Павел Корнев - Падший

Я обреченно вздохнул, взял с подноса проходившего мимо слуги фужер с шампанским, но пить не стал, просто держал его в руке, не желая выделяться из толпы. Удалось не привлекать к себе внимания секунд пятнадцать, не дольше.

– Лев Борисович! – обрадовался мне как родному Емельян Никифорович. – Вот уж не ожидал встретить вас на светском рауте!

– Сам не ожидал сюда попасть, – улыбнулся я, лихорадочно выискивая предлог распрощаться с собеседником. Сейчас мне просто хотелось забиться в какой-нибудь дальний угол и помолчать. От беспрестанного гомона разболелась голова, да еще некстати обострился талант, и всякий раз, когда Красин кидал взгляд на пузырящееся в моем фужере шампанское, затылок острыми иглами пронзали отголоски его удивительной фобии.

В итоге я отставил бокал на стол, взамен взял тарелку с миниатюрными пирожными. Безе просто таяло на языке.

– Сегодня здесь весь бомонд, вся творческая элита империи! – усмехнулся Емельян Никифорович.

– А где же Иван Прохорович? – припомнил я второго своего спасителя. – Его не пригласили?

– Как же не пригласили? Пригласили! – уверил меня Красин. – Но Иван Прохорович позабыл обо всем в погоне за сенсацией.

– И какой же?

– В озере нашли тело с шелковым куполом для прыжков с высоты, вот наш друг и припомнил сообщение о горящем дирижабле. Нанял проводников и отправился в горы.

– Вздор какой! – фыркнул я.

– И не говорите, Лев Борисович!

Красин отвлекся взять с фуршетного стола канапе с красной икрой; я воспользовался моментом и откланялся, сославшись на неотложные дела. Прошелся по залу, высматривая Брандта, но поэт как сквозь землю провалился.

Пирожные кончились, я поставил опустевшую тарелку на подоконник, и тут меня перехватил кинохроникер.

– Уважаемый гость! – с обезоруживающей улыбкой блеснул черными глазами смуглый красавчик с модной полоской усов и затараторил: – Прошу, скажите пару слов по поводу сегодняшнего мероприятия для истории. Это не займет много времени, уверяю вас. Просто сделаем запись на фонограф и несколько фотографий для памятного альбома.

Подобные скользкие типы никогда не нравились мне, а сильный акцент, характерный для южных штатов объединенных колоний Нового Света, и вовсе раздражал, поэтому я отказался, не слишком заботясь о вежливости.

– Пожалуй, не стоит.

Ни сниматься на камеру, ни записывать речь на фонограф я не собирался.

– Но почему? – изумился кинохроникер. – В этом нет ничего сложного…

Я без особого труда ухватил обрывок чужого страха, улыбнулся и доверительно сообщил:

– Вы хотите остаться с засвеченными пленками? При съемках сиятельных такое случается сплошь и рядом.

Мой выпад угодил точно в цель: кинохроникер заметно вздрогнул и даже слегка побледнел. Он скомканно распрощался со мной и отправился восвояси. А я отправился на поиски Лили.

Но первым отыскал ее отца. Точнее, это Джордж на меня наткнулся.

– Лев! – встопорщил усы маркиз. – Вижу, подобные сборища вам не по душе?

– Чувствую себя не в своей тарелке, – признал я очевидное.

– Я тоже, – хитро улыбнулся Джордж и потянул меня за собой. – Но открою секрет, у светских раутов есть одна немаловажная особенность – они дают возможность познакомиться с интересными людьми. Позвольте мне представить вас устроителям…

Я ни с кем знакомиться не хотел, но поскольку сейчас мои желания никакой роли не играли, покладисто кивнул и вслед за маркизом вышел из дома через распахнутую настежь заднюю дверь. По петлявшей среди аккуратно подстриженных кустов тропинке мы прошли к беседке, увитой густыми зарослями плюща; внутри у переносного столика с напитками попыхивали сигарами два господина, солидных и, безусловно, преуспевающих. Такое наметанный глаз отмечает сразу: пошитые на заказ костюмы, золотые зажимы для галстуков и запонки с бриллиантами, аромат дорогого одеколона, уверенные жесты.

При этом они были полной противоположностью друг друга. Один – коренастый и бритый налысо, с круглым лицом и мощной бульдожьей челюстью. Другой – высокий и стройный, со спокойным лицом уверенного в собственных силах человека и тонкими пальцами музыканта. Он был сиятельным, его собеседник – нет.

– Господа! – привлек к нам внимание маркиз. – Позвольте представить друга моей дочери. Лев, уже практически член нашей семьи! – И он указал сначала на одного, потом на другого. – Джозеф. Адриано.

Но я знал это и так. Именно их мы с Лилианой видели на площади Максвелла в наш первый визит в ресторан. Джозеф Меллоун и Адриано Тачини. Миллионер и архитектор. Не хватало лишь режиссера-постановщика.

– Угощайтесь, господа! – указал на стол Меллоун.

Маркиз откинул крышку деревянного ящичка, достал сигару и принялся раскуривать ее. Я ограничился стаканом содовой.

– Не курите? – удивился миллионер.

– И не пью, – подтвердил я.

– Вы скучны!

– У меня хватает других недостатков.

Джозеф Меллоун вежливо улыбнулся и повернулся к маркизу.

– Мы как раз обсуждали отправку флота в помощь восставшим Рио-де-Жанейро. Джордж, что вы скажете по этому поводу? Я как житель колоний всецело поддерживаю эту операцию, а вот Адриано убежден, что стоило усилить наш флот в Иудейском море и Персидском проливе.

Маркиз раскурил сигару, выдохнул дым и ответил с истинно дипломатической уклончивостью.

– Утрата контроля над югом Нового Света представляется мне величайшей неудачей императора Климента, но на текущий момент шансы нанести поражение ацтекам военными методами весьма невелики и следует использовать все возможные средства для ослабления этих кровожадных дикарей.

– Джордж, вы «за» или «против»? – не выдержал архитектор.

– Зачем же загонять себя в столь узкие рамки? – улыбнулся маркиз и принялся выбирать коньяк.

– Все с вами ясно, Джордж, – хмыкнул Джозеф Меллоун и ткнул сигарой в меня. – А вы что скажете по этому поводу, молодой человек?

– А что вы хотите услышать? – не стушевался я. – Политические оппоненты ее величества выразят недовольство в любом случае. Отправку флота в Новый Свет они называют неприемлемой из-за роста напряженности в Иудейском море. В противном случае они критиковали бы выжидательную позицию властей и лили крокодильи слезы, оплакивая брошенный на произвол судьбы Рио-де-Жанейро. Лоялисты в своих воззрениях еще более предсказуемы.

– Да вы циник, Лев, – покачал головой миллионер.

– Политические оппоненты ее величества давно в Сибири, – скривился архитектор и вдруг хлопнул себя по лбу. – Да, господа! Ее высочество почтит своим присутствием гала-концерт!

– Тоже мне новость, – важно пыхнул дымом Меллоун.

Я взглянул на встроенный в циферблат хронометра календарь и решил в день прибытия кронпринцессы Анны сказаться больным и дом не покидать. А лучше – разобраться со всеми делами и уехать из города до этого замечательного события.