Александр Ломм - Ночной Орел

Коринта слушал рассказ немецкого офицера с вежливым вниманием, но при этом не забывал об обязанностях гостеприимного хозяина. Он дважды еще подливал спирту в стакан Крафта, отчего тот становился еще более говорливым и откровенным.

В заключение Крафт сказал:

— Я, собственно, почему утомляю вас, дорогой доктор, всей этой чепухой? Не подумайте, что просто ради развлечения и поддержания светской беседы. Нет, нет!

Я, правда, сам не верю в реальность какого-то там бесшумного снаряда, однако осторожность никогда не помешает. Вот вы, например, каждый день ходите в лес. В наше время всякое может быть. Вдруг эта штука существует? Наткнетесь вы на нее и, не зная, что это такое, толкнете как-нибудь нечаянно. Тут же взрыв, огонь, грохот, и от вас ничего не останется. И тогда ни больных, ни забот, ни грибов…

Коринта передернул плечами.

— Да-а, не хотелось бы так глупо уходить из этого мира.

— Вот именно, дорогой доктор. Потому я вас и побеспокоил. Будьте осторожны во время своих лесных прогулок, внимательно смотрите под ноги. Если этот идиотский снаряд в самом деле упал в лесу, он мог зарыться в мох, валежник. Кстати, вам не попадалось на глаза что-нибудь подозрительное?

— Нет, не попадалось. Но я очень благодарен вам, обер-лейтенант, за дружеское предупреждение. Если что-нибудь замечу, немедленно вам сообщу. Еще стаканчик?

— Благодарю вас, достаточно. Спирт отличный, но сами понимаете — служба!

Гость поднялся и, натягивая перчатку на левую руку, как бы между прочим, небрежно спросил:

— Вы не знаете, господин доктор, куда уехала фрейлейн Ивета Сатранова? Она у вас медсестрой работает. Недавно взяла отпуск и куда-то исчезла.

— Что Сатранова отпуск брала, я помню. Сам подписывал. А вот куда она уехала, понятия не имею. То ли к тетке, то ли еще куда.

— А узнать нельзя?

— Можно. Мать ее, наверное, знает.

— К матери мне неудобно. И надолго она?

— Кажется, на три недели.

— Благодарю вас, господин доктор. Не забывайте об осторожности в лесу. До свиданья!

Проводив Крафта, доктор Коринта сел в кресло и задумался. На него обрушился целый поток самых неожиданных мыслей, догадок и новых забот. Советский воздушный десант… Таинственный бесшумный снаряд… Угроза Ивете со стороны настойчивого обер-лейтенанта… Доктор свирепо потер лоб рукой и встал. Надевая халат, подумал: «Что ищут немцы в лесу, теперь известно. Кожину это, к счастью, ничем не угрожает. Остальное надо обдумать. А Ивета? Ивету нужно срочно спрятать под броню фиктивного брака с Майером. Сегодня же поговорю с этим парнем.»

Ивете было стыдно, что она проспала приход доктора Коринты в сторожку. Но усталость брала свое. На другое утро девушка снова не смогла встать к раннему приходу врача. Это была естественная разрядка после чрезмерного нервного напряжения.

Проснувшись, Ивета не сразу сообразила, где находится. Откуда эти почерневшие от времени балки, эта косая черепичная крыша, эти вороха сена?… На чердаке царил полумрак, но скупые лучи света, проникавшие через слуховое окно, говорили о том, что день уже давно наступил.

Остатки сонливости быстро рассеялись, сознание полностью включилось в действительность. До слуха донеслись приглушенные голоса Коринты и Кожина. Ивета невольно прислушалась.

— Нет, вы что-то определенно пропустили! — говорил доктор. — Вспомните хорошенько свое душевное состояние во время падения. Вот вы дернули за кольцо и поняли, что парашют не раскроется. Что же вы почувствовали?

— Ну что почувствовал? Страшно, конечно, стало и обидно, что так глупо помирать приходится, — смущенно пробормотал Кожин.

— А потом?

— Потом стал смотреть на часы и ждать… Только с часами, надо думать, случилось что-то. А может, и ничего не случилось. Может, мне показалось.

— Что показалось?

— Да так, чепуха какая-то. Наверно, с перепугу померещилось.

— Но что именно померещилось? Скажите!

— Почудилось мне, что секундная стрелка на часах вертится как сумасшедшая. Если по ней считать, то упал я не на сороковой секунде, а на пятнадцатой минуте. Чепуха, как видите. Не мог же я так долго падать с высоты каких-нибудь двух тысяч метров!

— Разумеется, не могли. Но вы, друг мой, чего-то не досказываете, — с досадой проговорил Коринта. — Ваши объяснения противоречат собранным мною данным. Давайте по порядку. Прежде всего ваше предположение о том, что самолет неправильно вышел к месту высадки, в корне неверно. Вы ведь прыгали на сигнальные костры, а в нашем лесу их никто раскладывать не мог. Кроме того, мне удалось установить совершенно точно, что в ночь на пятнадцатое сентября, то есть в ту самую ночь, когда вы упали в нашем лесу, в горах близ города Б. высадилась группа советских парашютистов. Могу вас, кстати, порадовать. Мне доподлинно известно, что немецкие каратели вернулись ни с чем.

— Откуда вы все это знаете? — взволнованно воскликнул Кожин.

— Тише! Ивету разбудите!

— А я уже не сплю. Я уже несколько минут слушаю, как вы спорите, да не хотела вам мешать. С добрым утром, пан доктор! С добрым утром, Иван!

Мужчины ответили на приветствие девушки, после чего Кожин с нетерпением повторил свой вопрос. Коринта не счел нужным скрывать источник своей информации.

— Мне рассказал об этом немецкий офицер из нашего к-овского гарнизона. Но это теперь не имеет значения. Вернемся к делу. Все, что вы мне сообщили, доказывает, что вы, друг мой, покинули самолет вместе со всей группой в сорока километрах отсюда. Ведь вы не замешкались со своим прыжком? Вы прыгали не последним?

— Я шел седьмым номером, — хмуро сказал Кожин.

— Тем более. Кроме того, вы сказали, что ясно видели сигнальные костры. Как же вас отнесло на сорок километров в сторону да еще при нераскрывшемся парашюте?

— Не знаю, доктор.

— Ладно, допустим, что не знаете. Пойдем дальше. Вы упали на развесистую сосну и, проваливаясь сквозь крону, ушибаясь о ветви и сучья, достигли земли. За такое мягкое приземление вы расплатились переломами ног и ребер. По-моему, плата слишком ничтожная, и это тоже не поддается никакому объяснению. Я осмотрел эту сосну, пан Кожин. У нее сломаны лишь верхние тонкие ветки. А ведь если бы вы упали на нее с высоты трех тысяч метров, то и дерево пострадало бы гораздо больше, да и вас самого разнесло бы в клочья! Травмы на вашем теле и повреждения в кроне сосны говорят о падении с высоты пяти, от силы десяти метров.

— Вы уверены, доктор?

— Абсолютно!

— Тогда я сам ничего не понимаю…

— Я допускаю, что вы не понимаете. Но вы не можете не знать, как происходило ваше падение! Ведь вы были в полном сознании вплоть до удара о крону дерева?

— Да, я был в сознании.

— Почему же вы не помните, что с вами творилось в течение целых пятнадцати минут?