Александр Ломм - Ночной Орел

— Вы говорили с ним, коллега?

— Не успел, господин профессор. Он только что пришёл в себя, — ответил доктор Коринта.

Тогда заговорил сухощавый человек в черном мундире. Он обратился к «английскому лорду» на немецком языке:

— Он, кажется, полностью пришел в себя, герр профессор! Поговорите с ним сами!

— Ещё не время. — ответил профессор. — Его нельзя сейчас расстраивать. Важно одно — наш гомо воланс будет жить и, я надеюсь, летать! Месяц усиленного питания, массажа, моционы — и он будет здоров, как лошадь! Это успех, герр Коринг, можете об этом доложить вашему начальству. А теперь пойдемте, господа, пойдемте!

Белые халаты и черный мундир удалились. Остался один Коринта.

Кожин почувствовал на лбу холодные капли пота. Сердце забилось рывками. Неужели он в плену?! От этой мысли сразу захотелось умереть. Собравшись с силами, он проговорил с неожиданной отчётливостью:

— Я в плену, доктор?

— В плену, мой друг! Но здесь не лагерь для военнопленных. Здесь особая секретная лаборатория, созданная специально для изучения твоих способностей. Ведает ею гестапо. Мы находимся в Праге, я такой же пленник, как и вы.

— А как… фронт?

— Не знаю. У меня нет доступа ни к радиоприемнику, ни к газетам. Кругом враги. Но я уверен, что на фронте дела обстоят хорошо. Это заметно по тому, как гестаповцы стали нервничать..

— Значит… ждать недолго?

— Недолго, Иван, совсем недолго! А теперь помолчите. Для вас теперь самое главное — выздороветь. Не падайте духом. Ваша жизнь, ваши феноменальные способности нужны Родине, нужны всем людях на земле! Думайте лишь о том, чтобы сохранить жизнь, вернуться в строй!

— Хорошо, доктор, хорошо…

Кожин закрыл глаза и затих. Впечатлений на первый раз было слишком много, усталость взяла свое. Через минуту он забылся глубоким сном.

Их было пятеро. От партизан — командир отряда Горалек, медсестра отряда Ивета Сатранова и лесник Влах. От пражского подпольного центра — товарищи Газда и Собол.

Совещание происходило в конспиративной квартире на окраине Праги. Говорил Горалек, остальные слушали внимательно, серьезно. — Нам удалось привлечь к сотрудничеству бывшую жену доктора Коринты Марту Штильбергову. Она теперь за крупным финансистом, у которого немало друзей в военных и гестаповских кругах. По нашему поручению Марта выведала у мужа, где гестаповцы держат доктора Коринту. В наши руки попал адрес секретной лаборатории «HV». Она на улице Лицманка, Её охраняет целый взвод эсэсовцев. Что в лаборатории происходит, узнать не удалось. Достоверным можно считать только одно: доктор Коринта находится именно там. Кроме того, удалось выследить некоторых сотрудников лаборатории. По имени пока известны двое: директор лаборатории профессор Гляйвиц из Берлина и гестаповский начальник щтурмбанфюрер Коринг. Профессор Гляйвиц — крупный специалист в области нейрофизиологии и нацист до мозга костей. В течение двух лет он проделывал опыты над нашими военнопленными и заключёнными из концлагерей.

Лабораторию «HV» принял месяц назад но приказу Гиммлера. Гестаповец Коринг был последним начальником районного гестапо в Б. По его инициативе доктор Коринта был перевезён в Прагу. Итак, присутствие доктора Коринты в лаборатории можно считать достоверным. Менее ясно обстоит дело с Иваном Кожиным. Правда, однажды нам удалось заметить, как в лабораторию шли две монашенки францисканского ордена. Это даёт основание предполагать, что там есть раненый, за которым нужен уход. Вот пока и всё. — Горалек умолк и выжидающе посмотрел на представителей подпольного центра. Но все молчали. По-видимому, сообщение бывшего партизанского командира их не удовлетворило. Товарищ Собол, человек ещё совсем молодой, с открытым добродушным, с каким то грустным сочувствием смотрел на партизан, а пожилой толстоватый Газда лишь недовольно пыхтел, постукивая пальцами по столу.

Тогда Горалек снова заговорил:

— Я понимаю, что собранный нами материал недостаточен для разработки операции. Прежде чем что-либо предпринимать, нужно точно знать, что Коринта и Кожин находятся именно в этой лаборатории. Более того, надо установить с ними связь. Но для того чтобы проделать все подготовительные работы, нам недостаточно тех средств и людей, которые вы нам предоставили. Два человека и старая ненадежная машина — это же до смешного мало! А между тем речь идёт о спасении открытия огромного значения!

— Но почему, товарищ Горалек, вы так тщательно скрываете от нас это открытие? — резко сказал Газда.

— Есть же тайны, которые нельзя раскрывать! — взволнованно вскричала Ивета.

— А вам известна эта тайна, товарищ Сатранова? — прищурился Газда.

— Известна.

— А вам, товарищ Влах?

— Мне всё как есть известно. У меня же на глазах всё и происходило! — самодовольно прогудел бородатый лесник. — Ну вот видите! — сказал Газда Горалеку. — Тайна, известная рядовым партизанам, почему-то тщательно скрывается от представителей подпольного центра столицы.

Ивета горько вздохнула и прикусила губу. Влах громко крякнул и принялся теребить свою рыжую бороду.

— Ну так как же, товарищи? — спросил Собол. — Хорошо, — решительно сказал Горалек. — Ветушка, рассказывай.

Газда и Собол слушали внимательно, но то и дело обменивались недоуменными взглядами. Когда Ивета кончила, представители подпольного центра долго не знали, что сказать. Наконец Газда откашлялся и заявил: — История более чем невероятная. Просто неслыханная. Мы доложим обо всем совету центра и в ближайшие дни вас известим. А пока не теряйте времени и постарайтесь уточнить данные о лаборатории «HV>>… Кстати, вы не знаете, что значит этот шифр?

- Нет, — ответил Горалек, — Если история о летающем человеке правдива, — вмешался Собол, — то «HV» можно расшифровать как первые буквы латинских слов «homo volans», что значит « летающий человек ».

— Это так! Это, конечно, так! — вскричала Ивета. — Теперь не может быть никаких сомнений! Иван находится в этой лаборатории.

Когда представители подпольного центра удалились, Горалек вскочил и заметался по комнате. Его душила ярость. Потрясая железными кулаками и бешено сверкая чёрными цыганскими глазищами, он кричал:

— Они нам не поверили! Эти столичные умники считают нас фантазёрами! Дёрнуло же нас отправиться втроём! Надо было своих ребят сюда привести! Ну не весь отряд, так хотя бы человек двадцать!