Роланд Грин - Конан и Властелин смерти Танзы

— В Тарантии или Шамаре твое согласие не много бы стоило, — сказал Kларнидес. — Однако здесь, в твоих родных краях, оно заслуживает мою самую глубокую благодарность.

Теперь капитан уже не казался неприветливым.

Вынырнув, Конан ударился головой о потолок пещеры, если только тот заслуживал подобного названия. Тем не менее, тонкой воздушной прослойки пока хватало, чтобы заполнить горящие легкие…

Раз пять грудь киммерийца была готова разорваться прежде, чем удавалось наполнить ее хотя бы глотком воздуха, но потом время нахождения под водой несколько сократилось.

После одного такого промежутка варвар оказался в довольно большом гроте, на который, возможно, стоило обратить внимание. Правда, обследование усложнялось тем, что светящийся мох произрастал здесь не столь обильно, как в других местах, и освещал участки поверхности в пределах своего размера.

Конан не слишком обрадовала перспектива ползти на ощупь в темноте. Эта пещера явно не гарантировала спасения, и в ней наверняка таилось не меньше опасностей, нежели под водой. Поэтому киммериец использовал грот лишь для короткого отдыха.

Он погрузился в холодный поток и продолжал плыть, пока не представилась возможность сделать девятую (если не десятую по счету) передышку. Очередной раунд в борьбе за жизнь с рекой, холодом и подгорной тьмой казался выигранным. Хотя существовала вероятность, что смертельную игру вели боги, каждым броском костей определяющие дальнейшую судьбу человека. Подобными историями киммерийца поздними вечерами потчевали некоторые непочтительные личности после изрядной порции вина. Быть может, все это и имело глубокий смысл для жрецов с их глупой верой. Вот только мысли о божественном промысле должны занимать умы воинов в последнюю очередь.

Между тем, легкие Конана были вновь заполнены, а зрение понемногу очищалось от разноцветных искорок и преодолевало черноту — последствия недостатка воздуха. Он как мог изворачивался в потоках воды, пытаясь рассмотреть окружающую обстановку.

В трех направлениях свод пещеры низко нависал над водой. В самом высоком месте он не превысил бы длины руки, поднятой над поверхностью. Но из темноты, дальше по течению, пробивалось слабое свечение.

Оно немногим отличалось от того сияния, что испускали мхи в других пещерах. И все же оно казалось чуть более ярким. Едва ли это был дневной свет, если только северянин не провел в недрах горы всю ночь до следующего утра.

Течение потока помогало сберечь достаточно сил, и вскоре киммериец заметил подобие каменной арки, до которой можно было дотянуться из воды. Он перевел дух, держась за скалы, пока голова не перестала кружиться, затем снова нырнул и продолжил свой путь.

Проход между двумя пещерами оказался самым коротким в подземном путешествии.

Плывя под водой, Конан обратил внимание, что поверхность приобрела более светлый оттенок. Этот цвет, не особо приятный на глаз, напомнил Конану мутное варево, которое он когда-то с трудом проглотил во время службы в Tуране. Тем не менее, сознание радовалось, поскольку там, где есть свет, будет и воздух.

Киммериец выбрался на поверхность. Эхо, вызванное единственным всплеском, сообщило варвару, что он достиг наибольшей пещеры. И в отличие от предыдущих эту пещеру не окутывал непроницаемый мрак, способный скрыть любой вид угрозы.

Каменный пол разделяла подземная река, в этом месте ощутимо замедляющая течение.

На одной стороне находился только узкий выступ. Зато на противоположном берегу располагалась широкая полка, уходящая далеко в тень. Конан смог рассмотреть за ее дальним концом низкий сводчатый портал, уводящий куда-то вглубь, казавшийся слишком правильный, чтобы быть естественного происхождения. И без того низкий, проход был частично заблокирован грудой белых камней. На полке в двух или трех местах виднелись отверстия, как будто выдолбленные в породе инструментом гиганта. Вокруг каждой такой выбоины лежали кости не похожие на рыбьи. Киммериец определил, что они, скорее всего принадлежат овцам или козам.

Сохраняя спокойствие, но вместе с тем избегая резких гребков и любого возможного шума, варвар поплыл в сторону полки. Ему на ум пришло, что он не встретил ни одной живой или дохлой рыбы, с той поры как вошел в реку. Врожденная осторожность и воинский опыт вырисовывали неприятную картину. Полное отсутствие рыбы вкупе с останками животных, которые попали в глубины гор неведомым путем… Все вместе это наводило на мысль, что в реке обитал крупный хищник, возможно, в данный момент делящий жизненное пространство с Конаном.

Киммериец не увеличил темп, однако периодически посматривал вниз, во избежании сюрпризов, а также с целью лишний раз удостовериться, что кинжал еще висит на поясе и его кожаная скрутка по-прежнему тянется на буксире позади него.

Оставалось пятьдесят ярдов, сорок, тридцать… Что-то поднималось из глубины за спиной северянина. Он кожей почувствовал приближение и тот час ощутил резкий рывок в области талии — существо вцепилось зубами в его поклажу.

Живущий в подземной реке дракон исполнял обязанности домашнего животного у последнего воплощения Бога Смерти. Это было в дни, когда колдуны Ахерона и другие силы с такой же мерзкой репутацией роились над Танзой, как мухи над навозной кучей.

Таким образом, водный дракон являлся одним из старейших представителей своего вида, сохранившегося в Хайбории. В прежние времена, он настолько напитался магией, что поначалу даже не заметил ее отсутствия.

Прошли столетия. Империя Ахерон давно превратилась в страшную сказку, которой пугали детей, а дракон продолжал спокойно плавать в темных водах. Иногда теплокровная добыча на четырех, а то и на двух ногах сама находила дорогу в подземелье. Так водный дракон получал пищу для тела. А, вместе с тем, его сущность также нуждалась в кормлении.

Вот только колдовства, необходимого для этой цели, больше не было, и, в конце концов, дракон впал в глубокую спячку, длившуюся сотни лет.

Когда тварь заснула, земли Аквилонии еще не стали королевством. Ее разбудил магический шторм и полет груза с заключенной в нем Душой Танзы.

Буря миновала, а проснувшийся дракон чувствовал голод. Хотя магии хватило, чтобы на некоторое время напитать его сущность, но плоть твари также требовала пищи.

Водившейся в подземной реке живности было недостаточно для насыщения желудка дракона. Рептилия не могла покинуть гору и совершить набег на гнезда летающих змей, поскольку за прошедшие века многие из шахт разрушились. Чудовище сохранило разум и поэтому не рискнуло покинуть пределы Горы Черепов. В то же время магическая подпитка грозила оскудеть в любой момент и тогда сущность водяной твари начала бы пожирать ее плоть, пытаясь сохранить хотя бы себя.