Елена Чернышева - Волчье племя

Мужчина молча указал ему на место возле костра, однако выражения лица его не стало более дружелюбным и светлые глаза, золотистые от отражающегося в них пламени, смотрели настороженно, словно говорили: «Да, мы сохранили тебе жизнь, но попробуй только сделать хоть что-то, что мне не понравится, и ты расстанешься с ней так быстро, что не успеешь даже понять, что же произошло…»

Брикций прекрасно понял смысл его взгляда.

— Вуйко! Принеси миски, — велел мужчина мальчику, и тот бесшумно юркнул к кустам.

Брикций был искренне изумлен: волколюды не только варят еду, они еще и пользуются посудой! А, впрочем… Брикций вспомнил красивую жену Некраса и перестал удивляться. Однако, все большее смятение овладевало им, когда он вспоминал, с какой целью он и его друзья пришли в этот Лес, ему становилось очень неуютно. Их призвали уничтожить весь род волколюдов! А вдруг, они все-таки больше люди, чем волки?!

— Почему вы не убили меня? — спросил он мужчину, который, все так же не говоря ни слова, передал ему миску с большим куском мяса.

— Мне не нужна твоя жизнь, — ответил волколюд. — Завтра утром ты покинешь Лес и никогда больше не вернешься сюда! И друзьям своим скажешь, чтобы не совали нос не в свое дело!

— К сожалению, не могу этого сделать, — пожал плечами Брикций.

— Тогда ты умрешь.

Обжигая пальцы, Брикций взялся за кусок мяса — ножа ему, разумеется, не дали — жадно впился в него зубами. Когда от голода сводит желудок, тут уж не до церемоний!

— Я не хочу причинять вам зло, — сказал он волколюду, когда принялся за второй такой же кусок мяса. — Я не собираюсь никого убивать, если, конечно, на меня не будут нападать, но я должен еще на какое-то время остаться в Лесу, потому… Просто — потому что должен!

— Ты останешься в живых только в том случае, если покинешь Лес и никогда не вернешься, — повторил волколюд.

— Где мой меч?

Волколюд посмотрел на Брикция с нескрываемым удивлением.

— Ты намерен сражаться?

— Я вынужден. Мне необходимо остаться в Лесу.

Волколюд смотрел на него долго и пристально, потом сказал:

— Я сохранил тебе жизнь только потому, что не в моих правилах добивать раненых, и… Еще потому что ты пытался защитить моего сына, пусть и не зная, кто он такой. Только поэтому! Я никогда не щадил людей, пришедших в этот Лес с оружием. У меня есть множество причин на это… И, поверь, я убью тебя с большим удовольствием, дай мне только повод!

Брикций смотрел в глаза волколюда — и видел в них море боли и отчаяния, безбрежное и бездонное… Ярость и ненависть были на поверхности. Но там, в самой глубине, были только отчаяние и боль… А Брикций слишком хорошо знал, что такое боль!

Несколько долгих мгновений человек и волколюд смотрели друг другу в глаза, и в конце-концов Брикций все-таки повторил:

— Где мой меч?!

— Ты получишь свой меч! — презрительно усмехнулся волколюд. — Завтра утром… И щадить тебя я не стану!

— Тебе и не придется! Не так-то легко со мной справиться! Если бы не твой волчонок, что кинулся на меня сзади, еще неизвестно, чем бы кончилась схватка между нами!

На волколюда его слова не произвели большого впечатления.

— Вы — люди, вы не стоите того, чтобы с вами драться честно! Вы хитры, злы и беспринципны — вы все! Однако, если ты требуешь поединка, ты его получишь… Хотя — я больше чем уверен, что утром ты предпочтешь тихо покинуть Лес.

— Дождемся утра, — улыбнулся Брикций, и улыбка его не предвещала ничего хорошего.

— Дождемся утра. Если бы я верил в людскую честность, я взял бы с тебя слово, что до утра ты не предпримешь попытки сбежать, перерезав нам глотки! Но, так как я в нее не верю, то буду следить за тобой, и попробуй только сделать хоть одно неверное движение!

— Постораюсь даже не шевелиться, — язвительно ответил Брикций. — Если бы я не считал волколюдов просто дикими зверями, жадными до крови, я бы еще усомнился, что мою попытку перевернуться на другой бок ты предпочтешь принять за покушение, просто потому, что у тебя руки чешутся меня прикончить! А так…

— Похоже, мы хорошо поняли друг друга.

Брикций устроился на своей лежанке, а волколюд вернулся к костру. Мальчик уснул у ног отца, свернувшись калачиком, завернувшись в меховое одеяло.

Когда Брикций проснулся, он увидел ту же картину — мужчина сидел у костра, а мальчик спал. Уже рассветало, но солнце еще не взошло над Лесом. Брикций весь вымок от обильно выпавшей росы, размокла повязка на шее и раны, кажется, кровоточили: что-то теплое стекало за ворот…

Арианец чувствовал себя отвратительно. От слабости постоянно темнело в глазах, шея распухла, плюс ко всему его еще и озноб колотил. Глядя на крепкую, сильную фигуру сидящего у огня волколюда, Брикций уныло соизмерял свои шансы на победу. Шансов не было никаких. Ему действительно хотелось попросить волколюда довести его до кромки Леса! А там уж он как-нибудь доберется до лагеря, где ждут его друзья. Но…

Ронан! Где-то в этом проклятом Лесу, один, наверняка ему грозит опасность…

Собрав последние силы, Брикций поднялся и подошел к костру. Ему казалось, что он идет уверенными шагами, гордо подняв голову. На самом деле его раскачивало из стороны в сторону, и он не опустился чинно, а почти упал у костра.

Волколюд медленно поднял склоненную в тяжелом раздумье голову и посмотрел на арианца. Он неспеша оглядел его с ног до головы — бледное лицо, сбившуюся повязку — и взгляд его остановился на лихорадочно блестящих глазах человека…

— Итак, где мой меч? — спросил Брикций.

Волколюд улыбнулся. Но теперь его улыбку нельзя было назвать злой и холодной, теперь в ней было лишь недоумение перед безрассудным мужеством этого странного человека.

— Ты все еще намерен драться? — и в голосе его теперь уже не звенела ненависть: ему не хотелось убивать чужеземца.

Впервые с тех пор, как он вышел на кромку Леса, как страж…

— Если ты думаешь, что я не в состоянии держать оружие в руках, то ты ошибаешься! — жалобно прохрипел Брикций, мечтая, чтобы его голос звучал твердо.

— У тебя сбилась повязка и раны кровоточат. Сядь ближе к огню, я перевяжу тебя… Вуйко!

Мальчик, который уже не спал, но лежал тихо под своим одеялом, настороженно глядя то на отца, то на чужака, поднялся.

— Принеси снадобье и… ту рубашку.

Мальчик, быстрый, как настоящий волчонок, кинулся исполнять приказание отца, и вернулся мгновенно, неся какие-то листья и разорванную рубашку, один рукав от которой еще вчера ушел на перевязку раны Брикция.

Брикций не стал возражать, когда сильные и ловкие пальцы волколюда взялись за обработку его раны. Воистину, сок принесенных мальчиком листьев был целительным: режущая боль утихла в тот самый момент, когда волколюд затянул узел на повязке.