Роберт Говард - Чёрная тень

Стигийка вела их по незнакомым залам, и скоро в сердце варвара закралось подозрение, что дело нечисто. Наконец они остановились в небольшом покое, украшенном гобеленами и слоновой костью. Посреди комнаты тихо журчал фонтан.

— Ополосни личико, милая, ты вся в пыли, а в волосах песок.

Пренебрежение, прозвучавшее в голосе Талис, заставило Наталу покраснеть. Однако совет был неплох, и она направилась к фонтану, откинув назад свои длинные светлые волосы.

— О Кром! К чему это? Как только мы окажемся за воротами, ты опять превратишься в замарашку! Ну, женщины, вам Тог не Тог, лишь бы покрасоваться!

Варвар рассмеялся и повернулся к Талис.

— Ты дашь нам еды и питья на дорогу?

Та вместо ответа прильнула к нему жарким телом, обвив руками бедра великана. Пьянящий аромат ее волос щекотал ноздри варвара, а бархатная кожа и умелые движения опытных рук кружили голову. В ушах звучал горячий шепот:

— Куда ты пойдешь, киммериец? Я, я буду твоей пустыней и твоим оазисом! Со мной тебе не понадобится ни еда, ни питье, ты узнаешь сокровенные тайны Ксутала — тайны любви! Ты могуч, о мой варвар, ты великолепен! Ты не чета этим соням, я хочу тебя, хочу каждой частичкой своей плоти! Забудь обо всем, останься со мной, и я сделаю тебя королем Ксутала!

Руки Талис обхватили шею Конана, стройные ноги обвили бедра. Разметавшиеся волосы укрыли ее белоснежные плечи. Желание огнем опалило варвара… Но огонь этот тотчас был погашен.

Взбешенная Натала схватила нефритовую чашу, стоявшую на краю фонтана, зачерпнула воды и выплеснула ее на готового потерять голову киммерийца.

— Ополоснись и охладись! А заодно — раскрой пошире глаза!

Очи ее метали молнии, лицо исказила гримаса гнева.

Стигийка отпрянула от киммерийца, задев голым плечом гобелен, и вдруг вскрикнула, указывая на что-то за спиной Конана.

— Взгляни!

Мгновенно обернувшись, он выхватил из ножен меч, но никого не увидел. Сзади раздался приглушенный шум и скрип закрывающейся двери. Крутанувшись на пятках, варвар развернулся, готовый отразить нападение неведомого врага… Но никто не собирался на него нападать, а обе девушки исчезли.

Лишь покачивался гобелен на стене.

Обманув Конана, коварная стигийка, быстрая и ловкая, словно пантера, стремительным движением зажала одной рукой рот Натале, а другой, обхватив девушку за талию, резко рванула ее в открывшуюся потайную дверь.

Оказавшись по ту сторону стены, Талис оттолкнула бритунку и замкнула створки. Кромешный мрак окутывал их. Натала закричала.

— Ори, ори, моя милая, скорее сдохнешь! — язвительный смех Талис пронзил темноту.

— Что тебе нужно? Что ты делаешь? — в страхе прошептала Натала.

— О, ничего! Ровным счетом ничего.

Утративший мелодичность голос Талис был злым и шипящим.

— Я просто оттащу тебя, стерва, вниз по этому коридору, а там за тобой придут… Придут обязательно, а ты полежишь и подождешь немного, и тебе хватит времени подумать, зачем принялась мне мешать. Киммериец мой, и не тебе, дурнушка, становиться на моем пути! Ты исчезнешь, и в моих объятиях он даже не вспомнит о тебе.

— Да он горло тебе перегрызет! — Вера Наталы в ее спасителя была безгранична.

Смех, глумливый и надменный, был ей ответом.

— О, я-то буду в объятиях Конана, но и тебя ожидают другие ласки — ласки жениха из бездны!

Страх придал Натале силы. Она отбивалась от стигийки, но та заломила ей руку за спину и, ухватив за длинные волосы, поволокла спотыкающуюся девушку вниз. В кромешном мраке слышны были только прерывистое дыхание бритунки и сопение Талис. Обе они помнили о зловещем хозяине подземелий. Пытаясь оттолкнуть стигийку свободной рукой, Натала нащупала рукоять кинжала, заткнутого за набедренную повязку Талис, схватила его и, чудом вывернувшись, нанесла удар, вложив в него последние силы. Талис взвизгнула, пошатнулась и отпустила свою жертву. Натала не удержалась на ногах, но тут же вскочила, наткнулась на стену и прижалась к холодной каменной кладке. В окружавшем их мраке она ничего не видела, но визг стигийки, полный боли и гнева, не оставлял сомнений, что та жива.

— Я найду тебя, проклятая девка! Я разделаюсь с тобой! Тебе не уйти!

Площадная брань перемежалась с описанием жутких пыток, уготовленных сопернице. Ругаясь, точно портовая шлюха, Талис шарила по стене трясущимися от ярости руками. Она нащупала алмаз, потерла его, и коридор озарился тусклым светом. Желание отомстить было сильнее страха перед Тогом.

Натала увидела Талис: удар кинжала не достиг цели, лезвие скользнуло по драгоценным камням набедренной повязки и лишь слегка расцарапало атласную кожу стигийки. Ссадина сочилась мелкими алыми каплями.

Словно раненый зверь, обезумевший от вида и запаха собственной крови, Талис бросилась на оцепеневшую от страха девушку.

— Отдай кинжал, тварь!

И хотя бритунка понимала, что это последняя возможность защитить свою жизнь и другой не будет, даже искра отваги не возгорелась в ее груди. Впрочем, она никогда не отличалась смелостью. Из безвольно поникшей руки выпал кинжал, и Натала опустилась на колени, пытаясь подобрать оружие одеревеневшими пальцами. Сверху на нее навалилась Талис.

— Кусаться, мерзавка? — удар сомкнутых рук обрушился на затылок девушки, и она на мгновение лишилась чувств.

Стигийка стремительно намотала на предплечье светлые волосы своей противницы и подтащила ее к стене, из которой торчало железное кольцо со свисающим шелковым шнуром.

Очнувшаяся бритунка оказалась подвешенной за запястья, притянутые крепким шнуром к железному кольцу. Ее ноги едва касались пола. Шипевшая в ярости Талис срывала с нее остатки одежды.

— О боги! Это сон, это только кошмарный сон… — шептали пересохшие губы несчастной девушки.

— Сон? Так сейчас ты проснешься!

Талис сняла со стены тяжелую семихвостную плеть. В тусклом свете зловеще поблескивала украшенная золотом рукоять. А глаза стигийки горели ненавистью.

Она перевела дыхание, широко размахнулась, и семь жгучих языков пламени обернулись вокруг бедер Наталы.

Плеть поднималась и опускалась на корчившееся от нестерпимой муки тело. Выражение наслаждения сменило гримасу ярости на тонком лице стигийки. Вопли Наталы заставляли ее сладострастно вздрагивать, вид крови пьянил, она упивалась муками своей жертвы, забыв об опасности, таящейся неподалеку.

Натала подняла залитое слезами лицо: стон и готовые вырваться мольбы о пощаде замерли на ее губах. Неописуемый ужас заставил забыть о боли.

— Берегись! О, берегись!

Плеть замерла в воздухе, стигийка резко обернулась, готовая посмотреть, что так напугало девушку.

— Тог! — выдохнула Талис.