Вильям Кинг - Победитель троллей

— Ниже по реке, — с невинным видом ответил Феликс. — Просто гулял.

Готрек поднял свою густую бровь.

— Ты выбрал неподходящее время для простых прогулок. Посмотри, как густеет туман. Я чую колдовство.

Феликс почувствовал, как страх пробрал его до костей. Его рука потянулась к мечу. Он вспомнил туман, окружавший торфяник возле Круга Темных Камней, и то, что он скрывал. Он обернулся и посмотрел в темноту.

— Если это так, то что мы должны сказать об этом Дитеру и барону? — спросил он.

— Я уже предупредил оруженосца вельможи. Охрана удвоена. Это все, что они смогли сделать.

— А что ты сам собираешься предпринять?

— Иди поспи, человечий отпрыск. Скоро твоя очередь караулить.

Феликс улегся на спину на мешок с пшеницей и укрылся плащом. Он долгое время пытался заснуть, но все время думал о Кирстен. Когда Ягер смотрел на Моррслиб, Малую луну, ему казалось, что он видит лицо девушки. Туман сгущался, поглощая все звуки, за исключением тихого дыхания Готрека.

Когда же он наконец заснул, ему снились мрачные сны, в которых он видел ходячих мертвецов.

Вдалеке раздалось жалобное лошадиное ржание. Чья-то большая рука легла на рот Феликсу. Он испуганно вздрогнул, решив, что Ларс пришел отомстить.

— Тише, тише, человечий отпрыск! Что-то объявилось. Будь тихим, как мышь!

С Феликса мгновенно слетели остатки сна. Глаза были сухи и утомленны, все мышцы болели от жесткого матраса из мешков. Он чувствовал себя усталым и вялым.

— Что случилось, Готрек? — тихо спросил он. Победитель троллей жестом приказал ему молчать и принюхался.

— Что бы это ни было, оно мертво уже много времени.

Феликс вздрогнул и плотнее закутался в плащ. Он чувствовал, как страх сжал его нутро. Чем больше в его сознание проникало значение слов гнома, тем больше он старался сдержать свой страх.

Феликс пристально вгляделся в туман. Тот накрыл всю землю, не давая увидеть предметы дальше, чем на длину копья. Если бы Феликс напряг все свои чувства, он бы мог различить противоположный конец повозки. Он оглянулся, опасаясь, что что-то ужасное может возникнуть из темноты и появиться у него за спиной.

Стук его сердца громко отзывался в его ушах, и он вспомнил слова Манфреда. Его воображение нарисовало костлявую руку, тянущуюся, чтобы схватить его и увлечь в глубокую темную могилу. Мышцы, казалось, заледенели и стали неподвижны, и ему пришлось побороть себя, чтобы заставить их двигаться и схватить рукоятку меча.

— Я собираюсь сходить на разведку, — прошептал Готрек. Прежде чем Феликс успел возразить или последовать за ним, гном бесшумно выбрался из повозки и исчез в тумане.

Теперь Ягер чувствовал себя совсем одиноко. Это походило на то, как если бы он очнулся от одного ночного кошмара, чтобы оказаться в другом, куда более страшном. Он был один в темноте и густом тумане. Он знал, что за гранью его воображения бродят голодные, неутомимые существа. Какое-то врожденное чутье подсказывало ему именно это. Он знал, что если покинет повозку, то умрет.

Однако там была Кирстен, она спала в повозке госпожи Винтер. Он представил себе, как она лежит в постели, а что-то ужасное наваливается на дверь, и балки медленно проваливаются внутрь, обнажая…

Выхватив меч, он выпрыгнул из повозки. Тихий стук собственных шагов гремел в сознании, как отзвук его объятых страхом чувств. Он остановился, чтобы рассмотреть очертания в тумане, пока пробирался к кругу повозок, в котором, как он знал, была Кирстен.

Каждый шаг казался ему вечностью. Он настороженно озирался, опасаясь, что что-то неслышно появится позади него. Феликс шел вдоль пятен глубокой тени. Ему хотелось громко крикнуть, чтобы поднять тревогу, но что-то инстинктивно останавливало его. Сделать это означало бы привлечь внимание ужасных наблюдателей — и обречь себя на неминуемую смерть.

Чья-то фигура проступила из теней, и Феликс поднял свой меч. Его сердце едва не выпрыгнуло, пока он не разглядел, что эта фигура была облачена в кожаные доспехи и металлический шлем. «Охранник, — подумал он с облегчением. — Благословен Сигмар!» Но когда фигура повернулась, Феликс едва не вскрикнул.

На ее лице не было плоти. Зеленоватый свет отражался в пустых глазницах. Разрушенные временем зубы торчали из голого, безгубого рта. Он увидел, что шлем, так похожий на шлемы охранников, был из позеленевшей бронзы и украшен рунами, блеск которых колол глаза. Запах разлагающейся гнилой кожи исходил от туники и разодранного плаща.

Тварь ринулась на него с ржавым мечом. Феликс замер на мгновение, но потом, почти бессознательно, поставил боковую защиту. Меч мертвеца скользнул по ребрам Феликса, и его пронзила резкая боль. Под тонкой, как бумага, кожей он заметил движение ветхого сухожилия на руке, державшей меч. Он ответил сильным ударом в шею — его тело сохранило все навыки, хотя мозг парализовал страх.

Клинок разрубил шею, сухо хрустнули ломающиеся позвонки. Возвратный удар скользнул по грудной клетке твари, как секач мясника по кости. Воин-скелет упал, как марионетка с перерезанными веревками.

Удар Феликса словно послужил знаком, и ночь внезапно ожила, зашевелившись тенями. Он услышал звук ломающегося дерева и рев перепуганных животных, словно какое-то заклинание избавило ночь от немоты. Где-то вдали Готрек Гурнисон затянул свою боевую песнь.

Феликс бросился в туман и чуть не налетел на Дитера, выскочившего из своей повозки. Командир был полностью одет и размахивал булавой.

— Что происходит? — выкрикнул он, перекрывая нестройный шум.

— Нас атаковали… это мертвяки из недр холмов, — сказал Феликс. Его слова прорывались сквозь прерывистое дыхание.

— Враги!!! — закричал Дитер. — Все ко мне! Бегом! — он издал боевой клич, похожий на волчий рев. В ответ кое-где раздался тихий вой. Феликс рванул вперед, ища жилище Кирстен. Из тени между двумя фургонами на него бросились фигуры, размахивавшие длинными грязными мечами с кривым лезвием. Он уклонился от одного и отбил удар другого. Еще два скелета возникли перед ним. Он ударил по ноге одного из них. Тот упал с разрубленным коленом. Преисполненный страха, Феликс сражался почти механически, отбивая удары противника, свалив его на землю, а затем ударом каблука перебив ему хребет. С другим они обменивались ударами, пока и тот не был разрублен на куски.

Ягер заметил, что две твари прорываются в повозку госпожи Винтер — этого он и опасался. Изнутри слышалось пение, похожее на молитву. Он приготовился напасть, когда внезапно ослеп от ярких летящих искр. Вспыхнула цепочка огней, и воздух наполнился запахом озона, превосходящим даже запах разложения. Когда взор Феликса прояснился, он увидел жалкие остатки скелетов, лежавших у ступенек повозки.