Джек Коннел - Западня

В эти тяжелые дни Кос-кри решительно встал на сторону валузийцев. Всей душой ненавидя тирана и страстно мечтая о его низвержении, немногословный грондарец давал четкие ответы на вопросы валузийских военачальников. Бывалый солдат Брул видел, что всех военных хитростей, изобретенных его народом, Кос-кри не раскрывает, и оттого проникся к беглецу еще большим уважением, укрепившимся после нескольких доверительных бесед.

Однако старик. Ту опередил неискушенного в интригах пикта. С некоторых пор Брул старался ходить по городу в сопровождении группы верных ему хорошо вооруженных соплеменников, не забыл он взять их и отправляясь на короткую, как ожидалось, встречу с советником. Оставив охрану в коридоре, Копье-бой вошел в Зал Совета.

Советник Ту сидел в своем кресле, скрестив руки на груди, с бледным и напряженным лицом.

— Брул, — резким голосом произнес он, когда пикт прошел на середину Зала. — С этого дня ты отстранен от государственных дел. Пора тебе, пикт, вернуться в свое посольство.

И Ту дважды громко хлопнул в ладоши.

Не ожидавший подобной решительности от старика, Брул тем не менее не растерялся.

— Не слишком ли ты торопишься, Ту? — стиснув зубы, спросил он и громким голосом позвал свою стражу, однако никто не появился даже после повторной команды. Стараясь не показывать свою растерянность, Брул недоумевал, что же случилось с его воинами. В подобном замешательстве пребывал и Ту, еще пару раз нервно хлопнувший потными ладонями.

Внезапно все двери в Зал одновременно отворились, и через них один за другим в помещение вошли Алые Стражи. Молча встав вдоль стен, они разом обнажили мечи. Выхватил свой клинок и сбитый с толку Брул. Ту, на лбу которого выступила испарина, с диким видом озирался вокруг. Немая сцена длилась несколько мгновений, пока в центральном проходе не появился Келкор.

— Твои люди не придут, Ту, — сказал командир Алых Стражей, поравнявшись с советником. — Они обезоружены. А твои пикты, Брул, заперты в соседней комнате.

Мельком взглянув на обнаженный клинок Брула, Келкор невозмутимо и уверенно направился к королевскому трону.

Зловещие пророчества Арбитоги сбывались с неумолимой жестокостью. Из скрюченных стволов Кулл пытался связать длинную лестницу — но гнилая от смрада и холода древесина рассыпалась при первом прикосновении. Он хотел навалить курган из камней — но отдельных валунов оказалось не так много, а дробить скалы было занятием непосильным даже для такого могучего атланта. Кулл добрался до самых отдаленных закоулков пещеры — но повсюду натыкался на отвесные скалы, по гладкой поверхности которых могли взбираться разве что насекомые. В ярости король колотил по ним камнями, но отполированные временем скалы не давали даже крохотных трещин. В озеро он тоже пробовал нырять, но один раз обжегшись, больше попыток не повторял. Выхода из пещеры действительно не существовало. Раза два Кулл подбирался к логову паука и с вершины небольшого утеса наблюдал за чудовищем. Немигающие багровые глаза больше не вызывали в нем страха.

Кулл потерял счет времени и постепенно начал втягиваться в монотонный ритм жизни обитателей пещеры, надеясь теперь уже только на чудо. Но однажды эта мирная жизнь узников проклятого подземелья могла навсегда — по крайней мере для троих — прерваться. В тот вечер Кулл от нечего делать спросил Арбитогу, чего ради лемурийские лучники забрели в Залгару. Ответ пригвоздил короля на месте.

— Нас нанял богатый старик-валузиец. Отвалил полный мешок денег, мне они как раз требовались для свадьбы, — глядя в пустоту, глухо произнес Арбитога. — Мы должны были убить валузийского короля Кулла. Уж не знаю, по какой причине старик пожелал расправиться с ним — нам было все равно. Соединиться с другими отрядами предстояло позже, в ожидании наша группа укрылась в лесу. Тут под нами и провалилась земля…

Кулл похолодел. Стараясь не выдать своего волнения, он поинтересовался именем богача. Арбитога долго напрягал память, но затем уверенно произнес:

— Титиаф.

Король судорожно сжал руки в кулаки, не в силах поверить словам своего собеседника. Он знал Титиафа, милейшего безобидного старика, потомка древнейшего рода. После гибели единственного сына на войне старый аристократ уединился в родовом поместье и в столице почти не показывался. И вдруг такое!

«Да, Брул прав — никому нельзя верить, — с ненавистью подумал Кулл. — Чудак и тихоня Титиаф! Какая дурость толкнула тебя в заговорщики? Жажда власти? Богатства? Ради этого ты плюнул на могилу сына, павшего во славу Валузии. Зачем тебе нужна моя жизнь?»

Не в силах больше сдерживать душившую его ярость, Кулл резко вскочил на ноги и выхватил меч. Но нелепость происходящего образумила его. Бывших наемников, когда-то намеревавшихся расправиться с ним, а ныне делящих с ним стол и кров, можно было разрубить на куски в одно мгновение — и остаться одному. Совсем одному, если не считать Паука-Камня.

«Валка! — в отчаянии подумал Кулл, бессильно опустившись на землю. — Что со мной? Я ли Кулл? Кулл всегда убивал своих врагов и поэтому выжил. Но это было наверху, а здесь все иначе. Здесь не убивают друг друга, а помогают жить. Они хотели убить меня, а теперь повинуются моим приказам. И что есть смерть? Игра непостижимых сил мира, прихоть божеств, играющих с человеком, как с прирученной кошкой? Если бы мы встретились тогда, я убил бы их, и они не провалились бы сюда… И я тогда был бы здесь один. Брул прав. Арбитога прав. Паук прав. Выхода нет…»

Наутро король обнаружил в руке клок собственных волос.

— Я, Келкор, командир Алых Стражей, по долгу перед Валузией и королем Куллом приказываю вам, Ту и Брул, прекратить вражду и, полностью доверившись друг другу, направить усилия на благополучное разрешение государственных дел. Пока жив последний из Алых Стражей, никто не посягнет на этот трон и никто не взойдет на него иначе как по повелению короля Кулла. Отныне до его возвращения надлежит вам, Ту и Брул, все решения принимать только после совместного обсуждения и единодушного их одобрения.

Давненько видавший виды советник и храбрейший воин не испытывали подобного позора. Алая краска стыда щедро заливала обоим щеки, когда Ту и Брул пожимали друг другу руки, и в то же время обоим сразу стало легко на душе. Как они могли дойти до вражды, если и тот, и другой неоднократно доказывали свою безграничную преданность королю? Уму непостижимо, к чему может привести исчезновение правителя…

С того памятного дня сменилось уже две луны, и все это время советник и воин работали бок о бок, стараясь вернуть жизнь государства в нормальные рамки. Хоть без короля это было и сложной задачей, но определенных успехов совместное правительство все же достигло.