Анджей Ясинский - Толлеус, искусник из Кордоса

Неожиданно фиолетовые «гусеницы» ринулись в атаку. Более не обращая внимания на пугающий защитный купол, они устремились к искуснику. Разделяющее их пространство давалось чародейским конструктам нелегко, но они настойчиво по чуть-чуть словно вгрызались в защиту, стремясь достать человека внутри.

Хрюкнув и икнув одновременно, Толлеус враз забыл о веселье. Были бы у него волосы, они бы сейчас встали дыбом. А так лишь холодный пот выступил. Бежать смысла нет – до шатра слишком далеко. Инстинктивно кордосец плеснул в свою сферу маны, увеличив радиус защиты, но это оказалось напрасной тратой ценного ресурса: «гусениц» не отбросило к наружному краю, да и плотность преграды для них не изменилась.

На трибуне царила недобрая тишина, поэтому чей-то смешок прозвучал неприлично громко. Старику некогда было озираться, выискивая веселунчика. Его взгляд прилип к отвратительной фиолетовой «гусенице», наполненной маной так, что создание едва не лопалось.

«С таким запасом она может натворить бед!» – билась в голове единственная мысль. Зацепившись за нее, подсознание нашло решение. Сам не понимая, что делает, спокойно и рассудительно, как учитель на уроке, искусник принялся за дело. В мгновение ока он сформировал и направил шесть плетений манонасоса прямо в конструктов, завязших в поле. Зарывшись в защиту, они сами поймали себя и теперь не могли увернуться. Мана хлынула настоящим потоком. Даже более мощным, чем от живого человека. «Гусеницы» стали таять буквально на глазах. Однако они не сдались, с завидным упорством стремясь к Толлеусу. Расстояние до них пугающе быстро сокращалось. Нервы не выдержали, и кордосец вышел из истинного зрения, чтобы не видеть их больше.

Конструкты и плетения тут же исчезли, полностью уступив место трибуне с чародеями. Толлеус видел их и до этого, но как бы через тонкую ткань, скрадывающую цвета и очертания. Теперь же он отчетливо рассмотрел повернутые к нему каменные лица, округлившиеся буквой «о» рты, сжатые кулаки. А еще глаза – разные глаза разных людей: холодно-спокойные, налитые злобой, нейтрально-созерцательные, удивленные. Секунду лишь ветер жил в этом месте.

А потом среди чародеев прошла волна движения: кто-то кашлянул, другой наклонился к товарищу и что-то зашептал тому в ухо, третий просто отвернулся, четвертый сжал губы и моргнул, пятый шумно вздохнул. Старик осознал, что пристальное внимание к его персоне исчезло. Очевидно, не видимый обычным зрением поединок завершился. Вопрос только как. Сам искусник ничего не ощутил. Осторожно осмотревшись вокруг, он не заметил «гусениц». Вообще в истинном зрении не было видно ничего, кроме защитной сферы, все так же стерегущей покой своего хозяина. Успели ли манонасосы досуха выкачать ману? Хотелось в это верить. По крайней мере, самочувствие не изменилось. И это добрый знак.

На душе было тревожно. Толлеус как мог резво вернулся в шатер, не разговаривая с изумленно косящимся парнем. Всю дорогу старик хмуро поглядывал по сторонам, зажав в дрожащих руках посох. Только «дома» он немного расслабился, позволив себе перевести дух. Оболиус был отправлен в таверну с наказом притащить что-нибудь, чтобы сбросить нервное напряжение. Во второй раз за месяц старик собрался пригубить алкоголь. А пока помощник отсутствовал, искусник принялся усиливать и без того добротную защиту шатра. При этом он все бормотал себе под нос: «Я им покажу!»

Неизвестно, когда Толлеус собирался остановиться, если бы не неожиданный сигнал тревоги – терзающий уши душераздирающий вой. Также сработала защита периметра – маленький, но неприятный разряд для незваных гостей. Так сказать, первое и единственное предупреждение. Плетение посерьезнее, охраняющее шатер изнутри, тоже заполнилось маной, готовое разрядиться во врага. Но нарушитель не показывался. Очевидно, его вспугнула сигналка. Толлеус в защитном коконе и с посохом наперевес ринулся наружу, готовый вступить в бой. Но на улице его встретил лишь вернувшийся Оболиус: он сидел в пыли, выпучив глаза, напуганный агрессивностью шатра. Перед ним лежала перевернутая корзина, а провиант рассыпался по земле.

Толлеус сморщился. В самом деле, что-то он увлекся защитой. К тому же он уже живет не один. Ауру парня следовало учесть при настройке новой системы безопасности. Как-то сразу старик об этом не подумал. Хорошо еще, что рыжий прохиндей просто заглянул внутрь, а не вбежал по своей привычке. И все же неприятно получилось.

Впрочем, Толлеус очень быстро перестал себя корить. Пусть случившееся послужит Оболиусу наказанием, выданным авансом. Бестолковый юнец полностью оправдал свое прозвище Оболтус. Сориентировавшись по солнцу, старик прикинул, что помощник отсутствовал едва ли не два часа, а вместо кувшинчика вина или, на худой конец, кружки пива притащил какие-то желтые сморщенные грибы. И еще лепетал что-то в свое оправдание. Ха! Как будто чародеи и в самом деле расслабляются именно так.

Досье. Входящий № 8731

Широтон. Координационный центр «Недремлющего Ока»

Доклад службы Спокойствия о прекращении покушений на искусника № 1-409 со стороны участников и гостей Турнира големов

Приложение 1. Выписки из журнала наблюдения за искусником № 1-409.

Приложение 2. Прогноз службы Изысканий по результатам последнего нападения.

Приложение 3. Заключение службы Познания Искусства о выявленных возможностях искусной защиты.

Резолюция

Службе Спокойствия

Не допустить оказания чародейской помощи искуснику.

Подготовить несчастный случай на трассе, применить в критической ситуации.

Службе Слова

Направить прошение в судейский комитет с просьбой проявить пристрастность в отношении искусника.

Службе Изысканий, службе Познания Искусства

В тесном сотрудничестве с судейским комитетом не допустить применение искусником на Турнире стимуляторов организма или плетений, улучшающих человеческие способности.

Вечер искусник провел за работой. Неотложных дел в Палатке не оказалось, а просто так бродить по улице не хотелось. Сказать по правде, старик малость побаивался выходить из своего шатра, памятуя о преследовавших его «гусеницах». Правда, больше инцидентов не было. Похоже, чародеи оставили его в покое. Или придумывали новую пакость.

Так или иначе, но Толлеус решил провести время в своем аскетичном жилище с пользой. Он засветил огонек и занялся систематизацией фрагментов плетений. Эту работу старик начал как раз в тот момент, когда покинул Кордос. Время на нее он отводил по остаточному принципу, но все-таки кое-что уже было сделано. Так, например, все фрагменты из стандартного набора уже разложены в посохе по группам и связаны друг с другом.