Оксана Демченко - Бремя удачи

По ковровой дорожке мимо нашей комнаты прошла сиделка в опрятном платье и белом переднике. Понесла капли и пилюли или Гюнтеру, или Вилли. Мы же летающий лазарет. Направляемся домой, что само по себе целительно. Хотя… Ностальгия сгинула давно, злорадство тоже улеглось. Я отодвинула листки с новостями, пересела ближе к окну и стала глядеть вниз с долей огорчения. Побывать в новой стране – и так мало увидеть! Четыре больницы – я даровала удачу их пациентам, это традиция. Университет, пыльные кварталы при заводе, замок Шарля – и все? Кто меня сюда пригласит повторно, если я, оказывается, виновна даже в разводах и ссорах совершенно незнакомых мне людей? Для здешнего обывателя я страшнее погромщика, полиция меня тоже остерегается, и вдобавок меня не готовы привечать «хозяева» здешней жизни, птица удачи ведь стала кошмаром биржевых игроков… Правда, Гюнтер, очнувшийся перед самым отлетом, когда его уже доставили на борт и разместили в каюте, пообещал организовать мне настоящую культурную программу при следующем посещении. И визит Голем запланирует сам, как только его окончательно признают ни в чем не виноватым. Пока что арьянцы в замешательстве: они не умеют, как мы, просто махнуть рукой на странности, если сердце так велит. Они будут заминать дело педантично и старательно. Год, наверное, а то и дольше. Хотя Шарль уже подал прошение, и фон Нардлих тоже, и я. И еще все мальчишки Ганса. Так что в результате расследования по делу герра Брима я не сомневаюсь: обойдется. Хотя полиции очень обидно, что ее роль в деле спасения удачи ничтожна… Эта обида хуже всего прочего.

Пол под ногами чуть заметно поплыл, теряя прежнюю незыблемость. Мы отчалили. Пошли на малой высоте, над самым городом, почти задевая крыши домов. Улицы сверху смотрелись красиво, словно они из змеиной чешуи. Утро, влажная брусчатка переливается, рассыпает блики. Людей мало, город еще толком не проснулся.

– Экая прорва народу там, впереди! – хмыкнула мама Лена, заглянув в зал. – Ренка! Пойдем глянем, что они делают.

Чем хорош дирижабль? Он плывет без спешки, особенно над населенными районами. Можно успеть пройти к другому борту и рассмотреть то, что заинтересовало маму.

Когда я уткнулась носом в стекло, мы как раз плыли над центральной площадью. Я знаю, что сегодня социалисты задумали сборище. Мыслимое ли дело: символ нации, замок Норхбург, во власти джинна-франконца, к тому же гражданина Ликры!

Я увидела человека на временной дощатой трибуне. Он метался, хватаясь за голову и забыв про свой рупор, нелепо зажатый в руке.

Со всех улиц к трибуне очень организованно – а этого у арьянцев не отнять, они и буянят организованно – стекались цепочки шагающих попарно людей. Я почти убеждена, что опознала бритую макушку Ганса. Судя по тусклым потертым курткам, по глянцевости бритых голов – точно, он и его пацаны. Подходили к трибуне, что-то ставили и бросали и шли прочь с площади. Я нащупала подзорную трубу, укрепленную у каждого окна в бархатном углублении. Быстро настроила и успела поймать картинку. У трибуны росла горка ботинок, факелов и отдельно складываемых с педантичной аккуратностью серых картонных корочек.

Патриотизм в его самой радикальной форме вышел из моды резко, в один день, по крайней мере в Дорфурте. Пацаны не простили ни отказа в помощи больному Вилли, ни тем более отношения к Гюнтеру…

Франкония, 10 километров от Амьена, 4 ноября

Когда Поль посадил самолет на лужайке близ Амьена, победа джиннов, присягнувших Сержу ле Берье, выглядела вполне состоявшейся и очевидной. Охотник мертв, его третья цель – неугомонный франконец Жан жив и продолжает шуметь больше прежнего, обличая злодеев и утверждая, что если его родине и надо вступить в войну, то лишь на своей территории и против внутренних врагов. Тайная полиция заинтересовалась-таки подозрительными смертями оппонентов Стрелка, готового стать президентом любой ценой. Тайная полиция пошла бы и на большее, чтобы наконец глядеть на соседей свысока и гордо: у кого еще на службе есть такие неподражаемые и могучие маги? И зачем воевать с Ликрой, если на сей раз и без мясорубки при Бродищах победа очевидна: сам начальник тайной полиции Ликры с жутковатым прозвищем Горгон повержен! Смещен с поста «бриллианта в венце власти» ордена джиннов, временно захваченного Евсеем Оттовичем при предоставлении ордену покровительства и убежища… Пресса в полном восторге, у Сержа ле Берье, готового стать новым бриллиантом, то и дело гостят журналисты, он охотно делится мудрыми мыслями и прилюдно строит планы создания университета. Внучка мэтра уже признана самой красивой женщиной Старого Света, и это тоже достойная и радующая всякого франконца победа.

Шарля у самолета никто не встречал. Он снова оказался не нужен родной Франконии, даже нежелателен для нее. Замок Норхбург врос в почву не здесь, на родине, а в Арье – разве такое забывается? Да и провал в посольстве год назад, и легко опознаваемые сомнения Сержа в том, что ему полезен независимый и явно не готовый принести присягу джинн… Наконец, кто-то должен быть виновен в расколе ордена, почему бы не отступник Шарль?

Чтобы мсье де Лотьэр не усомнился в опале, к самолету прислали старенький «фаэтон», оставили у обочины дороги и даже шофером не обеспечили. Только сопровождением полиции, передавшей на руки пакет под роспись: требование покинуть страну в течение сорока восьми часов. Шарль открыл дверцу просторного, хоть и довольно дряхлого автомобиля, заглянул в салон – и понял, почему Поль, открывший вторую дверь чуть раньше, имеет столь ошарашенный вид.

В салоне было тесно от невидимок. Они были недоступны для опознания пятью обычными органами чувств.

– Мон ами, присоединяйся к заговору, – широким жестом пригласил устроившийся в середине заднего дивана Эжен ле Пьери. – Мы все уже почти изгнаны из страны и просто обязаны напоследок погулять здесь, уи.

Шарль сел за руль, невольно улыбаясь и отмечая перемену настроения. Все же быть нежеланным гостем на родине в компании Эжена ле Пьери, собственного ученика ликрейца Алекса, милого Поля и еще двух почти незнакомых пожилых джиннов – это как минимум интересно. Хотя пока что суть заговора неясна.

Между тем Эжен не молчал, а излагал свои взгляды на происходящее. Он, оказывается, едва узнав о расколе, пришел к пониманию того, что последует за ним. Привыкшие к подчинению и почти рабству джинны внезапно получили право выбирать. Пока их держал в руках Горгон, все было относительно неплохо, но победное возвращение домой окончательно вскружило голову и молодым, и даже вполне взрослым, опытным: их признали, им поклоняются, они само совершенство – деньги, слава, лесть и заманчивые предложения сыплются со всех сторон. Внутренних тормозов и убеждений у большинства нет. Надо очаровать жену конкурента и выведать секреты? Пожалуйста. Платите. Надо соблазнить девицу, выставить девкой и тем расстроить брак? Проще и не бывает задачи. Надо содействовать в получении прав на землю или имущество, развернув мнение муниципалитета? Надо вынудить ревизию не замечать проблем? Все достижимо. Незаконно, да. Но кто проверит? Ведь теперь все маги во Франконии из твоего же ордена, и, значит, они на твоей стороне, если поделиться и не жадничать.