Виталий Цориев - Блики

На первых парах все идет хорошо, они продолжают встречаться, гулять по вечерам, она смеется его шуткам, они часто занимаются любовью, их соития становятся изощрённее, длятся дольше, и, как ему кажется, приносят все больше удовольствия и ей. Когда он предлагает Вере остаться жить с ним, она улыбается, соглашается с искренней радостью. Ее лицо, ее улыбка – все светится внутренней энергией, дает надежду на лучшее будущее. «Господи, пусть все так и продолжается, я устал от одиночества, мне уже тридцать пять, многие женились уже второй раз. Мне нужна семья, нужно кинуть якорь», молится в душе Андрей. Скоро, набравшись опыта, закончив писать кандидатскую и защитив ее, он сможет сменить работу, устроиться в частную клинику, его доход увеличится, у них все будет не хуже чем у других.

Дочитав очередную главу какого-то популярного ныне порно-романа и отложив электронную книгу в сторону, Вера думает об Андрее, своем новом парне, о его плюсах и минусах. Его имя, его внешность, черты его характера, которые она успела заметить – она перебирает все это в воображении, пытаясь соединить в цельный образ и предугадать судьбу этого человека, почувствовать свою связь с ним в рисунке времени. Он всегда внешне спокоен, упрям. У него есть авто, за которое он почти выплатил кредит, есть квартира, доставшаяся в наследство от бабушки. Он склонен к полноте, но следит за собой, занимается спортом. В конце концов, цвет волос и бледная кожа – это такие пустяки. Он вовсе не похож на хряка из рекламы, в нем есть и доброта и понимание. В постели он напорист, но слишком быстр. Вера умнее его и при желании сможет управлять им так, как ей захочется, может быть, даже станет встречаться с любовником. Или не станет, сейчас она сказать не может, но ее воображение успевает показать ей несколько подернутых дымкой картинок – ничего конкретного, чей-то откровенный взгляд на улице, вкус дорогого вина, низкий бархатистый голос, бьющая через край жизнь, ее энергия, которая может заставить забыть обо всех условностях, обещаниях – иногда нужно просто позволять своим внутренним демонам делать то, что они хотят, ведь она женщина, природа сохранила в ней свою естественность, необузданность, свободу.

Кроме того, его ревность придаст остроты их отношениям, и, возможно, увидев его гнев, она захочет остаться с ним. Крики, битье посуды, упреки. Но, возможно, он покажется ей жалким. Жизнь так удивительна, так разнообразна, и это можно почувствовать только в общении с другими людьми, а любые отношения, как ей теперь кажется, имеют эротическую подоплеку. Как бы там ни было, она решает переехать к нему, правда, скорее из соображений экономии и любопытства – настоящих, глубоких чувств эти отношения в ней не будят.

На работе все обсуждают смерть Джохара, сплетни разлетаются очень быстро. Марина выглядит ужасно, словно ее подвергли лоботомии – безвольный взгляд, замкнутый на себя, красные от слез глаза, воспаленные веки. Она не успела рассказать о своей беременности, так и не узнала, как на нее отреагировал бы Джохар. Вряд ли его это обрадовало бы, но шанс, что он захотел бы остаться с ней всё-таки был. Все смотрят на нее с жалостью, но ей кажется, что многие женщины здесь завидовали ей и теперь испытывают удовлетворение – она опять осталась одна, да еще и с ребенком в животе.

Как-то Вера остается наедине с Мариной в обеденной комнате. Повисает тишина, им обеим становится неловко. Разогретая в микроволновке вермишель с бефстроганов, крошки хлеба на столе. Вера не знает, о чем можно говорить с этой несчастной женщиной и поэтому просто молча пережевывает свой обед – кусочки мяса и соус приятно раздражают вкусовые рецепторы ее языка. Прошло больше месяца, но полиция не раскрыла убийство. В интернете кто-то опубликовал фотографии изуродованного тела и видеозапись, на которой видно, как группа бритоголовых парней избивает какого-то человека, но лиц разобрать нельзя, только силуэты. Марина уже отошла от эмоционального шока, внешние проявления горя почти полностью исчезли, она постепенно смиряется со своей утратой: в ее глазах появляется глубина, которую могут дать человеку только страдания, и из-за этого она выглядит старше, чем раньше. Остатки энергии, которую она так щедро излучала, ушли внутрь, Марина стала замкнутой, угрюмой. Она ест салат из пластикового контейнера, почти все время продолжая смотреть в одну точку, кажется, на нитку с ярлыком от чайного пакетика, повисшую на внешней стороне кружки. Задумавшись о своём, Вера не успевает отвезти глаза, когда Марина вдруг переводит взгляд на нее: они молча смотрят друг в друга какое-то время – Вера, не дожевав, проглатывает вермишель, пытается показать сострадание на своем лице. Марина грустно улыбается ей в ответ, встает из-за стола, выбрасывает остатки салата в мусорное ведро, закрывает пустой контейнер крышкой, убирает его в черный пакет, садится обратно, чтобы выпить чай, но уже больше не смотрит на Веру.

Маринин взгляд, ее улыбка не выходят у Веры из головы. Ей кажется, что в тот момент, когда их глаза встретились, на нее посмотрела не просто несчастная женщина, а нечто большее, словно Марину, ее тело, использовало для своих целей некое потустороннее божество. Брызги крови на асфальте, ритмичные удары прутьев, месиво на том месте, где раньше был рот и подбородок, повисший вдоль шеи язык с прилипшими к нему осколками зубов. Вера чувствует, что волокна ее души натягиваются до предела и дрожат каждый раз, когда она сопоставляет в уме картинки изуродованного тела Джохара и уставшее, потускневшее лицо Марины.

Вера гадает, что вся эта история может значить для нее, не является ли она каким-то шифром, который она должна разгадать. Она соприкоснулась с чем-то необычным, словно случайно задела жизненный нерв, скрытый в ткани реальности, и ток, который бежал по нему, своим разрядом на несколько мгновений осветил ее внутренний мир изнутри: она увидела себя вплетенной в сложный рисунок, увидела и начало и конец своей жизни, свои пределы, почувствовала себя одновременно ребенком и старухой, интуитивно, и лишь на миг, познала меру своей ответственности и свободы, по-новому ощутила свою плоть. Но всё это длится недолго и быстро исчезает в пучине повседневной суеты, оставив после себя только смутное беспокойство и желание отвлечься на что-нибудь другое. Нет никаких потусторонних сил, нет скрытого значения, все происходит случайно, окружающая реальность холодна и безразлична ко всему, что происходит с людьми. Если кто-то и сотворил эту природу, то он явно не исходил из любви и жалости к живым тварям. Логика его действий совсем не похожа на человеческую, он отстранен, его взгляд с той стороны времени и пространства лишен сострадания, его интересует только формальная сложность и красота, но не общение. Цепь ошибок и недопониманий, абсурдные взаимодействия, божественная игра случая, бессмертный смех.