Виталий Цориев - Блики

– Украсть, ты имеешь в виду? Папаша явно не разрешает тебе пить, тебе ведь всего… Сколько тебе?

– Через месяц будет пятнадцать, а что?

Когда они проезжают через автоматические ворота на территорию поселка чекистов, когда, проехав по широкой, идеально заасфальтированной улице с множеством иномарок класса люкс, припаркованных на обочине, и раскинувшимися, словно райские кущи, фруктовыми садами, они оказываются напротив дома, в котором живет Игорь, за напускным равнодушием Иры он угадывает изумление, для нее это словно оказаться в другой, почти волшебной стране. Его дом действительно большой, с богатым декором – колоннами, пилястрами, балюстрадами и прочим. Он огорожен забором с причудливо отлитыми узорчатыми решетками из чугуна и похож на особняк одной из голливудских звезд первой величины.

– Неплохо устроились!

– Это все отец, он служит государству, – с гордостью говорит Игорь. Он действительно восхищается своим отцом, тот кажется ему сильным и справедливым, хотя Игорь в точности не знает, чем именно он занимается и как заслужил право перенаправить некоторые денежные потоки так, чтобы часть их оставалась у него.

Игорь решает зайти через гараж, и видит, что машины матери нет – скорее всего, она уехала в город, чтобы встретиться с друзьями. Жизнь в деревенской глуши довольно быстро ей надоедает. Полумрак, тусклое сияние полированных деталей автомобиля отца, запах солярки. Они проходят в дом, оказываясь в коридоре у ведущей на второй этаж лестницы из массива дуба. Игорь оборачивается, смотрит в просторную гостиную, в которой после обеда любит сидеть отец, читая газету или смотря новости и часто погружаясь за этими занятиями в дремоту. Но сейчас его там нет, возможно, он уехал вместе с матерью или заперся в своем кабинете. Игорь жестом показывает Ире, что им нужно подняться наверх – там его комната, и они могут уединиться в ней.

Зайдя в комнату, Ира обегает ее взглядом, замечая большого плюшевого медведя, какие-то глупые книжки, написанные специально для подростков дамочками среднего возраста, обертки конфет на прикроватной тумбе.

– У тебя уютно, – улыбается она, – А кровать заправляет твоя мама, или у вас есть служанка?

– Нет, я сам заправляю. Папа требует, чтобы был порядок во всем. «Порядок в комнате, порядок в голове», так он говорит. Садись в кресло, я пошел за виски.

Травянистый, дымно-торфяной привкус, горечь спирта. Они выпивают по пятьдесят грамм, закусывают темным шоколадом.

– Какая гадость! – морщится Ира и отламывает еще кусок от плитки шоколада, чтобы быстрее избавиться от вкуса теплого виски. Шорох и блеск фольги, ее тонкие длинные пальцы, испачканные подтаявшим маслом какао.

– Да, как они его пьют? – смеется Игорь, – Будешь еще?

По телу Иры разливается тепло, пухлое лицо Игоря кажется ей довольно милым. Она кивает, продолжая жевать горький шоколад, в ее глазах, еще детских, появляется что-то новое, чего Игорь раньше не замечал. Он пытается разгадать значение этого взгляда, но не может, так как еще не знает этот тайный язык – он прерывает неловкую паузу, начиная болтать о чем-то второстепенном, потом они идут на улицу и он провожает ее домой.

Две недели спустя, в деревню приехал Виктор, а следом за ним и Олег. Игорю пришлось познакомить своих друзей с Ирой, и они стали проводить время вчетвером. Они вместе ездят на озеро, гуляют по вечерам, курят тайком от родителей травку, смотрят кино. Виктор, кажется, тоже запал на Иру. Он постоянно шутит, переключает её внимание на себя, делает ей двусмысленные комплименты, заставляя Игоря злиться: Ира перестает обращать внимание на него, с Виктором ей гораздо интереснее, он такой остряк, он так непредсказуем – то строит из себя джентльмена, то рассказывает похабные истории, и, кроме прочего, так хорошо танцует.

– Почему ты так смотришь на Виктора? Он тебе нравится?

– Да, он классный, – говорит она, заставляя Игоря почувствовать себя несчастным. Он замолкает и с горечью осознает, что потерпел поражение.

Как-то раз, когда они напились у Виктора дома, Олег невзначай обратил внимание Игоря на то, что Виктор и Ира куда-то пропали и их уже нет в гостиной больше получаса, наверное, добавил Олег, он ее уже трахает в туалете или у себя в комнате. «Пустяки», сказал Игорь, «она ему не даст», и решил отправиться на их поиски. Заглянув на кухню, потом в туалет на первом этаже и не найдя их там, он поднимается на второй этаж и открывает дверь в спальню своего друга: полностью голая Ира лежит в объятиях Виктора и что-то шепчет ему на ухо, пока он неуклюже стягивает с себя штаны.

Дверь плавно открывается и в комнату заглядывает первая девочка. Остановившись на пороге, она прикрывает глаза и поводит носиком, вычерчивая им в воздухе спираль. Шторы неплотно закрыты и сквозь щель между ними видна большая фруктовая ваза: ярко-жёлтый банан с нежно-зелёными гранями неуклюже торчит и, кажется, вот-вот готов выскользнуть из неё на подоконник. Терпко сладкий запах.

Когда она оборачивается, ее улыбка отражается в хищных личиках двух других нетерпеливо ожидающих девочек: они беззвучно хихикают, обнажая маленькие острые зубы. Еле слышный шорох из комнаты заставляет их насторожиться. На несколько мгновений их глаза останавливаются, пустеют, как будто они стараются что-то припомнить. Полоска солнечного света очень медленно, незаметно скользит по шелковистой поверхности обоев. Золотистые пылинки, повисшие в воздухе.

Аккуратно переставляя смуглые длинные конечности, замирая на миг после каждого шага, первая девочка вползает внутрь. Подождав немного, и уже с меньшей осторожностью за ней следует вторая – с рыжими волосами и бледной тонкой кожей. Её дыхание сбивается от волнения; она постоянно поправляет спадающие на лицо волосы и нервно осматривается: на виске чуть заметно подрагивает жилка, между чешуйками обветренных губ проступает красноватая сукровица. Последняя девочка нерешительно наблюдает от двери, готовая в любой момент устремиться обратно. Возможно, она немного младше и ей нет ещё и одиннадцати. Она почёсывает комариные укусы на лодыжке, бедре, пытается дотянуться до лопатки… Её серо-зеленоватые глаза сужаются от удовольствия.

Быстрым лёгким движением смуглая девочка взбирается на кровать. В комнате тепло и, ворочаясь во сне, мальчик сбросил с себя одеяло. Его пухлое нежное тело на фоне гуашево-голубой ткани заставляет её лицо исказиться: тонкие чёрные брови изгибаются в мучительном восхищении. Она обнюхивает его живот, плавки, бёдра, её волосы касаются кожи мальчика. Стакан густого молочного киселя, лишь пригубленного (он любит его холодным), стоит рядом с кроватью, на низком столике. Аромат ванили сливается со слабым запахом его пота, сладкого, раздражающего.