Лайон Де Камп - Мститель

Ардашир был закаленным и мужественным человеком, но в этот миг ужас буквально парализовал его. Смелость ни разу еще не изменяла ему в сражениях против обычных врагов, будь то отряды зуагиров, кшатрийские легионы Вендии или войска западных стран, куда случалось вторгаться воинам короля Ездигерда. Но гигант варвар, стоявший над ним с кинжалом наготове, внушал Ардаширу, как и всякому туранцу, суеверный ужас. Рассказчики, повествовавшие у походных костров о деяниях киммерийца, приписывали ему волшебную силу; дошло до того, что само имя его произносили с опаской, точно имя какого-нибудь мифического людоеда…

Кроме того, Ардашир знал, что угрозы Конана — не пустые слова. Все слышанное об этом человеке свидетельствовало: он без зазрения совести учинит над ним самую зверскую пытку, чтобы добиться своего. И тем не менее, вовсе не страх пытки развязал Ардаширу язык: перед ним в самом деле был Конан, и храброму капитану этого оказалось довольно.

Легонько покалывая его время от времени кинжалом, Конан выведал все, что хотел. Обычный гарнизон, состоявший из двенадцати сотен конников, был расквартирован в казармах у главных ворот, сотня же Императорских Стражей была временно расселена по всему городу. Пленный вождь зуагиров сидел на цепи в подземной тюрьме под башней правителя, в которой, кстати, гостила теперь высокородная Занара. А вот сколько было стражников при воротах — этого Ардашир, к сожалению, не знал.

Быстрый взгляд, брошенный на луну, сказал Конану, что близилась полночь. Следовало поспешать. Он проверил надежность пут пленника и затолкал ему в рот кляп, сделанный из его же тюрбана. Потом оттащил Ардашира поглубже в темноту переулка и оставил там корчиться и злобно вращать глазами в бесплодных попытках освободиться.

«Я делаюсь мягкосердечен, — подумалось Конану. — Было же время, когда, расспросив подлеца, я бы без раздумий перерезал ему глотку. Ладно, пускай о нем позаботятся мои зуагиры, которые его рано или поздно найдут…»

В роскошном покое на втором этаже дворца правителя отдыхала на шелковом диване Занара, благородная йедка из Майпура. Возле дивана на толстом ковре стоял низенький столик и на нем ваза с фруктами. Лениво жуя, Занара поглядывала на мужчину, сидевшего против нее. Облегающие полупрозрачные одеяния едва прикрывали ее соблазнительное тело… впрочем, мужчине было не до того.

Он был маленького роста, кривоногий, с кожей цвета ила и плоским морщинистым лицом, похожим на обезьянье. Он был облачен в шкуры и кожу, лицо украшали красно-черные полосы и круги, грязные черные волосы были заплетены в косы, а на шее висело ожерелье из человеческих зубов. От него разило мокрыми кожами и немытым телом. Он был из племени вигуров, свирепых варваров, кочевавших вдоль северо-восточного берега моря Вилайет.

Человек этот сидел на полу, скрестив ноги и вперив взгляд в тонкие завитки дыма, поднимавшегося из жаровни. Колеблющаяся синяя струйка поднималась фута на два над жаровней и там, волнуясь, сплеталась в замысловатые арабески. Кончики пальцев вигура порхали по маленькому, не более фута в поперечнике, барабану, извлекая еле слышную, но очень частую дробь.

Наконец дробь оборвалась, и йедка спросила:

— Что ты видел, Татур?

— Он идет, — высоким голосом нараспев ответил шаман. — Тот, кого ты ищешь, недалеко…

— Как так? — воскликнула госпожа Занара. — Стража Везиз Шаха бдительна. Столь приметный человек никак не мог миновать ее тайно!

— И все-таки он приближается, — стоял на своем Татур. — Духи не лгут. Беги или скоро окажешься с ним лицом к лицу…

— Должно быть, он въехал в Ваклу переодетым, — задумалась Занара. — Что же мне делать, если он в самом деле ворвется сюда? Не может ли твой хозяин, чье имя неназываемо, снабдить меня хоть каким-нибудь средством, дабы я могла справиться с ним?..

В голосе Занары послышался ужас, а рука невольным движением прикрыла нежное горло.

— Тот, чье имя неназываемо, желает, чтобы ты преуспела, — промолвил вигур. Порылся в складках овчины и вытащил маленький пурпурный фиал. — Капля этого снадобья, добавленная в стакан вина, на три дня погрузит его в оцепенение, подобное смерти.

— Это хорошо, но варвар весьма осторожен, — сказала Занара. — Он распознает опасность в мгновение ока… как нам пришлось убедиться еще в Ханарии. Что, если он откажется пить?

Татур извлек из складок овчины мягкий кожаный мешочек:

— Уж это-то уложит его — стоит только вдохнуть.

— Что это?

— Пыльца желтого кхитайского лотоса. Используй ее лишь как последнее средство! Ибо, если дуновение воздуха отнесет ее обратно к тебе, ты и сама свалишься без сознания. А если вдохнуть слишком глубоко, она может убить.

— Я учту это. Но если твой хозяин в самом деле желает, чтобы я померилась силами с киммерийцем, пусть он снабдит меня верным средством спасения на случай, если мне будет угрожать смерть. Кто-нибудь другой может недооценить варвара — но не я! Я-то знаю, на что он способен! И между прочим, твой хозяин в достаточной мере обязан мне за мою прежнюю службу…

На сморщенном лице Татура появилось подобие улыбки:

— Тот, чье имя неназываемо, говорил мне, что ты торгуешься до последнего… Вот, возьми, — и он протянул Занаре нечто, напоминавшее прозрачное яйцо. — Раздави его в минуту опасности, и помощь придет к тебе из других измерений.

Занара внимательно осмотрела все три предмета и наконец произнесла:

— Хорошо. Езжай в Аграпур: скажи королю — я буду ждать Конана здесь. Если все пойдет так, как мы предполагаем, варвар очень скоро будет валяться в цепях у его ног. Если же нет… значит, ему понадобится новое доверенное лицо. Прощай же — и поспеши!

Шаман вышел. Несколькими минутами позже лохматый гирканский пони уже нес его неутомимой рысцой через ночную пустыню.

Прохладная ночь была тиха и спокойна. Капитан стражи у главных ворот потягивался и зевал. Из своей сторожки он хорошо видел двоих лучников, ходивших взад-вперед по стене над огромными воротами. Двое копейщиков у привратных столбов стояли неподвижно и прямо; лунный свет отражался от начищенных кольчуг и островерхих шлемов. Бояться было решительно нечего. Один удар гонга, висевшего под рукой у капитана, — и из ближних казарм бегом примчатся солдаты. С какой стати правителю форта понадобилось удваивать стражу да еще особо приказывать, чтобы держали ухо востро?..

Туранский офицер недоумевал. Неужели Везиз Шах в самом деле боялся, как бы зуагиры не вздумали напасть на форт — отбить захваченного вождя? Что ж, пускай песчаные крысы попробуют сунуться. Пускай бьются головами о стены, пока лучники будут всаживать в них стрелу за стрелой. Должно быть, правитель состарился и страдает кошмарами. Пусть спит спокойно — на страже стоит его капитан Акеб Мен!