Дмитрий Дворкин - Страж ворот смерти

Ожила и начала пульсировать рана на бедре. Езда по неровной тряской тропинке не пошла ей на пользу.

«Если началось заражение, то мое путешествие подходит к концу», — вяло подумал Блейд. Никакой знахарь не вылечит гангрену. Хотя… Когда-то, очень давно, древняя старуха на лесной поляне лечила его, полумертвого, отварами из волшебных трав. Когда это было, где? На Земле или в одном из путешествий? В чужих мирах так зыбка грань между реальностью и волшебством. Что ждет его завтра: смерть или чудесное выздоровление?

Глухой перестук копыт и мерное покачивание лошади усыпляли. Фонарь впереди догорал и почти не давал света. Блейд безвольно опустился на холку лошади и закрыл глаза.

Свирепое солнце алжирской пустыни жгло воспаленные веки. Он раскачивался между горбов размашисто шагавшего верблюда. Длинный, растянувшийся на милю караван полз, петляя между высоких барханов. Резкие порывы встречного ветра налетали, окатывали волной непереносимого жара и гасли. Тогда сзади обрушивался ледяной вихрь, сводивший судорогой немеющие мышцы, заставляющий всем телом прижиматься к мохнатому горбу, ища защиты от холода. Караван остановился, и он соскользнул с седла, спеша зарыться в горячий песок. Но земля обожгла холодом, и хриплый крик отчаяния вырвался из его запекшихся губ.

Блейд открыл глаза. Он лежал на деревянном топчане, покрытом мягкой кудлатой шкурой. Над ним нависал темный закопченный потолок. Между грубо обтесанными бревнами повсюду торчали клочья пакли. Сквозь маленькое окошко, затянутое мутной пленкой, с трудом пробивался дневной свет. Кружилась голова, и во всем теле чувствовалась отвратительная сонная слабость. Блейд, не поднимаясь, огляделся. Даже движение глазных яблок давалось с большим трудом.

Комната оказалась небольшой. В противоположном углу, шагах в трех от топчана, стояла печь, сложенная из булыжников и обмазанная глиной. Пол был застелен циновками, сплетенными из какой-то сероватой травы с длинными стеблями, напоминающей тростник. Чтобы оглядеть другой конец комнаты позади изголовья, пришлось приподняться, опираясь на локоть. Стол и два чурбака, заменяющих стулья, — вот и весь интерьер.

Блейд тяжело опустился на шкуру. Тело повиновалось ему, но, Господи, каких усилий требовало каждое движение. Хотелось одного — закрыть глаза и застыть в полной неподвижности. Побороть это желание было невозможно.

Он не знал, сколько времени прошло, может быть десять минут, а может — часы, до того, как отворилась дверь. Блейд с трудом разлепил свинцово-тяжелые веки. Кто бы сейчас ни вошел, хоть сам Сатана, он и рукой не пошевелит для приветствия.

Низко наклонив голову, чтобы не задеть о притолоку, в дверь протиснулся высокий мужчина в свободной черной рубахе, схваченной у пояса тонким шнурком. Такого же цвета широкие штаны у щиколоток были заправлены в мягкие кожаные сапожки, напоминавшие мокасины. Когда он выпрямился, у Блейда перед глазами мгновенно пронеслись картины минувшей ночи — темная поляна, луна в разрыве облаков и сумрачное лицо знахаря, напоившего его чудодейственным напитком. Теперь этот человек стоял рядом с топчаном и изучающе разглядывал неподвижного разведчика. Заметив, что Блейд смотрит на него из-под прикрытых век, он чуть заметно кивнул, что, по всей видимости, означало приветствие. При своем высоком росте, он заметно уступал Блейду в плечах и вообще не выглядел атлетом, но его огромные волосатые руки, несомненно, обладали чудовищной силой.

На грубом звероподобном лице с толстым массивным носом и мощным выпуклым лбом неожиданно выделялись необычайно живые маленькие глаза. Они были посажены очень глубоко и близко к переносице, что еще усиливало сходство знахаря с медведем, но разведчик увидел в них проницательность и ум. Ему даже показалось, что где-то на дне этих глаз тлеет хитроватая искра вполне земного юмора. Длинные, давно нечесаные русые волосы с проседью и широкая пегая борода завершали облик хозяина дома.

Не говоря ни слова, он протянул свою лапищу и обхватил запястье Блейда толстыми пальцами. Присев на корточки рядом с ложем, он склонил набок лохматую голову, прикрыл веки и долго вслушивался в ритм и звучание пульса. Оставаясь неподвижным, он только иногда перебирал пальцами, находя новую точку на руке, пока не добрался до локтевого сгиба. Наконец, услышав все, что ему хотелось, он убрал пальцы и неожиданно, словно продолжая разговор, спросил:

— Как твое имя?

Блейд, воспринимающий все происходящее как сквозь призрачную завесу, от неожиданности ответил не сразу. Когда же смысл этого простейшего вопроса достиг его сознания, он с трудом разлепил непослушные губы:

— Ричард.

Знахарь помолчал мгновение, примеряясь к непривычному имени, и оно ему не понравилось.

— Короткого имени у тебя нет?

— Дик, — совершенно автоматически ответил Блейд.

— Дик, — повторил мужчина и удовлетворенно кивнул. — Такое имя есть у авалов, живущих в верховьях Уны.

Несмотря на слабость и отрешенное состояние, Блейд не смог сдержать слабой улыбки. Уж очень комично прозвучало в устах этого заросшего медведя имя, которым его называли последний раз в школьные годы. Знахарь расценил эту улыбку по-своему.

— Я буду называть тебя Дик, — решил он и вышел из комнаты.

Не прошло и нескольких минут, как он появился вновь, неся в руках глиняный кувшин и небольшую деревянную плошку. Он пододвинул ногой чурбак и сел около постели.

— Называй меня Орш, — сказал знахарь, наполняя плошку ароматной жидкостью. В ее запахе витала свежесть лесных трав и ягод, а вкус оказался терпким и сладковатым. Когда плошка опустела, Орш осторожно положил голову Блейда на подушку и поправил шкуру, укрывавшую его ноги.

— Сейчас ты будешь спать, — подымаясь, сказал знахарь. — Вечером, когда проснешься, мы поговорим.

Блейд вновь остался один. Он попытался сосредоточиться, но как ни старался собраться с мыслями, они упрямо не хотели выстраиваться в логическую цепочку.

«Вечером — так вечером», — подумал Блейд и перестал сопротивляться наваливающемуся сну.

Когда он снова открыл глаза, действительно был вечер. За окном сгустился сумрак, и комнату освещали несколько тлеющих лучин. Они потрескивали и сильно чадили. На низком потолке плясали багровые отсветы. В углу перед печкой сидела женщина. Она поправила кочергой горящие поленья, и взметнувшиеся языки пламени ярко осветили ее фигуру. Как будто почувствовав на себе взгляд, женщина обернулась, и Блейд сразу же узнал ее. Это из-за нее он дрался на лесной поляне. Даже имя ее вдруг всплыло в памяти — Вела. Но этот проблеск сознания забрал все накопившиеся за время сна силы, и когда девушка подошла и склонилась над ним, Блейд уже смотрел на нее отрешенным, безразличным взглядом. Она с минуту постояла над раненым, а потом вдруг наклонилась и быстро провела рукой по его волосам, напоследок задержав прохладную ладонь на щеке.