Вадим Панов - Кардонийская рулетка

— Есть!!

Стефан «Пеликан», командир второго крыла, был человеком спокойным и уравновешенным, к быстрым решениям не приспособленный, но задачи выполняющий только на «отлично» и «хорошо», другими словами — настоящий бомбардировщик. И даже гибель «четверки» не вывела Стефана из себя, только злости добавила.

Получив приказ, он развернул «толстяков», определил цель — приотский флагман, разумеется, и распорядился бомбить только его и только четвертью запаса — морские цели слишком маленькие и слишком подвижные, чтобы сразу сбрасывать весь груз. Впрочем, паровингеры «Пеликана» дело знали. Затея Стефана была крайне опасной: бомбардировщикам предстояло пролететь как минимум над двумя корветами, собирая букеты зенитных подарков, зато давала большую вероятность успеха.

Которая не сработала в первом заходе: бомбы легли по левому борту флагмана, а днища бомбардировщиков украсились пробоинами от зенитных пуль. Приотцы проводили паровинги радостными воплями, но уже следующий заход оказался для их корабля роковым.

— Отлично! — довольный Стефан и повел своих на разворот. — Следующая цель…

— Аэропланы!

— Проклятье [1] В действительности паровингеры использовали для выражения эмоций иные восклицания, замененные в книге по соображениям нравственности. !

Осы! Настоящие осы! Аэропланы лезут отовсюду, налетают, хлеща по массивным паровингам из пулеметов, и бросаются прочь, освобождая место следующей осе. Сколько их? Не важно! Много! Считать врагов Кира перестала в самом начале, как только поняла, что это бессмысленно — их слишком много! Не важно сколько. Важно, чтобы их стало меньше. Намного меньше, потому что аэропланы несут смерть. Паровинги тоже не беззащитные увальни, но аэропланы бьют по десанту, налетают на корабли, сбрасывая слабенькие, но смертоносные бомбы, аэропланы пытаются повлиять на исход сражения. Их становится меньше, но медленно. Проклятье, как же медленно дохнут эти осы!

— Патроны! — надрывается Шварц. У него курсовой пулемет, самый важный, учитывая, что установленные в крыле уже молчат, а перезарядить их можно только на базе. — Патроны, вашу мать!

Воняет горящей изоляцией, но сейчас это не важно, не до нее.

Астролог тащит цинк с лентами, обдирает руку о застрявший в обшивке осколок — привет от зениток, — ругается, но продолжает тащить. Это его задача по боевому расписанию. А задача второго пилота — страховать первого, но Френк не может, Френк свесился из кресла и молчит, а из его головы капает кровь. Поэтому Кира старается не смотреть направо.

— Есть! — Курсовой оживает, и Шварц буквально сносит зазевавшийся аэроплан. Есть!!

Кира проводит паровинг через облако дыма и закладывает крутой вираж, торопясь вернуться к десантному судну, над которым вьются безжалостные осы. Справа и слева вновь грохочут пушки, астролог несется за следующим ящиком, Френк ничего не видит.

Бой.

Истребителям пришлось разделиться: Кира и «двойка» прикрывают десант, а «трешка» и «четверка» бьются над морем, причем бьются успешно. Хотя сначала паровингерам показалось, что сражение безнадежно проиграно: аэропланов много, аэропланы повсюду, погонишься за одним, а остальные накрывают суда, безжалостно лупят по десантникам, смеются… Наверное — смеются, наслаждаясь безнаказанностью. Точнее, смеялись, пока наслаждались. Поняв, что ловить шустрых ос нет никакой возможности, паровингеры решились на опасный трюк: стали держать вираж, непрерывно кружа над кораблями и не подпуская к ним противника. Стали предсказуемыми, но оттого не менее опасными, поскольку «шурхакены» ос проигрывали шестиствольным «Гаттасам» и басовитым пушкам.

Паровингеры рискнули и выиграли: уже через пару минут сражения по новым правилам количество аэропланов пошло на убыль. В бортах паровингов прибавилось дыр, но аэропланов стало меньше. А это главное!

— Мы их положим!

— Они страшны, когда их много!

— Патроны!

Ругань астролога.

И неожиданный крик:

— Они бегут!

Аэропланы по очереди выходили из боя и устремлялись на юг, туда, откуда пришли. В первый момент Кира хотела броситься следом, узнать, откуда на необитаемом Валемане появились аэропланы, но вопли в эфире показывали, что дела у моряков обстоят не слишком хорошо, и девушка, с сожалением проводив взглядом хвосты уцелевших противников, приказала:

— К месту сражения.

Где все уже оглохли от разрывов, ослепли от вспышек и окончательно озверели. Где разработанные планы давным-давно пошли на дно, каждый бился за себя, а офицеры пытались направить желание спастись в нужное русло. Корветы, канонерки, паровинги, аэропланы… Нет, аэропланы улетели, но остальные отступать отказывались, ведя ожесточенное сражение за кучку необитаемых островов, над которой появился не тот флаг. За право называть эту землю своей. За свою честь. Исполняя приказ.

Они сражались, потому что были военными, и этого сейчас было достаточно.

Гулкие залпы корабельных орудий, дроби автоматических пушек, трели пулеметных очередей, вскипающая вода, рвущийся металл, кровь… и Банир, с изумлением разглядывающий невиданное зрелище. Настоящий властелин Кардонии, ошарашенный яростью и ненавистью и с грустью понимающий, что это — лишь начало.

Огонь, огонь, огонь, снаряды, пули, смерть. Выучка и техническое превосходство одолели арифметику — Валеман вернулся под власть архипелага.

«Быстрый» все-таки ушел под воду. Какое-то время команда боролась, но без помощи не справилась — идти в заминированную бухту никто не рискнул — и организованно покинула корабль, не забыв раненых и погибших, среди которых, как выяснилось, был и бригадир Хоплер. Брошенный корвет стремительно затонул, оставив на поверхности лишь унылые кресты верхушек мачт.

Победа.

По канонеркам счет равный: два-два, по корветам — один-два в пользу Ушера, потерявшего только «Быстрого». Флагман землероек на дне, за ним последовал еще один корвет, третий потерял ход и выбросил белый флаг, последний пытался уйти, но был настигнут и предпочел сдаться.

Победа.

На волнах покачиваются обломки аэропланов и паровингов. Истребитель и два бомбардировщика записаны в безвозвратные потери, не спасся никто.

Победа.

Победа, чтоб ее об коленку шваркнуло, горделивая и довольная собой победа. Почему же так тоскливо в твоей компании? Кира поняла, что больше не может. Она устала от кабины любимого «умника», от неимоверного груза, лежащего в правом кресле, от запаха пота, пороха и крови, от желания заплакать.

— Шварц, отдать якорь!

— Есть, коммандер.

Кира посадила паровинг неподалеку от берега, но дожидаться, когда машина прочно встанет на прикол, не стала, вышла из кабины и через верхнюю пулеметную башню выбралась на крыло. На свежий воздух, на солнце, к морю…