Андрей Бондаренко - Снега, снега

– Прожорливым чайкам здесь – настоящее и бескрайнее раздолье, – брезгливо прикрывая веснушчатый нос рукавом серой куртки, поморщилась Ванда. – Весь пологий берег – метров на десять-двенадцать – усеян дохлой рыбой и прочей морской, дохлой же, живностью. В смысле, прочими мёртвыми морскими животными. Красивыми такими… Алекс, а как они называются? Извини, но я в этом ничего не понимаю…

– Морские звёзды и морские ежи, – пояснил Лёха. – Медузы – всякие и разные. Крабы, крабы, крабы… Смотри-ка, некоторые даже живые. Упорно и настойчиво пытаются добраться до спасительной морской волны. Это… Извини, но точно сказать не могу. Может, остатки трупа гигантского осьминога? Круглые чернильные пятна, понимаешь… Труп полярного тюленя. Чёрт, там, кажется…

– Детёныш! Живой. Светленький такой. Скулит. Жалобно так. По бледным щекам текут крупные слёзы. Почему-то нежно-лиловые… Алекс, неужели мы, отвернувшись, пройдём мимо? Пройдём, и ничем не поможем беззащитному малышу?

– Пройдём мимо. Без вопросов… Нет у нас времени – на слезливую благотворительность. Нет, извини… Будем возвращаться обратно – тогда и подойдём. Поможем, чем сможем. Устраивает, чувствительная и нежная графиня? За мной. Не отставать…

– Но он же – так жалобно скулит. Просит о помощи. Сердце рвётся на части. Просит…

– Не отставать!

Пологая песчаная коса закончилась. Они вышли на ровную базальтовую площадку.

– А здесь у нас – обрывисто, – глубокомысленно вздохнув, заметил Лёха. – Глубоко. Вода чистая и прозрачная, а дна не видно. Неизвестные суда, словно бы зная об этом важном обстоятельстве, сюда и направляются. Подплывут прямо к обрыву, встанут на якоря и перебросят на берег широкие сходни. В том смысле, что могли бы – подплыть, встать на якоря и перебросить сходни… До незнакомых кораблей – примерно – метров четыреста пятьдесят. Держи, сероглазка, бинокль. Наблюдай и докладывай. Я же пока снаряжу – на всякий пожарный случай – гранатомёт… Ну, что высмотрела, глазастая ты моя?

– Очень славные и симпатичные кораблики, – через минуту сообщила Ванда. – Элегантные, я бы сказала. Бокастые такие, пропорционально-эстетичные. На каждом имеется по две низеньких мачты. Идут, солидно переваливаясь с волны на волну, под косыми тёмно-бежевыми парусами. Нос одного судёнышка украшен деревянной конской мордой. Второго – волчьей… Знаешь, милый, облик этих кораблей мне смутно знаком. В толстых книжках встречаются аналогичные картинки. То есть, иллюстрации к приключенческим романам морской направленности…

– А, что у нас с людьми?

– С людьми… Широкоплечие бородатые типы. Суровые обветренные лица. Серо-серебристые кольчуги. На головах – шлемы.

– Островерхие шлемы?

– Нет. Другие, рогатые… Это же викинги! Я читала про них. Бесстрашные мореплаватели и отважные путешественники.

– А ещё – жестокие разбойники и безжалостные насильники, – проворчал Лёха. – Кровожадные твари в железных кепках, короче говоря.

– Насильники? Ты не шутишь?

– Точно тебе говорю. Как уверяют древние летописи, викинги были до этого дела охочи. Насиловали всё, что движется – женщин, детей, мужчин, лошадей, коров, собак.

– Прекращай – при мне – говорить всякие гадости! – всерьёз возмутилась Ванда. – Такие грубые и грязные речи не предназначены для ушей благородных дам…

– Хорошо, нежная графинюшка, не буду. Как скажешь… Держи, родная, гранатомёт. Пользуйся… Это – прицел. Мушка должна быть наведена на цель. Понятно?

– Не тупее тупых.

– Молодец. Наш человек, – похвалил Лёха. – В стволе находятся две шумовые гранаты. Когда я выпущу по этим бородатым деятелям обойму из карабина, пальнёшь – поочерёдно – по корабликам. Желательно, чтобы гранаты – для пущего эффекта – разорвались непосредственно на палубах. Поэтому целься тщательно, затаив дыхание. То бишь, без дамского легкомыслия и дрожи в руках.

– Ты, Алекс, уверен, что по викингам – обязательно – надо стрелять? Люди, как-никак…

– Уверен. На сто один процент из ста. Разбойники с большой дороги, пусть и морской, не являются людьми. Они все – поголовно – уроды, кровопийцы и твари. В любые Времена и в любом из параллельных Миров… Подожди немного, сероглазка. Скоро ты всё поймёшь сама.

– А, что у нас с дальностью? – внимательно рассматривая-изучая гранатомёт, спросила Ванда.

– Я выставил на сто пятьдесят-шестьдесят метров. Попадёшь, не сомневайся.

– Никто, любимый, и не сомневается. Обязательно попаду, в баню по средам не ходи…

Корабли викингов, упрямо борясь с устойчивым боковым ветром, медленно приближались к островному берегу.

Когда до них оставалось порядка трёхсот метров, матрос, находившийся в марсовой бочке правой ладьи, восторженно завопил. Секунда-другая, и над морщинистой морской поверхностью полетели возбуждённые крики, издаваемые несколькими десятками лужёных глоток. Послышался радостный гогот, в котором легко угадывались сальные нотки.

– Что это с ними? – недоумённо передёрнув плечами, спросила Ванда. – С ума сошли?

– То, чего и следовало ожидать, – бережно поглаживая карабин, понятливо усмехнулся Лёха. – Вперёдсмотрящий заметил на берегу светловолосую стройную девушку. О чём и не преминул доложить по инстанции. Варяги, истосковавшиеся за время долгого плавания без женского общества, ликуют и радуются. Понятное дело, радуются, предвкушая сладостные моменты, связанные с предстоящей встречей с симпатичной незнакомкой… Сейчас они, век пива не пить, метают честный жребий, устанавливая строгую очерёдность…

– Очерёдность – чего?

– Того самого. Подхода к трепетному женскому телу. Обнажённому и поставленному в нужную позицию. В какую конкретно? Извини, я не знаком с варяжскими бытовыми предпочтениями.

– Алекс, я тебя ненавижу!

– За что, собственно?

– За медлительность, – пояснила Ванда. – Они же, суки рваные… Извини, само вырвалось. Они же, козлы бородатые и мордатые, продолжают похотливо ржать…

– Продолжают, – подтвердил Лёха. – Действительно, похотливо. Демонстрируют свою сексуальную озабоченность.

– А, ты?

– Что – я?

– Почему не стреляешь? Чего ждёшь?

– Жду, когда варяги подплывут поближе. Ещё метров десять-пятнадцать осталось… Всё, похоже – пора.

Он вскинул карабин, старательно прицелился и нажал на спусковой крючок – раз, второй.

«Достаточно – для первой ладьи, – посоветовал разумный и рассудительный внутренний голос. – Не стоит убивать всех подряд. Кто тогда будет, меняя курс, управляться с парусами? Вот-вот. Думать никогда не вредно… Опять же, как учил мудрый и опытный Горыныч – там, на алжиро-ливийской границе – патроны и гранаты следует беречь. Причём, всегда и везде. Мол, ещё пригодятся…»