Елена Чернышева - Волчье племя

Когда Фредегар узнал, что князь Бран приказал Ронану и его людям уничтожить Священное Дерево, его глаза наполнились печалью:

— Да, я понимаю, от кого он мог узнать это… Пять лет назад… Один юноша — его звали Рагенфред — у него была возлюбленная во внешнем мире, ее отец выследил их и испугался того, что дочь встречается с… С волколюдом! Он донес людям князя, они устроили засаду и потому Рагенфред попался им живым — обычно наши воины бьются до конца. Мы знали, что Рагенфред довольно долго оставался пленником князя Брана, а потом — его сожгли… Не знаю уж, какими изуверскими пытками князь сумел вырвать у Рагенфреда нашу тайну! Рагенфред был храбрый юноша, я хорошо его помню… А прежде никогда люди внешнего мира не знали о Священном Дереве и о том, как мы получаем наш Дар и нашу Силу. Даже в те времена, когда мы были дружны с будинами — тайна не выходила за пределы Великого Леса! Что ж… Ты хочешь увидеть Священное Дерево? Я приведу тебя к нему… Как гостя, как друга… Как величайшего из героев внешнего мира! А потом — ты можешь уйти… И попытайся нам помочь. Я не прошу защитить нас от будинов, нет, я же понимаю: ты — человек, ты должен сражаться за людей, а не против них… Я прошу только мира! Объясни людям, что в нас нет зла! Что мы хотим только покоя! Поговори с ними! Тебе поверят! Они не могут не поверить тебе!

…Позже, стоя у подножия Священного Дерева, преклоняясь перед величием и могуществом Жизни, так глубоко пустившей корни в почву, так высоко взметнувшей ветви в небеса, помнившей древние времена и сотни поколений людей, сошедших во мрак и забвение, Ронан вдруг понял и ощутил всю прелесть этого замкнутого мира, называемого Великим Лесом, понял и то, почему «лесные люди» так сражаются за свой мир, свой, привычный уклад, почему так боятся покинуть Лес, смешаться с людьми обычными и стать частью того огромного, что называют «внешним миром» — чего, собственно, пытались добиться от них правители Будинеи со времен Лагоды, переходя потом к мысли о полном уничтожении лесного народа «волколюдов». Этот мир был совсем особенный… Более особенный, чем подземные города дворксов или пещеры цвергов. Здесь не чувствовалось течения жизни, неумолимого хода времени! Люди вросли в эту почву, как деревья… И они были защищены от многих бед внешнего мира — от бед, которые несли с собой завоевания цивилизации и развитие науки. На миг Ронан даже соблазнился — а не остаться ли ему здесь: в мире покоя, тишины и проверенных временем, очень правильных законов бытия? Но — внешний мир, за пределами этого мира, такой огромный и бесконечный, похожий на пестрое лоскутное одеяло, покрытое тончайшей вышивкой дорог и городов — этот мир манил неумолимо… И, коснувшись рукой серебристой коры Священного дерева, Ронан знал уже, что уйдет, но прежде — завоюет мир для Великого Леса!

Не слишком-то радовало Сладушку возвращение домой: хоть и стосковалась по матушке, но все еще не чувствовала в себе таких сил, чтобы без страха встретиться со своими давними мучителями. Поотвыкла от щипков да тычков, сердцем в Лесу отогрелась… Еще страшнее теперь казались ей братья, тетки и бабка! Лучше бы — не так, лучше бы — вернуться украдкой да и увести оттуда матушку… Да только у Сладушки, как всегда, о ее желаниях не спросили: поднял ее князь Фредегар и передал из рук в руки могучему чужеземцу с иссеченным шрамами лицом. Конечно, могла бы Сладушка вырваться, убежать, залезть на самое высокое дерево или в чаще укрыться — авось, не пропала бы, друзья бы помогли! — но не посмела.

Стояла рядом с чужеземцем, роняя горькие слезы… Пока не подошел к ней Вуйко — попрощаться подошел, но в глазах его не было тоски.

— Не плачь, Оладушка! — зашептал он ей на ухо. — Ты вернешься. Ты обязательно вернешься! Лес принял тебя, ты теперь — одна из нас. Тому миру не удержать тебя! Ты вернешься… И помни о Силе!

— Ты думаешь, у меня получится? — громко потянув носом, спросила Сладушка.

— Получится… Но только что из этого выйдет? Ты все-таки с Силой осторожнее будь. Испугаешь людей… И они тебя не помилуют! Люди опаснее в страхе, чем в гневе.

Подошла Фрерона, поцеловала Сладушку в лобик, протянула ей резной ларчик:

— Не грусти, маленькая! Ты ведь мне теперь все равно что дочка, по лесному закону… Я тебя через Дерево провела — мне за тебя ответ держать, если что… Ты всегда в Лесу самой желанной гостьей будешь! А ларчик отдай матушке, пусть простит нас за все горести, ей причиненные, да не поминает лихом! Лиха и так у нас будет досыта…

Чужеземец поднял Сладушку и посадил на плечо.

Волколюды проводили Ронана с княжичем до самой кромки и указали тропу на болоте, по которой можно было выбраться.

— Изок меня, поди, заждался! А уж тебя-то твои люди ищут — наверное, и в живых-то не чают увидеть! — весело сказал княжич.

— А как ты им свои отлучки объясняешь?

— Охотой! — княжич похлопал по охотничьей сумке, в которую волколюды предусмотрительно положили несколько убитых соболей. — Не так, как у именитых охотников, но для княжича-белоручки совсем не плохо!

Ронан усмехнулся. «Княжич-белоручка» начинал ему нравиться — ему вообще нравились люди, не закрывающие глаз на свои недостатки.

— А верят?

— Еще бы не верить! Вот если бы правду сказал — тогда никто бы не поверил…

— А Изок знает?

— Знает. Он помогал мне Фрерону из темницы похитить. Он всегда и во всем мне помогал… Кроме того раза, когда я тебя убить хотел. Очень уж ты ему нравишься! Знаешь, Ронан, когда мы еще мальчишками были, няньки часто собирали ватагу, сынов нарочитых горожан, чтобы они игру затеяли и меня позабавили. Я совсем слабенький тогда был, не ходил даже, все в креслице лежал. Меня так в креслице в сад и выносили. Но я любил смотреть, как другие мальчишки бегают, дерутся… Мечтал, что и я когда-нибудь… Так вот, они часто разыгрывали подвиги великих воинов, про которых в легендах рассказывают. И твои подвиги тоже… Изок особенно любил и всегда стремился исполнять твою роль в игре. Даже дрался за это право. Для него так много значило — наяву тебя встретить! А я пытался заставить его убить тебя… Я боялся тебя, Ронан. Боялся, что ты согласишься служить моему отцу и тогда Лес падет, и Фрерона погибнет, потому что она — княжна, и пока она жива — чужой в Лесу править не будет! Она очень гордая… Лес любит — больше жизни!

Они шли уже пролеском — солнце пробивалось меж тонких стволов молодых деревьев. На опушке ждал Изок и два расседланных коня. Изок вскочил, бросился навстречу…

— Ронан! Ты жив! Как я рад… Как я тревожился за тебя!

— А мне ты, значит, не рад?! — возмутился княжич.

— Рад, княжич, рад… Но тебя ж в Лесу каждая травинка знает, с тобой ничего дурного случиться не может! А Ронана запросто убить могли… Он же за тобой следить пошел — его могли за врага принять… Да и сам ты мог заметить его и убить!