Андрей Бондаренко - Снега, снега

– Кто – они?

– Пробои во Времени, гнутые ярмарочные баранки, – невесело ухмыльнулся Лёха. – Связанные, как утверждают высоколобые учёные мужи, с далёким Прошлым. Причём, пробои во Времени могут быть – даже – многоярусными и веерными.

– Это что ещё за зверь?

– Свалился нежданный астероид. Планету затрясло. Магнитные поля слегка исказились. Произошёл краткосрочный пробой во Времени… Пока всё ясно-понятно?

– Есть немного, – кротко улыбнулась Ванда. – Продолжай.

– Понятливость и сообразительность – одни из твоих главных достоинств, уважаемая средневековая графиня. Естественно, после длинных и стройных ног… Итак, произошёл локальный пробой во Времени. В Настоящее – из Прошлого – пожаловали экзотические гости. Но Землю-то продолжает целенаправленно трясти. Следовательно, магнитные поля продолжаются трансформироваться и деформироваться. За первым пробоем во Времени следует второй, за вторым – третий…

– И получился полноценный зоопарк.

– Или что-то похожее. Типа – Национальный природный вневременной парк планетарного масштаба.

– Голова идёт кругом.

– От чего? – притворно удивился Лёха.

– От всяких параллельных Миров. От магнитных аномалий. От планетарной оси, которая может менять угол наклона. От многоярусных пробоев во Времени, в конце-то концов…

– По мне, так всё просто и обыденно. Никаких необъяснимых чудес. Сплошная скучная наука.

– Это ты, милый, скорее всего, просто валяешь дурака, – предположила Ванда. – Ну, чтобы меня – девушку трепетную и пугливую – немного успокоить. А на самом-то деле, выражаясь твоими же словами, нас сейчас окружает самый натуральный дурдом.

– И бред горячечный.

– И блин горелый.

– Молодец, сероглазка! Шагаем…

Легко было сказать, мол: «Шагаем!». А, вот, собственно шагать было совсем даже и непросто. Во-первых, противно и настойчиво ныло ушибленное колено. Во-вторых, температура окружающего воздуха неуклонно повышалась, и путники – через каждые полторы-две минуты – смахивали ладонями с лиц капельки солёного пота. В-третьих, поменялся – самым кардинальным образом – рельеф окружающей местности. Постоянно приходилось перешагивать и перепрыгивать через свежие трещины, образовавшиеся в земной поверхности, а наиболее широкие, и вовсе, обходить стороной.

– А ещё – везде и всюду, через каждые пятьдесят-семьдесят метров – из камушков бьют родники с горячей водой, – ворчала Ванда. – Парит, как в бане фильтрационного лагеря «Чистилище». Фу, кошмар… Ничего, скоро придём к метеостанции. Там и одёжная кладовая имеется. Подберём что-нибудь подходящее. По сезону… А может, и не надо спешить с переодеванием? Из серых тучек, кажется, снег пошёл…

– Снег, говоришь? – засомневался Лёха. – Сейчас проверим.

Он ловко поймал в ладонь несколько разлапистых бело-серых снежинок и, тщательно растерев их между пальцами, объявил:

– Обычный пепел. Причём, совсем свежий.

– Пепел? Значит, что-то сгорело?

– Не без этого, понятное дело. Я предполагаю, что две трети планеты… Тьфу-тьфу-тьфу!

Через несколько минут на смену «пеплопаду» пришёл самый обыкновенный дождик.

– Только очень тёплый, – уточнила Ванда. – Дурдом, блин, мать его… Ой, оно само вырвалось. Я не виновата…

– Бывает, графинюшка, – успокоил Лёха. – Такое с каждым может случиться. Говорят, что даже особы голубых королевских кровей, попав в пиковую ситуацию, иногда позволяют себе крепкие выражения. Не без этого.

– Значит, ситуация – пиковая?

– Пока ещё ничего непонятно. Не стоит преждевременно унывать. Будем надеяться на лучшее… Слышишь?

– Кто-то радостно и беззаботно повизгивает. Вон за тем холмиком. Взглянем?

Над их головами раздались хриплые гортанные вскрики, и две большие чёрные птицы, лениво шевеля длинными крыльями, плавно спикировали за холм.

– Грифы-стервятники, – снимая карабин с предохранителя, предположил Лёха. – Хотя, может быть, и кондоры. Я в фауне, честно говоря, не особо силён… Предлагаешь взглянуть? Не вопрос. Полюбопытствуем. Только держи наготове ультразвуковой излучатель. В качестве дополнительной подстраховки…

В уютной лощинке шёл пир горой – с десяток пятнистых худющих гиен, восторженно урча, увлечённо терзали труп огромного белого медведя. Два грифа скромно сидели в сторонке, на большом чёрном валуне, и возмущённо клекотали.

– Ругаются, – шёпотом пояснила Ванда. – Мол: – «Совесть поимейте, оглоеды. Поумерьте жадность. С братьями по ремеслу принято делиться…». А, что здесь произошло-случилось? Неужели эти пятнистые собачки смогли загрызть такого великана?

– Конечно же, нет, – откликнулся Лёха. – Всё, сероглазка, гораздо проще и прозаичней. Мишка помер, скорее всего, в момент падения астероида. От липкого страха, надо полагать. Мол, сердце очень большое, вот, и не выдержало… А гиены и грифы «переместились» сюда уже позже. Во время недавних магнитных аномалий…

Одна из гиен – самая крупная и медлительная – нехотя обернулась в сторону холма и несколько раз глухо тявкнула. Её товарки тут же оставили медвежий труп в покое и с любопытством уставились на путников, до которых было порядка ста метров.

– Смотрят без видимого страха, – отметил Лёха. – Наверное, никогда не сталкивались с людьми. Интересно… Ага, немного подумав, гиены выстраиваются клином. Угрожающе порыкивают. Самая крупная тварь, естественно, во главе. Намереваются, понятное дело, атаковать.

– Задействовать низкочастотный излучатель?

– Включай, любимая.

Гиены, будто бы получив по приличной затрещине, вздрогнули, и жалобно скуля, испуганно завертелись на месте. Ещё через несколько секунд они – бестолковой компактной группкой – рванули на запад. Самая крупная особь, обиженно оглядываясь, трусила последней. Грифы, поднявшись на крыло, заложили над лощиной широкий круг.

– Птичкам-то легче, – усмехнулась Ванда. – Им сверху видно всё. Покружат-покружат, дожидаясь момента, когда мы уйдём. Потом спустятся вниз и пообедают от души, ни в чём себе не отказывая… А пятнистые собачки? Они, явно, очень сильно испугались. И, скорее всего, не рискнут вернуться в эту лощину в ближайшее время. Останутся голодными… Впрочем, сами виноваты. Не надо было рычать и скалиться…

Они, обогнув высокую горбатую скалу, вышли на ровную базальтовую площадку.

– Метеостанция! – ахнула Ванда. – Она же… Она покосилась!

– Покосилась, – подтвердил Лёха. – Ничего странного. Трясло-то по-взрослому… Но, ведь, не упала?

– Не упала.

– Уже хорошо. Просто замечательно… Знаешь что, сероглазка?

– Что?

– Я внутрь один зайду. А ты постой в сторонке. Понимаешь, мне так будет спокойнее. Меньше буду нервничать. Мол: – «Завалится здание окончательно? Не завалится?»… Следовательно, быстрей управлюсь и вернусь к тебе. Лады?