Николай Ютанов - Путь обмана (сборник)

— Ты хотела меня испугать? — спросил пришелец.

— Женя, ты — совсем глупый. Разве солдат кого–нибудь пугает? — сказала девчонка. — У меня с этим деревом старые счеты. — Кончики губ у нее опустились, верхняя губа приподнялась, обнажив широкие зубы. Глаза прищурились. Вся поза заострилась в мрачной ненависти. Когда я была маленькая… да, сразу после той холодной эпохи, пафликяне… пааки!.. осадили столицу, и здесь, в лесу, нашли мою мать. Они хотели, чтобы отец сдал им город, но отец отказался. Тогда пафликяне собрали всех пленных и напоили их вином с ядом, который убивал через день. Они привязали мою маму к этому дереву и стали пытать на глазах у пленных… Они пытали МОЮ МАМУ! Они жгли ее раскаленными ножами! За что?! Она ж–же никогда не была солдатом! Она НАМ А!.. — Еленка стерла с губ пену. — После каждой новой пытки они приводили одного пленного к воротам Столицы. Того впускали. Пленник приходил, говорил, умирал, а у отца седели волосы. Он грыз кончик ножа, чтобы не лишиться ума, а потом приходил ко мне в комнату, гладил по голове, говорил, что мама вот–вот придет, и я видела, как по губам у него текла кровь, и ничего не понимала… глупая была… Женя молчал.

— Потом пафликяне убили мою маму, — сказала девчонка. — Мама родилась в лесу. Лес был ее покровителем, а это дерево не сделало ничего, чтобы спасти маму… Оно — предатель.

Снова нож с визгом вошел в кору. Еленка постояла на коленях, встала, подошла к дереву. Выдернула нож и повернулась к пришельцу.

— Папа говорит, — сказала она, — что предателей нельзя казнить. Они должны жить и всю жизнь мучиться, а потом сдохнуть от страха… Корабль там?

Девчонка, махнув рукой на солнце, пошла вперед.

— Это жестоко, — сказал Женя, — хотя, может, и справедливо.

Еленка молчала и внимательно посматривала на пришельца.

— Женя, вы же — солдат, — сказала Еленка, — а солдаты созданы, чтобы убивать.

— Нет, — сказал Женя. — Это неправда. Я…

— А что бы вы сделали с теми, кто убил вашу маму?

Женя замолчал. Он слышал дыхание ждущей ответа девчонки. Слышал хрип деревьев в лесу, шорох травы у ног. Нужен был ответ на вопрос маленькой принцессы из ласкового леса.

— Я убил бы их, — сказал он.

— Да, — сказала Еленка.

Солнце заволокло тучами, погасли на тропинках солнечные плетеные пятна. Недовольные ящерицы исчезли с холодных пней. На дорогу закапали длинные тягучие слюни широколистного ореха.

Женя замедлил шаг. Он провел рукой по нечесаным волосам и остановился возле небольшой желтой плиты. Над ней возвышался белый обелиск с неправильной многолучевой звездой на шпиле.

— Это могила? — спросила Еленка.

— Да, — сказал пришелец. — Это могила Дэйва Байрона, моего друга.

— Он тоже был солдатом?

— Если это Вам так важно, мира Ель, то Дэйв был настоящим солдатом. Когда ему пришлось выбирать, он, не раздумывая долго, выбрал себя… И вот мы живем, а он…

Девчонка встала на колени, торжественно поцеловала пластик обелиска и прошептала, почти коснувшись щекой белой плиты: «Теперь ты счастлив, ты сделал свое дело, все, что мог, ты подарил нам, и мы никогда не сможем забыть тебя!» Она встала и, выдернув из волос фиеру, положила ее на плиту.

— Я не знаю, что покровительствовало твоему другу… — сказала Еленка, поворачиваясь к пришельцу, и замолкла: в уголках жениных глаз набухли слезы. Они, конечно, не упали бы, ведь Женя — солдат, но они — были!

— Вы что… — зловеще сказала девчонка. — Вам что, смерти захотелось?. Солдат не плачет, слышите, солдат плачет только перед смертью!..

— Я не плачу, мира Ель, — сказал Женя. Он тряхнул головой. — Я злюсь.

Еленка сделала настороженный полукруг около пришельца.

— Нет, вы — ненастоящий солдат, — сказала она. — Вас убьют, потому что вы не умеете убивать. Кому–нибудь понравятся ваши штаны, ваша белая кожа, и вас убьют. Штаны будут носить, а кожу подстелют собаке… Но почему так? И почему, раз вы не мож–жете, то вас все равно убьют?.. Пааки! Ты угадывал мои движения, ты лжешь! Лжешь! Ты можешь убивать!..

— Нет, — мрачно сказал Женя.

— Но почему? — Черный взгляд еленкиных глаз ждал ответа.

«Господи!» — взмолился пришелец.

— Но ведь люди… им это не нужно… Они не хотят убивать, они не умеют…

— Я умею, — сказала Еленка, — я хочу. Он умел. — Она ткнула пальцем в портрет Байрона. — Он убил себя.

— Дэйв спасал нас, — безнадежно сказал Женя.

Еленка стояла, расставив ноги, и смотрела на улыбающегося Байрона. Она нервно покусала нижнюю губу.

— Что ты хочешь от меня? — устало спросил пришелец.

Еленка вздохнула и, ежась под курткой, пошла прочь.

— Мира Ель, куда Вы? — крикнул Женя. — Елочка, куда же ты? Елочка!

Девчонка уходила по лесной тропе в сторону эниесзы. «Е–о–ло–о–очка–а!» — донеслось из леса.

— Солдат никогда не плачет, — прошептала Еленка и придержала рукой дрожащие губы.

«Плачет… плачет… плачет…» — ехидно отозвался лес.

Девчонка шагала напролом, не глядя под ноги. Хрустели раздвигаемые кусты, тихо лопались грибы, источая сытный пряный запах, липкими кляксами расползались ягоды. Еленка выбралась на край скалы, сползла вниз до половины пути и спрыгнула, разодрав кожу на спине.

Девчонка пошла по зеленому морю, по пояс проваливаясь в его волны. Она бездумно собирала бутоны фиер и сплетала в большой зеленый веер. Женину рубаху она сняла и, как военный плащ, закинула на плечо.

Король еще издали увидел свою дочь. Милая ее голова, украшенная грозной прической воинов Диа–неи, чернела на золотистом фоне засыпающих фиер. Кер счастливо смотрел на гибкую девчоночью спину, закаленную наказанием, на обветренные загорелые плечи, на тонкие сильные руки. Старый солдат любил только свою дочь, этого маленького человечка, единственное существо, которое искренне, от всей души, желало его возвращения.

«Пройдет время, и тебя, Кер, враг убьет в последнем поединке, подумал король. — Вот тогда–то и прогремит по всей Ольене имя королевы Ели. Дианея будет богата, учена и счастлива. Мир станет другим, и тогда — горе пафликянским уродам…»

Король замечтался и вдруг ощутил на плечах прикосновение прохладных рук. Он молча обнял дочь.

— Молодчинка ты моя, — сказал Кер, — на пятьдесят шагов старика не подпустила… Молодчинка. ..

Еленка потерлась подбородком о порубленное мечами и алебардами плечо отца. Отец пах потом, вином и человеческой кровью.

— Па, правда, что люди добрые и они не хотят и не умеют убивать?

— Ну нет, — сказал король, — добрые они там или злые, но убивать они умеют и не просто хотят, а жаждут! Дай им в руки по ножу, так они ночи спать не будут — друг друга будут рубить.

Кер сел на траву рядом с дочерью и улыбался, держа в своей руке ее ладошку.