Александр Мазин - Фаргал. Трон императора

— Не трусь, — произнес маг, продолжая готовить необходимые для волшебства предметы. — Никто не станет тебе препятствовать. Ты выступишь под именем вождя соктов Люга.

— Люга? — изумился Карашшер. — Но я похож на сокта не больше, чем ты!

— Я выкрашу твою кожу и изменю цвет глаз! — сказал маг. — Сложением ты почти не отличаешься от сокта. В шлеме запросто сойдешь за него!

— Но я не могу все время быть в шлеме! — запротестовал воин… — Меня тут же заподозрят!

— Я дам тебе талисман, чьи чары сделают тебя похожим на Люга! И футляр для него — из вещества, проникнутого магией Ирзаи. Так его не учуют жрецы Яго. Но ты должен быть осторожен в его применении! Кстати, тебе придется последить и за своим голосом: слабый акцент Священных островов изобразить нетрудно, но смех сокта тебе скопировать не удастся!

— Мне будет не до смеха! — мрачно сказал Карашшер. — А что, если Фаргал и Люг вырвутся из объятий Ирзаи?

— Не вырвутся! — заверил маг. — Покровительница Фаргала (как вовремя я узнал о ней!) может явиться лишь по его зову. А мой посланец передал Фаргалу все, что должна была сообщить пророчица. Кроме главного. Бывший царь не сумеет позвать Таймат. А если сумеет… Что ж, Сестры разорвут его, как некогда своего Величайшего Мужа! Где ты оставил вещи Фаргала и сокта?

— В соседнем коридоре!

— Принеси! Они мне понадобятся!

Слуга ушел, а маг, приблизившись к телу самерийца, провел над ним руками, словно гончар, ощупывающий свежую глину.

Появление Карашшера отвлекло чародея.

Слуга ничего не принес. И видно было, что он здорово испуган.

— Что? — строго спросил жрец Аша.

— Там… Там… Она! — с трудом проговорил Карашшер.

Чародей взмахнул рукой, и перед ним появилось магическое окно. В нем — отрезок коридора и огромная сияющая фигура, склонившаяся над одеждой Фаргала.

— Аш Аршахс! — вскрикнул маг. И без того бледное лицо его стало белей алебастра.

Таймат!

— О Змей! Господин мой! — взмолился он, вскидывая руки к гигантской трехглазой голове.

Карашшеру показалось: громадная пасть приоткрылась: Змей ухмыльнулся.

Маг закрыл глаза и испустил стонущий крик.

— Хозяин! — не своим голосом завопил Карашшер.

Светящаяся, видение, вызванное чародеем, вдруг шагнула из магического окна прямо в храм Аша.

Маг успел взмахнуть рукой, и Карашшер потерял сознание. Но сам жрец был бессилен против Таймат здесь, в Лоне Древних Сил.

Он обратился к Ирзаи, но Всадница не откликнулась.

Таймат взирала на мага сверху и, казалось, раздумывала, как с ним поступить.

И тут громадное каменное тело Змея пришло в движение.

Изумрудная голова размером с небольшую лодку начала медленно опускаться вниз. Раздался звук, напоминающий грозовой раскат, и в пещере запахло свежестью. Треугольная голова опускалась все ниже и ниже, пока не повисла между жрецом и богиней. Каменное тело Змея образовало арку в двадцать локтей высотой. Чародей увидел золотистое чешуйчатое горло. Маг застыл в полном оцепенении. Он обессилел, и камень, вправленный в Диадему Власти, впервые за несколько столетий утратил свой живой огонь.

Жрец Аша не видел, как средний глаз идола — слюдяная тусклая пленка между каменными веками — стал угольно-черным, а из приоткрытой пасти выскользнул такой же черный длинный язык и коснулся лица Таймат.

Богиня (ее прекрасная голова была вровень с треугольной мордой идола) протянула руку и дотронулась до каменного бугра с отверстиями ноздрей. Словно приласкала.

Черный язык на миг обвился вокруг светящегося запястья богини — браслет тьмы на сияющей коже — и канул в пасти Змея.

Огромная голова Стража Мудрого начала подниматься, а Таймат, забыв о жреце (словно его больше не существовало), повернулась и, шагнув в магическое окно, исчезла. Растаяло и само окно.

Освободившийся от заклинания Карашшер бросился к своему господину. Тот был без чувств.

Прошло не меньше пяти минут, пока в камне на Диадеме Власти снова затеплился огонь, а жрец Аша сумел вернуть себе дар речи.

— Кэр… — еле слышно прошептал он. — Что?

Карашшер посмотрел на алтарь.

Кэра на нем не было.

Двое мужчин лежали у берега огромного подземного озера. Воздух над ними пронизывал слабый желтоватый свет, отчего полоска пены вдоль края воды казалась желтой.

Сама пещера была столь громадна, что два человеческих тела на дне ее — не больше, чем пара муравьев на полу царской опочивальни.

Оба человека, распростершихся на каменном основании пещеры, были в беспамятстве. И совершенно обнажены. Но на пальце одного блестел перстень с путеводным камнем, а на запястье другого — золотой браслет с атакующим соколом.

Войска простояли в ремийской крепости три дня. О судьбе тех, кого поглотило нутро Злого Замка, не было никаких известий. Дарзар приказал своим людям непрерывно дежурить у ворот замка, но оттуда никто не выходил. И войти внутрь тоже никто не пытался.

Дарзар, Шотар и Кайр совместными усилиями навели порядок в крепости и прилегавших к ней областях земли Реми.

Ладар погиб. Погиб и мятежный племянник Ша-рама Сарнала. По следам Андасана был послан отряд из трех тысяч всадников-райносцев, горевших желанием искупить свою вину (часть объединенного войска мятежников, после разгрома рассеявшегося по окрестным лесам, спустя сутки снова собралась у крепости и предала себя на милость императора). Три сотни райносцев достигли предгорий Яго и вернулись ни с чем. Бывший командир Черных опять ускользнул.

Благородный из благородных Хонт-Хурзак, Владыка Шорисдара, был подвергнут допросу. Бескровно, однако и без почтения к титулу. О чародействе он не знал ничего. Подняться против императора его уговорил Андасан.

Теперь, после разгрома, Хонт-Хурзак искренне поносил Андасана и клялся приложить все силы для его поимки, а также возместить ущерб, причиненный бунтом. Владыка Шорисдара был готов на все, лишь бы сохранить жизнь. Правда, узнай он об исчезновении Фаргала, быть может, обрел бы прежнюю спесь. Как-никак по праву крови он первый кандидат на трон.

Впрочем, знай военачальники Фаргала наверняка, что царь погиб, вряд ли Хонт-Хурзак надолго бы его пережил. Мстительность Владыки Шорисдара знали все, а три военачальника, в чьи руки он попал, были не настолько глупы, чтобы рисковать.

Дни шли. В окрестные селения стали возвращаться жители, ушедшие в леса, едва запахло войной. Это принесло новые проблемы. Наемники, которые посчитали себя обойденными (им не позволили полностью ободрать захваченную крепость), роптали. Только железная рука Кайра и обещание дополнительного вознаграждения из средств Хонт-Хурзака держали их в повиновении. Однако к исходу третьего дня в крепость явились жалобщики, и Кайру пришлось выпороть пятерых солдат за грабеж и повесить двоих за насилие и убийства.