Майкл Резник - Торир. Рыжебородый

Наконец она шагнула в коридор темницы замка сквозь проделанное в стене отверстие. Невесело улыбнувшись, она вспомнила, как старательно расчищала от камней себе путь, боясь, что возвращаться ей придется бегом, спасаясь от погони… К сожалению, от ужаса, поселившегося в ней самой, спасаться бегством было бесполезно. Амазонке казалось, что не только она сама идет медленно, еле переставляя ноги, но и ее сердце начинает замедлять свое биение, которое становится все реже и реже, словно дыхание измученного, сошедшего с дистанции бегуна.

Наконец она вступила в круг света, образованный несколькими факелами. Две тонкие струйки крови стекали из прокушенной нижней губы по ее подбородку. Щитки на голенях, колени, бедра, а также клинок меча были заляпаны ихором погибших отвратительных созданий, больше похожим на высыхающий гной. Из-под огненнорыжей шевелюры наследницы рода Джойри сверкали холодным огнем глаза человека, не только много повидавшего, но и познавшего то, что находится за гранью, разделяющей жизнь и смерть.

Особая, необычная красота Джарел изменилась, куда-то ушла. Так, некогда прекрасный меч после долгого боя покрывается зазубринами; политый кислотой — теряет гладкость клинка; оставленный в сырости — ржавеет; а испачканный болотной грязью или сажей — становится неузнаваемым и отталкивающим на вид. Посмотрев в глаза девушки, отец Жервез вздрогнул и трижды перекрестился.

Они ждали ее. Священник — мрачный и встревоженный, Гийом — высокий, дерзкий, эффектно выглядевший в колеблющемся свете факелов. С ним было с дюжину вооруженных солдат с факелами в руках, нетерпеливо и опасливо переминавшихся с ноги на ногу. Джарел, увидев Гийома, ощутила, что ее почти остановившееся сердце вдруг застучало, как копыта пришпоренной лошади. Свет в ее глазах сначала померк, а затем вдруг взорвался яркой вспышкой. Кровь, подгоняемая бешено стучащим сердцем, быстрее побежала по венам. Гийом! Гийом, величественно оперевшись на меч, внимательно разглядывающий ее. Гийом, захвативший замок Джойри. Гийом, оскорбивший и унизивший ее. Гийом…

То, что Джарел несла в своем сердце, было тяжелее всех бед и невзгод этого мира. Под этой тяжестью подгибались колени, изнемогало работающее из последних сил сердце. Джарел едва сдерживала желание поддаться этой силе, лечь на пол, замереть и остаться лежать так навеки, с закрытыми глазами, плыть в серых облаках, кружащихся вокруг, обволакивающих ее со всех сторон. Но вот он, Гийом, — прямо перед нею. Этот человек нанес ей страшное оскорбление. Всей душой ненавидела она его до того момента, когда слилась в поцелуе со статуей черного бога. Всем тем, что осталось у нее вместо души, ненавидела она его сейчас. Нужно было сделать последнее усилие. Она должна довести дело до конца, разрядить натянутый лук… выполнить то, ради чего пожертвовала душой… А кроме того, Джарел была уверена, что обретенное ею оружие — обоюдоостро. Оно может поразить и того, кто несет его, если слишком долго откладывать решающий удар. Все это она проговаривала про себя, преодолевая густую, вязкую мглу, обволакивающую ее разум, замедляющую, затрудняющую движение мыслей. Невероятных усилий и напряжения воли стоили Джарел несколько шагов в сторону Гийома. Но вот наконец она оказалась рядом со своим врагом. Меч выпал из рук Джарел. Со звоном ударился он о мокрый каменный пол подземелья. И вот Джарел протянула руки навстречу Гийому.

Он принял ее в свои сильные объятия, обдав запахом пота и винным перегаром. Она услышала его победный и в то же время полный ненависти смех. В следующий миг навстречу его губам потянулся ее раскрытый для поцелуя рот. Их уста почти слились, когда Гийом вдруг заметил радостный блеск в янтарных глазах рыжеволосой девушки-воина из рода Джойри. Это удивило его, но Гийом был не из тех, кто позволяет случайным сомнениям взять верх над собою. Его губы впились в уста Джарел.

Поцелуй был долгим. Вдруг девушка почувствовала, что Гийом вздрогнул в ее объятиях. Губы, касавшиеся ее уст, за долю секунды похолодели.

Медленно-медленно тяжесть, давившая на нее изнутри стала уменьшаться, исчезая, оставляя свободными ее сердце и разум. Сила вновь наполнила ее тело. Мир снова ожил, вернулись краски, звуки, ощущения. Поняв, что дело сделано, Джарел оторвалась от губ Гийома и сделала шаг назад, с любопытством и с победной улыбкой глядя на него.

Румянец слетел с лица Гийома, превратившегося в лик каменной статуи — неподвижный, холодный и бесцветно-серый. Лишь глаза остались живыми на мертвом лице. Взгляд завоевателя был смесью страдания и удивления. Джарел была счастлива. Она мечтала о том, чтобы этот человек понял, что значит, без ее согласия, получить ее поцелуй — поцелуй Джарел из рода Джойри. Теперь воительница, улыбаясь, глядела в округлившиеся от ужаса глаза своего врага. Она увидела, как что-то холодное и чужое проникло в тело и душу Гийома, вызвав не имеющее названия страдание, которое не суждено было до этого познать ни одному человеку на Земле. Джарел не смогла бы описать это чувство, но она видела, что это такое, по глазам Гийома, — нечто смертельно тяжелое, созданное не для существ из плоти и крови; незнакомое, беспросветное и безнадежное отчаяние, которое могло почувствовать лишь существо из того, покрытого тьмой мира серой мглы и тумана. Слишком чуждо и невыносимо остро было это чувство даже для самого сильного человека. Джарел вздрогнула и отшатнулась, увидев застывший в глазах Гийома ледяной ужас. В этот миг она поняла, что в колдовском мире было очень много боли, ужаса и страха, испытав которые, человек из земного мира не сможет жить. Джарел мрачно следила, как проклятье проникает в душу Гийома, как все его тело, каждая частичка его вздрагивает под наваливающейся на них неподъемной чугунной тяжестью.

Затем пришел черед видимых, физических перемен. Джарел поразилась тому, что в своем теле и в своей душе несла семя такого ужаса. Неудивительно, что ее сердце изнемогало, готовое остановиться под тяжестью такого груза. Гийом на мгновение неподвижно застыл с поднятыми, согнутыми руками — так, как оставила его выскользнувшая из объятий Джарел. А затем его тело стало вздрагивать и извиваться в диких судорогах. Теперь он напоминал привидение с серым лицом, закованное в стальные доспехи. Лоб Гийома покрылся липкой испариной. Изо рта потекла кровь. Затем последняя судорожная волна пробежала по его телу с ног до головы, Гийом запрокинул голову, и, мучимый новым, непостижимым чувством, издал долгий низкий стон, вой, рев. Таким нечеловечески страшным и раздирающим душу был этот звук, что даже Джарел, не выдержав, закрыла уши руками, чтобы не слышать его. Этот отчаянный крик выражал некое страшное чувство, которое не было ни скорбью, ни отчаянием, ни гневом, но чем-то непередаваемо, невыразимо чужим человеку, далеким и унылым. Крик оборвался. Ноги Гийома подкосились. Гремя доспехами, рухнул он на пол и неподвижно застыл.