Александр Арбеков - Девушка, которая, якобы, не умела любить

— Но получается не всегда, — усмехнулся я. — Вот, я, например, вам, кое за что уже обязан.

— ?!

— Ну, за те ваши лихие выстрелы на автостоянке! Сколько было крови, боли и стонов!

— Эх! Ерунда! Проехали, забыли…

— Хорошо… Но, вы, может быть, и забыли, но я всё-таки о них не забуду никогда!

— Вам привет от Великой Госпожи Милли, — вдруг резко сменил тему разговора Риг.

— Благодарю, — покраснел и закашлялся я. — Как она поживает, свет моей души? Моя нимфа!

— В последнее время она, Ваша Нимфа, а вернее — Великая Госпожа Первого Мира очень молчалива, грустна и задумчива. Если бы я не знал её натуру, нрав и характер, то подумал бы, что она влюблена, — искоса и досадливо посмотрел на меня Риг.

— Давай перейдём на «ты», — решительно заявил я.

— Давай…

— Ну что, посетим «Задумчивую креветку»?

— Посетим, конечно, посетим, ибо особого выбора у нас в этот промозглый день нет.

— Ну, выбор, якобы, есть всегда и везде, утверждают всякие там живчики-оптимисты, — поморщился я.

— Увы, это иллюзия, — грустно сказал мой новый знакомый. — Если считать возможностью выбора повешение или расстрел, утопление или сожжение, отравление или расчленение, то конечно, выбор вроде бы имеется всегда. Но зачем нам такой выбор?

— Ты прав! — засмеялся я и решительно открыл дверь заведения.

Ну что же, внутри его было очень и очень неплохо. Тепло, уютно. Семь столиков, накрытых белоснежными скатертями, десяток сортов разливного бочкового пива, сушённые кальмары, мидии, осьминоги и свежая вяленная рыба, ну и конечно же — ароматные, только что приготовленные и дымящиеся в экстазе, королевские креветки! О, какой кайф! Однако, существует всё-таки рай на этом свете!

— На этом существует, а на том, — увы, нет. Закат близок и неотвратим! — печально произнёс Риг и полной грудью, и с огромным наслаждением вдохнул запах креветок.

— Слушай, ну что за пессимизм! — возмутился я. — Хватит мне этих упадочнических настроений! То Луп всё время ноет по поводу того, что Внешнему Миру приходит конец, то ты сейчас мне портишь настроение апокалипсическими предчувствиями. Довольно! Давай спокойно посидим, попьём пивка, расслабимся, побазарим о том, о сём.

— Ты знаком с Великим Господином Лупом?! — изумился Риг.

— Да, а что здесь такого? Неплохой парень. Со своими комплексами, конечно, как и все индивидуумы, крутящиеся в последнее время около и вокруг меня, но мы с ним, вроде бы, поладили.

— Какой он тебе парень?! — возмутился мой собеседник. — Не кощунствуй!

— Вот такой! — беззаботно улыбнулся я, показал большой палец, а потом заказал четыре кружки пива и креветок.

— Да, мир летит в бездну! — безнадёжно произнёс Риг, сделал большой глоток пенного напитка и бросил в рот огромный хвостик от креветки, а потом стал медленно её жевать, постанывая от наслаждения.

— Какой Мир? — осторожно спросил я.

— Что? Какой?

— Ну, какой именно Мир летит в бездну? Внутренний, Внешний или сразу весь Общий Первый? — поморщился я. — Интересно, они летят туда одновременно, или поочерёдно, а, возможно, вразброд? Или ещё какие-то Миры летят в придачу к ним?

— Я думаю и ясно предчувствую, что первыми падут Внешние миры, — насупился Риг.

— А нельзя ли нам, — Истинным и Великим Воинам, как-нибудь предотвратить это неминуемое и трагическое падение? — пригорюнился я, лихо осушая второй бокал пива.

— Нельзя! — ответил мой собеседник, допил свой бокал и безнадёжно махнул рукой.

— Вообще-то, ты знаешь, мой друг, мне абсолютно насрать на ваш занюханный и погрязший в метаниях и в безысходности Внешний Мир! — я заказал ещё по две кружки пива. — Но не даёт мне покоя и сверлит возбуждённый и перегруженный мозг одна навязчивая и будоражащая мысль, которая властвует над всеми моими остальными суетными мыслями и желаниями.

— Что за мысль? — тупо спросил Риг, лихо заглатывая одним махом третью кружку пива.

— Ну, кто же так пьёт этот нектар, этот бальзам, этот волшебный напиток Богов?! — возмутился и искренне удивился я. — Сей напиток следует употреблять по глоточку, не торопясь, смакуя и наслаждаясь, посасывая солёный и слегка перчёный хвостик креветки. Ну, это же такая вкуснятина! Такой кайф! Неужели непонятно!?

— Ты прав, я спешу и горячусь. Всё как всегда. Вечная истина заключается в том, что именно «умеренность, — есть высший пир!».

— Кто это сказал?! — восхитился я.

— Бог!

Я благоговейно застыл в невыносимом восторге:

— Творец абсолютно верно всё подметил!

— Да, он всегда прав!

— Я бы добавил: «Ничто так не вредит пиру, как торопливость!».

— О, как великолепно и умно сказано! Кто автор?!

— Я…

— Ты гений!

— А то!

— За ум!

— За него! — с восторгом воскликнул я и мы с Ригом чокнулись в экстазе нашими огромными кружками, пролив из них драгоценную жидкость на уже отнюдь не белоснежную скатерть.

Потом мы с удовольствием и молча посмаковали раков.

— Ну, а просвети-ка меня насчёт кое-чего! — сказал я.

— Что?! Чего!?

— А что же у вас у всех такое происходит на душе? Ну, я имею в виду Господ. Почему вы все такие напряжённые, нервные, вечно озабоченные какими-то проблемами и делами?! Надо жить проще, спокойнее, беззаботнее и беспечнее! Бог с ними, с этими переживаниями, метаниями, интригами, глупостями, сплетнями со злословием!

— Ты прав… Однако, давай вернёмся к твоей навязчивой мысли, ну, к той, которая сверлит твой возбуждённый мозг, — вдруг почти твёрдо заявил мой собутыльник.

— Ах, да! — воскликнул я. — Вернёмся… Так, вот, данная мысль сверлит мой мозг и не даёт мне покоя ни днём ни ночью!

— Какова же она?!

— Потерял я чувство пространства и времени…

— Я, тоже!

— А что, ты разве не способен их, пространство и время, сейчас немедленно понять и уловить?!

— Увы, нет! После определённого количества выпитого спиртного я теряю дар читать чужие мысли и ещё некоторые способности, как и все индивидуумы, мне подобные. Ну, почти все…

— Возьму это на вооружение, — задумчиво произнёс я.

— Ну, что же за мысль такая, не даёт тебе покоя?

— Милли, о, Милли! Ласточка моя неприкаянная, любовь моя всепоглощающая, рыбка моя, мечущаяся в безжалостных и хладных водах суровых течений судьбы, ангел моей неистовой души! О, Милли! Обожаю и тоскую, растворяюсь в твоих глазах цвета осени, в твоих невесомо-тягучих и роскошных волосах цвета рыси, льва и одинокого, неприкаянного и задумчивого тигра, бредущего неизвестно куда! О, Милли! Вся суть заключается в твоих нежных пальчиках, сулящих мне божественное наслаждение от соприкосновения с ними. О, Милли! Мне насрать на всё, но не насрать на тебя, заключённую в немощную и недостойную тебя оболочку сдержанности и холодности! О, Милли! Моя царица, моя заблудшая в беспокойстве и в полном и невыносимом экстазе чувств, девочка!