Андрей Бондаренко - Путь к последнему приюту

Через сорок пять минут впереди призывно замаячил светлый прямоугольник.

— Так называемый «Свет в конце туннеля», — выжидательно усмехнулся Егор. — Ну-ну, сейчас взглянем — как и что…. Голоса какие-то? Или же кажется? Точно, поют что-то. Суровые такие голоса, с откровенно злыми и воинственными нотками…

Он продолжил размеренно шагать в сторону светлого прямоугольника, растущего прямо на глазах, и вскоре уже смог разобрать слова странной песни:

Голоса смолкли.

Трижды сплюнув через левое плечо, Егор вышел из пещеры и невольно зажмурился: яркие солнечные лучи били прямо в глаза.

Сзади послышался едва слышный тревожный писк, он, отпрыгнув в сторону, тревожно обернулся и удивлённо прокомментировал про себя: — «Нет больше никакой пещеры. Только что была, но вся вышла…. А что тогда есть? Чёрный прямоугольник базальта, вкраплённый в горное поле светло-серого габбро-диабаза. Вот, оказывается, что означает, мол, Портал работает только «на выход». Наверное, это очень впечатляюще смотрится со стороны, когда из самой натуральной каменной скалы «вылезает» — на свет Божий — человек…».

Егор, предусмотрительно прикрыв глаза ладонью, повертел головой по сторонам и заторможено (голова — после Верочкиных щипцов и таблеток — слегка гудела), отметил: — «Десять рослых мужчин в странном камуфляже и с короткоствольными автоматами за плечами застыли, выстроившись в ряд, в сторонке…. В странном камуфляже? Это точно: тёмно-аметистовые пятна неправильной формы на светло-сиреневом фоне. Нетипичная, одним словом, картинка. Ну-ну, бывает, конечно. В каждой избушке — свои погремушки…. Застыли? То бишь, увидев меня, тут же приняли положение «смирно» и преданно, даже с долей трусливого подобострастия, поедают глазами. Может, они (Ангелы?), ждут моего командирского приказа? Или же разрешения? Подождут, деятели пятнистые, никуда не денутся. С армейской дисциплиной, похоже, здесь всё в полном порядке. И это просто замечательно…. Что тут у нас ещё? Это, явно, не пустыня. Вокруг произрастает молоденький смешанный лес. А на кривых и чахлых сосёнках — между прошлогодними тонкими ветками — наблюдаются какие-то странные чёрные «почки». Уродливые и слегка вытянутые…. Мутация? Почему бы, собственно, и нет…. А вообще, я сейчас стою на склоне какой-то…э-э-э…. Гигантской чаши? То есть, на склоне кратера древнего-древнего вулкана? Вполне даже жизненная версия. Вполне…. Вода шумит? Точно, примерно в полукилометре отсюда — слева, в светло-серых ребристых скалах — наблюдается шикарный каскадный водопад…. И с правой стороны — однозначно-величественная картинка: на земле — до самого горизонта — лежат толстые, абсолютно-белые стволы деревьев, размещённые по гигантским окружностям и своими вывороченными корневищами направленные в сторону единого, невидимого глазу центра…. Хм. Может, именно здесь (например, в 1908-ом году), грохнулся Тунгусский метеорит? Здешний Тунгусский метеорит, я имею в виду? Ни капли не удивлюсь, если это так…. И у них здесь, похоже, июнь месяц на дворе. Нормальный вариант…»

Завершив обзор местности, он властно махнул рукой в сторону сиренево-фиолетовых «камуфляжников».

Через минуту к нему подбежал высоченный облом с физиономией идейного убийцы и, резко остановившись, зачастил — возбуждённым и слегка взволнованным голосом:

— Господин Старший Ангел, что с вами? Вы ранены? Вся одежда испачкана в крови. И лицо — бледно-бледное, почти белое…

«Определённо — знакомая морда. Мелькала уже где-то и когда-то», — пробежали в голове шустрые мысли. — «Где и когда? М-м-м…. Ага, вспомнил. Ещё в том, прежнем Мире, мелькала. Мы тогда с Сашенькой, находясь в отпусках, поехали на знаменитое озеро Байкал. Стоял тёплый месяц август. Славно так отдохнули, омуля вволю половили, грибами и ягодами объелись. А ещё и с местными рыбаками-браконьерами познакомились. Одного из них (с точно такой же зверской физиономией), звали — «Василий Васильевич Хазов». Славный такой был парнишка, душевный, очень разговорчивый и с чувством юмора. Рыбацкие байки и анекдоты травил — не хочешь, а заслушаешься…. Может, это его здешний «аналог»? Проверим, не вопрос…. О чём он там спрашивает? Ранами интересуется?».

— Ерунда ерундовая, — небрежно отмахнулся Егор. — Царапины сплошные и не серьёзные. Заживут — как на дворовой беспородной собаке. Только, вот, голова…, — слегка пошатнулся. — Граната рванула буквально-таки в пяти метрах от меня. Похоже, контузило….

— Кто же напал на вас, господин Старший Ангел?

— Не знаю. Может, тамошние спецслужбы. Но, скорее всего, обычные авантюристы. То есть, жадные охотники за старинными кладами-артефактами. «Чёрные археологи», по-ихнему. Как бы там не было, но всех гадов застрелил. Трупы сбросил в ближайший глубокий овраг, а потом забросал песком, камнями и сухими ветками…. А ты кто, боец?

— Как это — кто? Шутить изволите?

— Какие, уж, тут шутки. Говорю же, мол, контузило. В голове — туман плотный и сплошной. Помню, как из ихнего иранского Тегерана вылетал. Дальше — пелена серо-белая и вязкая. Жену свою помню, Александру Ивановну. А, вот, юность собственную — напрочь забыл. И твоего имени, боец, извини, но не помню. Хотя, физиономия, безусловно, знакомая. И фамилия, кажется, начинается на русскую букву — «Ха».

— Частичная амнезия. Бывает, — понятливо и жалостливо вздохнул звероподобный облом. — Ничего, зачастую память, говорят, возвращается…. А я — Вася Хазов. Мы с вами вместе в Санкт-Петербургской Академии Ангелов обучались. Только я — на два курса младше.

— Точно. Василий Васильевич Хазов. Вспомнил.

— В Иркутск вам надо, сиятельный граф. В наш профильный госпиталь. Пусть профессора и доценты всякие осмотрят…

«Граф?», — мысленно усмехнулся Егор. — «Мой «двойник», конечно, говорил на допросе, что является потомственным дворянином. Но — «сиятельный граф»? Однако. А моя Сашенька, выходит, «сиятельная графиня»? Приятно, конечно. Социально-правовой сюрприз, что называется, удался на славу…».