Пол Андерсон - Фантастическая сага

— Я прошу одолжить мне челн, — проговорил Скафлок. — Именем дружбы, связывающей сидов и эльфов, именем воинской чести вашей и прославленного милосердия Сынов матери-земли Дану заклинаю вас не отказать мне в этой просьбе. Так каков же будет ваш ответ?

Снова наступило молчание. Наконец Луг промолвил:

— Трудно отказать тебе…

— Да к чему отказывать-то? — вскричал Дав Берг. Высоко подкинув сверкающий нож свой, он тут же ловко его поймал. — И вообще, почему не двинуть сидские рати на варваров-тролльхеймцев? Представляете, в какое убожество превратится Дивная страна, коли эльфы будут окончательно сокрушены?

— И к тому же, тролли потом нападут на нас, — добавил Конан.

— Успокойтесь! — властным голосом воскликнул Луг. — Прежде чем приступить нам всем королевством к решительным действиям, необходимо все хорошенько обдумать. — Поднявшись с трона, повелитель сидов выпрямился во весь свой громадный рост. — Ты наш гость, Скафлок Альфхеймец. Сегодня пировал ты в кругу сидских владетелей, за нашим столом. Помним мы и то, как радушно принимали нас в былые времена в Альфхейме. Конечно, не можем отказать мы тебе в такой малости, как корабль. К тому же, мыслится мне, что сыновья богини Дану вольны поступать, как сочтут нужным, не спрашивая на то соизволения у асов ли, у ётунов ли.

Тут же послышались крики, засверкали выхваченные из ножен клинки, послышался гром ударов мечей о щиты, барды заиграли на своих арфах воинственные песни. Оставшийся спокойным и посреди всеобщего воодушевления Мананнан Мак Лир сказал Скафлоку:

— Я дам тебе челн. Размерами он невелик, с обычную лодку, но это лучшее судно изо всех, что у меня есть. А поскольку корабль тот весьма сложен в управлении, а путешествие обещает быть занятным, я сам отправлюсь с тобой.

Скафлок был тому весьма рад. Большая команда была ему не нужна, она могла бы лишь навредить, привлекая излишнее внимание. Да и можно ли желать в плавании лучшего товарища, чем сам Властелин морей?

— Я мог бы просто поблагодарить тебя, — сказал он Мананнану. — Но, думаю, тут более уместна будет клятва побратимства. Завтра…

— Ишь ты какой скорый! — с улыбкой промолвил Мананнан, глядя на Скафлока своими покойными, сонливыми даже, очами с куда большей приязнью, чем сам желал показать. — Отдохни немного, попируем. Вижу я, тебе нужно развеяться. К тому же, нельзя без хорошей подготовки отправляться в Землю великанов.

Возразить Скафлоку было нечего, но в душе он был просто в отчаянии от предстоящей задержки. Не развеется он, пируя с сидами. От вина их воспоминания еще сильнее бередят душу…

Он вдруг почувствовал, что руки его кто-то легонько коснулся. Он обернулся и увидел, что это Фанд, жена Мананнана.

Статны и прекрасны лицом были женщины Племен богини Дану, ведь имели они божественное естество. Никакими словами невозможно описать их прелесть. Но даже и среди них выделялась Фанд красою своей.

Шелковистые волосы ее, золотистые, как солнечный свет летним вечером, ниспадали с увенчанной диадемой головки до самого пола. Блестящее платье имело радужный отлив, округлые белые руки выше локтя были унизаны золотыми, с каменьями обручьями. И все же красота божественной Фанд затмевала сиянием своим блеск дорогого узорчья.

Мудрыми, фиалкового оттенка глазами заглянула она в самую душу Скафлока. Тихий голос ее ласкал слух подобно музыке.

— Ужели ты и в одиночку отважился бы отправиться в Ётунхейм?

— Конечно, — ответил Скафлок.

— Никто из смертных не возвращался еще оттуда живым, кроме Тьяльви и Рёсквы, чьим спутником в том походе был сам Тор. Ты или очень смел, или очень безрассуден.

— Какая разница, в Ётунхейме ли умереть или еще где?

— А коли суждено тебе вернуться оттуда живым… — Фанд казалось более огорченной, нежели испуганной. — Тогда принесешь ты назад этот меч проклятый, и пойдет гулять по свету страшная злая сила, которая, как тебе ведомо, в конце концов обернется против тебя самого.

Скафлок кивнул с безразличным выражением.

— Похоже, смерть не только не страшна тебе, но и желанна, — проговорила Фанд. — Странно видеть это в таком молодом еще человеке.

— Смерть — единственный по-настоящему надежный друг, — ответил Скафлок. — Кто-то, а она-то всегда будет рядом со мной.

— Думаю, ты обречен, Скафлок Альфхеймец. И это наполняет сердце мое скорбью. — Глаза ее на миг затуманились. — Коли остался бы ты жить, мог бы славой своей сравняться с самим Кухулином. Горько мне видеть, что веселый мальчик-сорванец, которого я знала, превратился в замкнувшегося в себе угрюмца. Какой-то червь точит твою душу, и боль та толкает тебя искать смерти.

Скафлок не ответил. Сложив руки на груди, он глядел куда-то вдаль, мимо прелестной своей собеседницы.

— Но ведь скорбь не вечна, — продолжала Фанд. — Ты сможешь ее пережить. Я же постараюсь чарами своими уберечь тебя от опасности.

— Просто замечательно! — прорычал он, не в силах больше сдерживаться. — Ты будешь волхованием спасать мое тело, а она молитвами душу!

Он повернулся к столу, где ждала его чаша вина.

— Печально будет твое плавание, Мананнан, — сказала Фанд мужу.

Властелин морей пожал плечами.

— Пусть его хандрит, сколько душе угодно. Меня поход этот все равно развлечет.

Через три дня Скафлок наблюдал, стоя на берегу моря, за тем, как прислужник-лепрекон на веслах выводит избранный Мананнаном для плавания челн из грота, где стоял он на приколе. Судно было невелико, и изящный, серебристого цвета корпус его казался слишком хрупким для плавания в открытом море. Мачта корабля того была инкрустирована слоновой костью, парус же заткан цветными шелками. Такие же разноцветные шелковые нити были вплетены и в такелажные веревки. Нос челна украшала изящная, золотого цвета фигура танцующей Фанд.

Сама Фанд тоже была на берегу. Она пришла проводить мореходов. Прочие мананнановы родичи простились с отплывающими ранее, и тем серым туманным утром никто из них на берег не явился. Ложившаяся на роскошные косы богини мельчайшая изморось сверкала подобно каплям росы. Когда же говорила Фанд прощальные слова мужу своему, как-то по-особенному ярко лучились фиалковые очи ее, даже самый оттенок их как будто стал еще глубже, чем обычно.

— Да сопутствует тебе в плавании удача, — сказала она Мананнану. — Да будет скорым твое возвращение на зеленые холмы Эрина и золотые улицы Земли Юности. Пока не воротишься ты домой, взор мой ежедневно будет обращен в морскую даль, а слух еженощно станет искать в рокоте волн вести о моем Мананнане.