мне понравилось. Очень…»

– Мне очень понравилось, – помявшись, признался Лёха. – Может, по второму кругу?

– Не знаю, право. Всё произошло так неожиданно… Ой, что это? – указывая тоненьким пальчиком направо, забеспокоилась Ванда. – Светом так и пышет…

Они, крепко взявшись за руки, подошли к прямоугольному, давно немытому окну.

– Как красиво! – воскликнула непосредственная Ванда. – Облака светятся! Светятся… Милый, а почему ты так напрягся? Словно бы – заледенел?

– Предчувствия одолевают, – признался Лёха. – Нехорошие такие. Пакостные.

– Есть такое дело. Матушка-настоятельница тоже говорит про них. Про предчувствия. Мол, грядёт Конец Света… Это – про метеорит?

– Про астероид.

– Он, действительно, падает? По-настоящему?

– Падает.

– И, что будет? Ну, когда он упадёт?

– Не знаю. Поэтому и рекомендую – пожениться в срочном порядке.

– Я подумаю, белобрысый эсквайр, над твоим предложением. Как и полагается – благородным графиням.

– Надеюсь, над заманчивым предложением?

– В меру – заманчивым, эсквайр.

– Симпатичный эсквайр?

– Безусловно.

– Я рад.

– А, уж, как я рада… А про «шестьдесят девять» потом расскажешь?

– Обязательно. И расскажу. И покажу…

Через раскрытые ворота на территорию «Чистилища» – один за другим – въехали три тёмно-зелёных автобуса. С лязгом – синхронно – распахнулись двери, и на гравий плаца принялись выпрыгивать Ангелы, облачённые в светло-серые комбинезоны.

«Все бойцы – как один – темнокожие, – машинально отметил Лёха. – Подтянутые, уверенные в себе… Стоп. Это же Варвар и его друзья-приятели…»

– Похоже, что предчувствия – насквозь негативные и тревожные – начинают сбываться, – прошептала Ванда. – Давай, ещё немного поцелуемся? Мне очень надо…

– Какая же ты, Рива, дура, – возмутилась Актриса. – Набитая и законченная.