Марина Галимджанова - Город Даль

Тело девушки под действием гипноза село на ступеньки, а взгляд стал пустым как у тряпичной куклы:

– Клятва на солнце, – бесцветным голосом сказала она.

– Клятва на солнце или смерть, – произнес Константин, и посмотрел на человека. Тени от факела плясали на лице, которое плохо скрывало эмоции. Юноша явно был сбит с толку тем, что творилось вокруг. Возможно, он не до конца оценил самих омеле и их возможности.

– Это внушение. Так могут делать более опытные омеле на себе подобных, —мягко объяснил Константин слуге, – ей нужно чуть – чуть времени, чтобы прийти в чувства. Конечно, она не будет помнить, то, что я внушил. Тебя что—то смущает?

– Да.

– И?

– Что вам нужно? Вы хотите воплотить меня? – голос подвел Калу. В нем были ноты страха, – Могли бы отпустить – я бегун. Мне можно доверять. Тем более город знаю хорошо. Найду место, где укрыться. Зачем все?

– Я хочу спасти твою жизнь. Ты знаешь мою позицию по отношению к… этому.

– Миледи права – я лишь уличный человек, а вы даже не люди. Вы… чем больше я нахожусь с вами, тем больше понимаю, что вы… простите Константин, вы далеки от людей! – забывшись юноша, хотел прислониться к стене, но собеседник остановил его, положив руку на плечо.

– Вот именно, мой друг, – уставшим голосом сказал омеле, – за каждое чудо всегда есть цена. За бессмертие – это человечность. Никто из нас не был перевоплощен по своей воле: случай, судьба, рок, враги, тщеславие – все сыграло дурную роль. Увы, жажда жить взяла свое у каждого из нас. Поверь мне, Калу, когда тебе предлагают новую жизнь при перспективе всегда оставаться молодым и сильным, соблазн очень большой. Никто из омеле не стал человечнее от всего этого. У кого—то цена за власть над жизнью дело времени, а у кого—то, – он взглянул на Кристину, – должное. Именно поэтому солнце прокляло нас – мы пошли против природы. Однако есть легенда, что последнего из рода перворожденных солнце простит. Надеюсь, что им буду я.

– Выходит, хотите помочь мне, чтобы солнце не тронуло вас? Но где гарантии, что все пойдет именно так как вы задумывали? Как быть, если солнце не простит? Или ваши враги опередят? А механические омеле? Как с ними быть?

– Возможно, ошибаюсь, но я всегда брал пример с моего отца. Одним из его достоинств было окружать себя людьми. Он часто повторял: преданность приоритет слабых в восхищении правильными поступками сильных, но в этом есть корень зла —предательство. То, что я приблизил тебя к себе вместо того, чтобы отпустить – это скорее привычка. Может просто надеялся, что мир города Даль спасение, а не отсрочка неизбежного. Понимаю, что сейчас возможен любой исход, но в любом случае постараюсь сохранить тебе жизнь, Калу.

– Спасибо. Приятно слышать слова от созданий, которые могут легко изменить решение. Не обижайтесь. Я должен был задать эти вопросы. Моя профессия правильно оценивать ситуацию и говорить нужные слова. Однако познакомившись с вами, я не знаю, что нужно говорить, а что нет. Вы странные. Однако никто не вынуждал меня служить вам, Константин. Верность и честь – все, что есть у Калу.

– Пообещай одну вещь? – Константин старался не давить на юношу, тот и так был не в лучшем стоянии, поэтому заговорил просящим голосом.

– Конечно, – кивнул Калу.

– Пообещай мне, если все будет хорошо, то попросишь руки девушки из ночного экипажа. У тебя должна быть жизнь, которая достойна тебя. Поверь мне, ты достоин ее. В худшем случае напиши юной леди. Она должна знать о твоей судьбе. Любовь – это дар, Калу.

Слуга не ответил, только кивнул в ответ, а тем временем Кристина пришла в чувство и поднялась со ступеней.

– За нами пришли, – сказала она.

Мужчина тоже услышал мягкие шаги, явно принадлежащие человеку. Ботинки тихо ступали по ступеням. Человек хорошо знал все изгибы лестницы, поэтому мог обойтись без фанаря.

Константин вышел вперед, заслонив собой юношу. Кристина взяла Калу под руку и по—матерински улыбнулась молодому человеку.

– Всего лишь формальность! – сказал высокий голос из темноты, – Следуйте за мной!

Невысокий сутулый человек вывел троицу в большое помещение по строению напоминающее железный короб. Здесь не было ни замысловатых паровых конструкций или же механизмов поддерживающих жизнь высотной башни, только прозрачный циферблат часов с одной стороны – железные стены с другой. Принц тьмы отметил, что всего за час взойдет солнце и через прозрачное стекло циферблата свет заполнит все помещение. Однако тут было что—то еще, что заставило перворожденного насторожиться. Что именно он пока не разгадал, так как все внимание привлекли те, кто находился в помещении.

Двенадцать фигур окружили в кольцо гостей.

Тринадцатый стоял на невысоком постаменте похожем на плоский вытянутый ящик из железа, и… Константин почувствовал ощущение, что ему будто вогнали нож в спину. Он отшатнулся назад, едва не упал.

Все они были людьми. Людьми!

Изуродованные тела с разными механическими деталями, чтобы придать силы, темные одежды придающие фигурам большее уродство, пустые лица без эмоций – перед созданием мира тьмы предстал ответ, от которого он долго бежал. Ласточкино Гнездо предали фанатики убежденные, что их идеи правят всеми мирами.

Константин лучше рассмотрел предмет, на котором стоял тринадцатый человек – это была гробница графа Александра.

Дурное дело выходило из истории.

«Старый идиот! – обругал себя омеле, – Даже после смерти развратник умудрился оставить потомкам яд, который губит все живое! Вот он испытывает и меня! Мои демоны лезут на свет! Как убить тех, кого защищал? Если сделаю шаг в этот омут, мне не остановиться…»

Константин коротко взглянул на миледи. Ответ кто погубил перворожденного пришел в мысли без слов. Леди старалась не смотреть на приемника первого. Миледи сделала низкий реверанс, что вот она – убийца. В знак понимания, принц тьмы кивнул в ответ. Этого следовало ожидать от Кристины. Девушка всегда жаждала свободы, а ничто не связывало, так как связь с отцом. Будь миледи умнее, то легко могла создать тайный орден, поклоняющийся ее особе. Слабости Кристины были сильнее ее, и вот она в новой ловушке теперь уже созданий графа. Однако жалость девушка давно не вызывала. Он был к ней равнодушен как к устаревшему предмету.

Константин отвернулся от миледи. Он хотел заговорить с хозяевами старинных часов, но первым разговор начал Калу. Его голос был сухим, а речь дерзкой, но смысл сказанного человеком заставило его прислушаться:

– Темная полночь, как такое может быть?! Механические омеле, то есть Потрошители города Даль всего лишь избалованные высокомерные людишки!? Фу, мерзость! Мне никогда не было так противно за то, что я человек! Вы, – от злости он швырнул в одного из них горящий факел, – вы даже не существа, а нечто среднее – оно! Они могут менять облик, потому что они – омеле! Настоящие хищники, чудовища, твари в ночи… а вы? Вы жалкие пародии на них! Вы решили, если изуродовали тела механическими излишествами, научились убивать и распробовали вкус крови своих братьев, то стали чем—то? Нет. Вам никогда не стать одними из них! Придет час, когда заплатите за то, что убивали на улицах случайных прохожих, женщин, стариков и бедняков! Вы думаете, что все сойдет с рук?