Джон Норман - Гор. Сага о Джандаре

Валкар увидел выражение удивления на моем лице, и лицо его стало менее напряженным. Он рассмеялся и хлопнул меня по плечу.

— Здесь мы не можем говорить, стражники Дарлуны могут услышать и встревожиться. Удивительно, как это они не услышали нашу недавнюю дуэль: теперь я думаю, что это ты, Джандар, подсмотрел, как я гляжу в апартаменты принцессы, чтобы убедиться, что она одна, это ты мне поцарапал щеку. Пойдем, я знаю поблизости место, где можно поговорить и где нас никто не подслушает.

Он провел меня в комнату. По толстому слою пыли и другим признакам я понял, что в нее заходят очень редко. Тут он поставил наполовину сгоревшую свечу в серебряный подсвечник, снял плащ и повернулся ко мне с лицом, наполовину серьезным, наполовину улыбающимся.

— Полагаю, старый друг, что ты тут по той же причине, что и я: чтобы помочь бежать принцессе Дарлуне, — сказал он.

— Да. Только поэтому я пришел в Шондакор и присоединился к Чак Юл, признал я. Он кивнул.

— Со мной то же самое. Но я не узнал в тебе защитника справедливого дела правящей королевы Шондакора, — размышлял он. — Я ни разу не видел тебя при дворе принцессы, ты не был среди воинов, бежавших с принцессой в джунгли, когда предательское колдовство Ула Ужасного позволило Черному Легиону войти в город и захватить его. Тогда почему ты здесь? Кто ты, Джандар?

— Я не из Шондакора, я чужестранец из далекой земли, — признался я. — Я помог принцессе освободиться от плена у племени ятунов, когда они захватили ее в джунглях; потом, когда ее пленил принц Тутон из Занадара, я вместе с дружественным вождем ятунов Коджей и храбрым учителем фехтования Лукором спас ее из пиратского Города-в-Облаках. Но потом ее захватил отряд Черного Легиона. Так как ее нынешнее пленение Чак Юл отчасти моя вина, я решил вступить в Легион и помочь принцессе бежать и вернуться к своему народу. Поэтому я скрыл свою подлинную личность вымышленной историей, как ты, Валкар, скрыл свою внешность косметикой. Потому что ты настоящий шондакорец, человек народа ку тад, и цвет твоей кожи и волос фальшивый. То, что я знаю о его маскировке, должно было явиться неожиданностью для Валкара. Но я знал об этом давно и никому не сказал. Это доказывало, что я друг и защитник принцессы. Он мигнул, выражение его лица стало серьезным.

— И давно ты об этом знаешь? — медленно спросил он.

— С того вечера в винной лавке, когда служанка пролила на тебя вино и стерла часть твоей косметики, — ответил я. Он коротко кивнул.

— От таких случайностей не уберечься, — согласился он. — я хорошо помню этот случай. Но ты ничего не сказал и как будто ничего не заметил, поэтому я думал, что сумел благополучно восстановить свою маскировку. Потом глаза его стали задумчивы, и он рассмеялся.

— Странно, как судьба играет со смертными. Мы с тобой инстинктивно понравились друг другу и быстро стали друзьями — оба шпионы, проникшие в ряды Черного Легиона с одной целью, но мы не знали, что у другого та же цель. Как будто нас привело друг к другу шестое чувство, нашло родственную душу по непонятным признакам. — Он пожал плечами и дружески улыбнулся.

— Все эти месяцы я провел в Шондакоре, не в состоянии освободить Дарлуну, хотя высоко поднялся в рядах Черного Легиона. Ты же, Джандар, едва успел вступить в Легион, как приобрел расположение этого скользкого хореба [14] В другом месте своего рассказа капитан Дарк объясняет, что хореб — это отвратительный стервятник отталкивающей наружности и еще более отталкивающих привычек. В сущности это танаторский эквивалент крысы, и, подобно земному грызуну, которого он так напоминает, его название стало уничижительным синонимом для всякого коварного предателя. — Л.К. принца Васпиана и можешь свободно ходить по дворцу, куда я прохожу лишь украдкой и с величайшими предосторожностями. Поздравляю тебя с твоей удачей! Вдвоем мы поможем принцессе.

— Если она захочет нашей помощи, — мрачно заметил я. Он с некоторым удивлением спросил, что я имею в виду, и я поделился с ним своими подозрениями относительно Дарлуны — подозрениями, вызванными ее дружеским обращением с принцем Васпианом и ее внешне добровольным принятием его предложения. Я неохотно сказал, что не вижу причины, по которой такая гордая женщина, как Дарлуна, может принять трусливого и болезненно подозрительного принца в качестве своего будущего супруга, если только она действительно не влюблена в сына Арколы.

— Дарлуна, — мрачно заключил я, — не хрупкая девушка, которую можно угрозами заставить вступить в брак. У нее сильная воля, это воинственная женщина, и я не верю, что она идет замуж под угрозой, без любви. Вообще я не могу представить себе угрозу, которая заставила бы принцессу ку тад добровольно выйти замуж за это чудовище. Как это ни невероятно, она, должно быть, на самом деле любит его.

Он с задумчивым выражением слушал мои рассуждения. Мои соображения, как вы понимаете, несколько пошатнулись из-за открытия, что не Васпиана я видел в объятиях Дарлуны в ее будуаре, а Валкара; и все же она приняла предложение принца и публично не отвергала его притязаний. Поэтому ее поведение по-прежнему оставалось для меня загадкой.

Когда я кончил, Валкар не стал тратить времени.

— Позволь ответить на один твой вопрос, мой друг, — энергично сказал он. — Принцесса ненавидит и презирает принца, как только может гордая и благородная женщина ее высокого происхождения. Она говорила мне, что скорее пронзила бы себе сердце кинжалом, чем приняла руку Васпиана перед мрачным алтарем Чак Юл.

Я посмотрел на него с удивлением.

— Если это так, — возразил я, — почему же она не отказывается от своего обещания выйти замуж за принца?

Голос его звучал мрачно, в глазах горела ярость, когда он объяснял мне причину этой загадки.

— Она не смеет. В руках Васпиана безопасность ее народа. Видишь ли, политика Черного Легиона относительно завоеванного населения определяется на совете, членом которого является Васпиан.

— Это я знаю, — кивнул я.

— Поэтому когда возникает вопрос, не следует ли укрепить непрочную и неустоявшуюся власть Легиона над жителями Шондакора массовыми казнями и тюремным заключением — это логичный, хотя и жестокий ход действий, на котором настаивает сам Аркола, — принцу Васпиану принадлежит решающий голос, потому что в этом отношении совет разделен поровну.

— Но почему Васпиан возражает? Конечно, не из гуманных соображений, он такой же хладнокровный палач, как и все остальные.

— Верно. — Валкар мрачно улыбнулся. — Но Васпиан ненавидит отца и где только возможно из чистого злорадства противоречит ему. Поэтому в прошлом он всегда высказывался против этой меры, когда она обсуждалась на совете. Но втайне он пригрозил Дарлуне, что если она откажется выйти за него замуж, он снова поднимет этот вопрос и на этот раз выскажется на стороне отца. Это буквально единственный способ, каким принц может досадить отцу, которого он ненавидит за то, что он больше мужчина, чем сын, и он наслаждается, противореча воле отца. А против такого противоречия даже такой могучий предводитель, как верховный вождь, бессилен в соответствии с традициями и обычаями Черного Легиона [15] Если читателю трудно понять, почему человек с такой сильной волей и могуществом, как Аркола, может быть совершенно беспомощен в подобной ситуации, позвольте напомнить вам, что капитан Дарк уже рассказывал о традициях Чак Юл. Аркола избранный вождь, его выбирают представители множества кланов и племен Черного Легиона, он ведет воинов, и воля его не оспаривается, его приказам подчиняются, но только до тех пор, пока его поддерживает большинство совета. Если большинство совета против него, он может быть смещен со своего высокого поста, и вместо него будет избран другой. Аркола не наследственный монарх и не племенной вождь, он правит только до тех пор, пока это позволяют вожди кланов. Вот почему Васпиан может так открыто противостоять воле отца и почему Аркола бессилен наказать принца. — Л.К. .