Роберт Адамс - Мечи конных кланов

Когда это выяснилось, вождь клана был свергнут и убит, и ее прежний владелец стал вождем вместо него. Затем он сделал то, что должен был сделать, чтобы вознаградить ее. Зная, что ее отец убит, он сделал её приемной дочерью – насильник, ставший отцом.

Через несколько лет после того, как Милон и Деметриус основали Конфедерацию и стали королями, Деметриус, стремившийся во всем походить на Милона, решил жениться на Альдоре. Но к тому времени ей уже было около шестнадцати, и она стала настоящей наездницей – женщиной Конных Кланов.

Не смешивай, Лекос, эллинойских девушек и девушек Конных Кланов. Когда им становится четырнадцать лет, они приобретают такую же сексуальную свободу, как и подростки. Беременные невесты для Конных Кланов – явление нормальное; о девственницах-невестах никто не слышал. Альдора извлекла из этого все, что могла, потому что она была достаточно опытна, когда я и Милон уговорили ее выйти замуж за Деметриуса. В течение нескольких месяцев они казались весьма счастливыми, но потом он сменил пол партнера. Он занимался любовью с одним из своих слуг; Альдоре удалось застать их на месте. И с того дня она совратила очень многих при дворе, за исключением гомиков из клики Деметриуса и Паулоса. Она соблазнила одного из его любовников. Недавно, когда были найдены останки Деметриуса, она посетила сборище у леди Ионны. Я хочу отослать ее из этого вонючего окружения к нормальным людям. К таким, как ты, дорогой.

– Я думаю,– холодно ответил Александрос,– что эта женщина не на мой вкус. Но если ты действительно хочешь, чтобы я взял ее на острова, она не будет испытывать недостатка в тех, кто станет покрывать ее. Я более разборчив, чем мои люди.

– Лекос,– спросила она мягко,– ты считаешь меня тоже по тасканной?

– Нет, клянусь Богом,– он сел, схватил ее за плечи. Злость и раздражение послышались в его голосе.– Ты знаешь, что я совсем не имел тебя в виду. Я люблю тебя, Мора. Если Бог разрешит мне дожить до старости, до длинной белой бороды, я и тогда буду любить тебя и хранить в памяти ту радость и наслаждение, которые выпали на мою долю.

– Но, любовь моя, я вовсе не желаю быть одним из длинного списка любовников Альдоры. Неужели ты не понимаешь?

– Лекос, Милон тебе объяснит это лучше, чем я, ибо у него много знаний, оставшихся от прежних богоподобных людей, которые владели этим миром до того, как их волшебное оружие разрушило их. Но я попытаюсь объяснить. Он и Альдора обладают такими умственными способностями, каких, к сожалению, нет у меня.

Лекос, в первые десять лет своей жизни Альдора была лишена всякой отцовской любви, которая имеет огромное значение для ребенка. Милон сказал, что она бессознательно ищет отца, который любил бы ее, защищал и ухаживал за ней, и одновременно сексуального партнера, который удовлетворял бы ее: в идеале это сильный немолодой мужчина.

Существуют три препятствия, которые она должна преодолеть. Первое – это страх после изнасилования. Второе – это то, что ей нужен мужчина сорока – сорока пяти лет, и если она преодолеет первое, то второе... Лекос, много ли мужчин живут после шестидесяти лет? Третье – мой муж Милон. Альдора любит и уважает его, но по некоторым причинам старается скрыть это. Но обучая ее, помогая ей учиться, показывая, как разрабатывать свои способности и использовать их, он вел себя как отец. И все эти годы он противостоял ее желаниям. Кроме того', его сдерживало предсказание старого слепого Гарри, который был учителем Альдоры.

– Слепой Гарри? – спросил Александрос.– Один из вас или подобный мне?

Мора пожала плечами.

– Один из нас, я думаю. Но даже Милон и он сам не знали точно. Ему было по крайней мере сто тридцать лет, когда Милон его встретил. Он выглядел на двадцать пять старше, когда мы с Милоном нашли друг друга. Он мигрировал на восток вместе с племенем, но когда была установлена Кенуриос Элас, он тосковал по равнинам, и ничто не смогло удержать его от возвращения туда. С ним ушло две трети клана Кошки.

Как последний живой член своего племени, слепой Гарри носил титул вождя, но был больше, чем Вождь, Лекос, и имел огромную власть в племени. А его умственные способности были более разносторонне, чем у Милона или Альдоры. Среди прочего у него была способность предсказывать будущее с удивительной точностью.

Перед тем как вернуться, лет двадцать пять назад, он сообщил мне и Милону много предсказаний о будущем Конфедерации и многих кланов. Но об Альдоре он сказал так: «Ее муж, который живет не как мужчина, по крайней мере умрет, как подобает мужчине. Пройдет немало времени прежде, чем она обретет счастье, но будет это не на земле, а за многими морями».

– Хорошо, Мора, я возьму Альдору за одно из морей, но не проси больше.

Взяв его руку, она поцеловала ладонь.

– Спасибо, Лекос, но я попрошу еще: будь добр с ней, она страдала еще тогда, когда ты не родился, и будет страдать долго после того, как твое прекрасное тело превратится в пыль.

Хриплым голосом он спросил ее:

– А ты будешь помнить мое тело, Мора? Или забудешь обо мне?

И сразу же пожалел о своих словах, увидев, как потекли по щекам слезы.

– Мора, любимая, не обращай внимания, я не хотел обидеть тебя, ты же знаешь!

Он обнял ее, прижал к себе, укачивал, пока она не успокоилась и не заснула.

С того дня, когда эскадрон капитана Портоса перешел на сторону Конфедерации, партизаны Каролиноса и Конные Кланы старались не беспокоить войска врага, чей фланг охранял эскадрон, но держали их под наблюдением, иногда одевая темноволосых мужчин в уланскую форму и посылая похищать лошадей. Они ничего не предпринимали до возвращения Томоса Гонсалоса. Появившись, Томос, Холт и Ваун составили план операции.

С высоких гор армия Застроса была невидима. Были видны лишь костры. Наблюдатели знали, что у этих костров сидели люди, которые пили, смеялись, играли.

Колонны опустились с гор по тайным тропам, обогнули холм, возле которого была назначена встреча.

Штаб-лейтенант Форос Хедаос ехал за двумя пехотинцами, несущими факелы. Он сидел выпрямившись, как офицер, выполняющий все требования. Именно поэтому он лично объезжал ночной лагерь, вместо того, чтобы послать одного из сержантов, как это делали другие офицеры.

За ним шла смена охраны с сержантом Крузасом во главе. Сержант злился. Кто заставляет этого Фороса таскаться по ночам? Даже офицеры считали его. ослом, его самого и его «офицер должен...», «офицер должен...»

Если бы этот недоносок оставался в лагере, то ему, сержанту Крузасу, не пришлось бы тащиться пешком, словно обычному копейщику, а можно было бы ехать верхом.

Они находились у поста номер тринадцать, когда Крузас решил подтянуть солдат: