Джон Норман - Пленница Гора

– Нет, – застонала я. – Нет, я этого не делала!

– Ты часто воровала ягоды и из моей корзины, – продолжала Юта, – но я просила охранника, который тоже был в курсе дела, чтобы он молчал об этом.

Я уронила голову.

– Я никогда больше не буду воровать ягоды, – пробормотала я.

– Я тоже так думаю, – кивнула Юта.

Я подняла на нее удивленный взгляд.

– Но на этот раз ты обворовала Тейшу, девушку честную и наивную, и этого так оставить нельзя.

– Я ничего у нее не воровала! – воскликнула я. Юта снова взглянула на охранника.

– Лжет, – отрезал охранник, пожимая плечами.

– Ну я не буду, больше никогда не буду у нее ничего воровать! – закричала я.

Юта нахмурила брови и обернулась к Тейше.

– Ты ела ягоды, когда их собирала? – спросила она.

– Нет, не ела! – испуганно замотала головой девушка.

Юта подошла ко мне.

– А ты, Эли-нор, ела ягоды?

– Нет, Юта, не ела! – ответила я. Юта нахмурилась еще больше и повернулась к Тейше.

– Открой рот, – приказала она, – и покажи язык! Я застонала. Я поняла, чем это мне грозит. Юта проверила язык Тейши.

– Хорошо, – сказала она.

Я со страхом ждала своей судьбы.

– Теперь ты, Эли-нор, открой рот, – потребовала Юта.

– Пожалуйста, Юта, прошу тебя! – взмолилась я.

– Открой рот и покажи язык! – приказала Юта. Мне оставалось только повиноваться. По рядам зрителей пробежал взрыв довольного хохота.

– Ты можешь идти, Тейша, – распорядилась Юта. Молодая невольница вскочила на ноги и поскорее убежала прочь от опасного места.

Я также начала подниматься с земли.

– А ты, Эли-нор, оставайся там, где стоишь, – остановила меня Юта.

Я снова преклонила колени. Теперь уже я испугалась не на шутку.

– Сними свою тунику, – приказала Юта.

Не понимая, что происходит, я дрожащими руками стянула с себя короткую грубую рубаху. На мне остался только ошейник.

– Теперь проси охранника, чтобы он поставил клеймо на твоем теле и наказал тебя плетьми! – скомандовала Юта.

– Нет! – закричала я. – Нет! Нет-нет-нет!

– Я сам поставлю клеймо на ее теле, – произнес у меня за спиной до боли знакомый голос. Я обернулась и посмотрела в глаза Раску.

– Хозяин! – разрыдалась я, уронив голову к его ногам.

– Держите ее, – приказал он четверым охранникам.

– Пожалуйста, хозяин, не надо! – взмолилась я. – Прошу вас!

Охранники схватили меня за руки и ноги и прижали к земле у пылающей медной жаровни. Угли в ней были раскалены так, что я за два фута ощущала исходящий от нее жар.

– Пожалуйста, – рыдала я, – не надо!

Раск надел на руку толстую, плотную рукавицу и вытащил из жаровни один из тавродержателей. Длинный металлический прут оканчивался крохотной, не больше четверти дюйма, буквой, раскалившейся в жаровне добела.

– Это обличающее клеймо, – сообщил Раск. – Оно пометит тебя как неисправимую лгунью.

– Пожалуйста, хозяин! – бормотала я, задыхаясь от слез.

– Я потерял с тобой всякое терпение, – сказал Раск. – Получай то, что ты заслужила!

Он прижал клеймо к моему телу, и я зашлась в душераздирающем вопле. Через две-три секунды он отнял клеймо от моего бедра. Жуткая боль раздирала мое тело. Я не могла остановиться и продолжала кричать. В воздухе запахло горелым мясом. Я задыхалась. Меня била крупная дрожь. Четверо мужчин еще сильнее навалились мне на грудь, прижали к земле мои ноги.

– А это клеймо, – сказал Раск, вытаскивая из жаровни другой тавродержатель, – будет всем говорить о том, кто ты есть на самом деле – воровка!

– Ну, пожалуйста, хозяин, не надо! – бормотала я. Под тяжестью навалившихся на меня мужчин я не могла пошевелить ни одним мускулом. Мне оставалось только ждать, пока моего левого бедра не коснется второй раскаленный прут.

Новая вспышка боли ворвалась в мое сознание, ударила по обнаженным нервам. Я застонала.

На теле у меня теперь стояло и клеймо воровки.

– Это третье клеймо, – словно издалека донесся до меня голос Раска, – также является обличающим. Оно будет поставлено на твоем теле за преступление перед Ютой.

Сквозь застилающие мне глаза слезы я с трудом рассмотрела крохотную, добела раскаленную букву на конце толстого металлического прута.

– Это клеймо отметит тебя как предательницу, – сказал Раск. – Пусть все знают, что ты собой представляешь! – Голос у него звенел от справедливого гнева.

Он прижал клеймо к моему телу. Сквозь волны боли, застилающей мое сознание, я непроизвольно бросила взгляд на Юту. На ее лице не отразилось никаких эмоций. Это поразило меня больше всего, и я дала волю слезам и зашлась в душераздирающем крике.

Мужчины продолжали прижимать меня к земле.

Раск вытащил из жаровни последний тавродержатель. Он был самым толстым из всех предыдущих, и буква на конце железного прута была никак не меньше полудюйма высотой. Она также была раскалена добела. Я узнала это клеймо. Я уже видела его на ноге у Ены. Это было клеймо города Трева. Раск решил, что с. сегодняшнего дня я буду носить на своем теле еще и это клеймо.

– Не надо, хозяин, пожалуйста! – умоляла я его.

– Надо, никчемная рабыня, – отвечал он. – Когда кто-нибудь из мужчин спросит тебя, кто поставил на твоем теле клейма лгуньи, воровки и предательницы, ты покажешь ему это клеймо и ответишь, что это сделал один из граждан Трева.

– Не нужно подвергать меня такому наказанию, – взмолилась я. – Прошу вас!

Руки мужчин удерживали меня плотно прижатой к земле. Я не могла пошевелиться. Раскаленный конец прута замер в каком-нибудь дюйме от моего беспомощно распластанного тела.

– Нет! – бормотала я. – Не надо!

Я поймала на себе взгляд Раска из Трева и по выражению его лица поняла, что пощады мне не будет. Он был воином, предводителем тарнсменов.

– Этим клеймом города Трева, – суровым голосом произнес он, – я объявляю тебя своей рабыней!

Раскаленный конец прута с яростным шипением впился в мое тело.

Пытка продолжалась не менее пяти секунд.

Захлебываясь рыданиями, я почувствовала, что сознание начинает меня оставлять. Я ощутила головокружение. К горлу подкатила тошнота.

Когда перед глазами у меня прояснилось, я поняла, что руки у меня связаны и меня поднимают с земли стягивающим их ремнем. Ремень был переброшен через проходящий над моей головой укрепленный в горизонтальном положении шест. Мои ноги оторвались от земли. Конец связывающего мои руки ремня закрепили на поддерживающей шест деревянной опоре.

Зрители отступили назад.

– Принесите плеть, – приказал Раск.

Я висела, наверное, в футе над землей. Ноги мне стянули вторым кожаным ремнем, конец которого привязали к металлическому кольцу, прикрепленному к верхней части вкопанного в землю каменного столба. Распятая таким образом, я не могла уворачиваться от наносимых мне ударов.