Павел Корнев - Падший

Я только вздохнул. Посещать светский раут никакого желания не было, но и отпускать туда Лилиану одну не хотелось тоже. Да и обещал. Пойду, куда деваться.

Подошел официант, мы сделали заказ, и я достал блокнот и карандаш. Аккуратно стряхивая обрезки в пепельницу, заточил складным ножом грифель и спросил:

– Нескромный вопрос, но кто в курсе твоих выступлений?

Лилиана помрачнела.

– Зачем это, Лео?

– Я не верю в Кали, – прямо заявил я. – Люди прекрасно создают друг другу проблемы без всякого божественного вмешательства.

– А как же инфернальные твари?

Теперь пришла моя очередь досадливо морщиться и теребить дужку очков.

– Это отдельная история, – заявил я в итоге, снял очки и посмотрел собеседнице в глаза. – Лили, я хочу помочь тебе. Действительно хочу.

Она накрыла мою ладонь своей и предложила:

– Я могу больше не выступать, только скажи. Но мне страшно, Лео. Я боюсь последствий. Не хочу потерять тебя.

– И я не хочу терять тебя, – быстро сказал я. – Дело не в этом. Я обещал помочь и должен сдержать обещание. Сделать все возможное. Иначе грош цена моему слову.

– Я никогда не поставлю тебе этого в упрек.

– Зато я себе поставлю.

Лилиана вздохнула, потом загадочно улыбнулась и прищурилась:

– Правильно понимаю, что ты пытаешься решить проблему, используя свой профессиональный опыт? Ты полицейский, Лео?

– Был им, – признал я.

Лили захлопала в ладоши и рассмеялась.

– Я начинаю понемногу разбираться в тебе, человек-загадка!

Но я не дал увести себя в сторону и постучал пальцем по блокноту.

– Кто знал о выступлениях? – и выдвинул первое предположение: – Хозяин варьете?

– Нет, он никогда не видел меня без вуали. К тому же не забывай: записку я получила до того, как обратилась к нему.

– Да, точно, – был вынужден я признать правоту собеседницы. – Тогда придется копнуть глубже. Кто в Калькутте знал о твоем посвящении богине?

Лилиана надолго задумалась.

– Не знаю, Лео. Я ни с кем не общалась, кроме своей служанки.

Было видно, что ей неприятен этот разговор, но я отступать не собирался и зашел с другой стороны.

– А помимо сектантов?

– Отец, – ответила Лили. – Это он проводил дознание.

– Кто еще?

– Никто. Папа сжег протокол допроса. Он даже маме ничего не сказал. Мне кажется, это до сих пор причиняет ему боль.

Маркиза я в список подозреваемых включать не стал и продолжил расспросы:

– Кто из слуг жил в то время с вами в Калькутте?

– Лео! Никто ничего не знал!

– Они могли что-то услышать, что-то кому-то сказать. Я не собираюсь никого ни в чем обвинять. Я даже разговаривать с ними не буду. Просто аккуратно наведу справки. Не бойся, никто ничего не узнает.

– Ты такой мальчишка! – покачала головой Лилиана. – Скучаешь по работе?

Я взял ее за руку и поцеловал кончики пальцев.

– Я должен что-то сделать. Бездействие мучительно, любовь моя.

– Любовь?

– Образное выражение, – со смешком пошел я на попятный и подмигнул собеседнице.

Лилиана с притворной обидой вырвала руку, откинулась на спинку стула и наморщила лоб.

– Пиши, – сказала она после минутных раздумий и начала диктовать имена.

И я начал записывать. В неуловимых тугов я не верил, куда перспективней казалась версия с подкинувшим записку слугой. Впрочем, немедленно вспомнились в один миг заполонившие глухой переулок индусы, и мой скептицизм несколько пошатнулся. Но нужно же было с чего-то начинать…

Постепенно приносили блюда, и мы приступили к трапезе, несколько более скованные, чем раньше. Разговор не прошел бесследно и оставил тягостное впечатление чего-то некрасивого и неуместного.

К счастью, после бокала вина Лилиана вновь пришла в превосходное расположение духа и принялась расспрашивать меня об апартаментах.

– Пригласишь полюбоваться видом на озеро? – заулыбалась она, когда мы расплатились и направились на выход.

– Негоже невинной девице посещать жилье холостяка, – с усмешкой ответил я, но идея неожиданно захватила меня. Времени до вечернего приема оставалось предостаточно.

Хитрая лиса Лилиана рассмеялась.

– Может, завтра? Если будешь себя хорошо вести. Ты ведь будешь себя хорошо вести, Лео?

Ответить я не успел. Откуда-то сзади послышалось:

– Разрази меня гром! Лео, мои глаза не обманывают меня, это действительно ты?

Вздрогнув, я обернулся и увидел Альберта Брандта, спускавшегося с Елизаветой-Марией со второго этажа ресторана.

– Ты же собирался покинуть этот райский уголок? – припомнил поэт и пригладил песочного цвета бородку. – Так на кой черт ты… – Альберт слегка поклонился моей спутнице, приподняв при этом шляпу, и счел уместным смягчить выражение, – ввел меня в заблуждение?

Елизавета-Мария в своем черном одеянии не произнесла ни слова, но я чувствовал, как через густую вуаль на меня глядят ее слепые глаза.

– Альберт, ты все перепутал. Я уезжал, но уже вернулся.

– А ведь не собирался?

– Обстоятельства изменились.

– И не зашел ко мне?

– Брось! – похлопал я поэта по плечу. – Я вернулся в шесть утра и все это время с высунутым языком бегал по городу, устраивая дела. Тебя собирался навестить во второй половине дня. Мы почти соседи.

– Отлично! Какие планы на вечер?

Лилиана улыбнулась и сообщила:

– Мы приглашены на прием в дом Максвелла.

– Просто чудесно! Тогда там и увидимся!

Альберт шагнул к барной стойке, но сразу развернулся обратно. Как мне показалось, на месте его удержала Елизавета-Мария, чьи пальчики несколько сильнее обычного стиснули руку супруга.

– Да, мы собираемся посетить термальные источники! – сообщил поэт. – Не желаете составить нам компанию?

– Прямо сейчас? – задумался я.

– Именно!

– У нас нет с собой купальных костюмов, – засомневалась Лилиана.

– У нас – тоже! – мягко рассмеялась Елизавета-Мария. – Чудесный повод пройтись по магазинам, не так ли?

Лили посмотрела на меня и спросила:

– Что скажешь, Лео? Я с удовольствием.

– Почему бы и нет? – пожал я плечами, взглянув на часы. – Времени у нас с избытком, если только вы не проторчите в магазинах до самого вечера.

– Мы постараемся, – улыбнулась Елизавета-Мария.

– Тогда решено! – оживился поэт.

И мы отправились за покупками.

Купальни с термальными источниками были обустроены на горном склоне неподалеку от обрывистого ущелья, по дну которого грохотала, перекатываясь на камнях, быстрая река. Я стоял на краю огороженной железным поручнем искусственной заводи, теплая вода срывалась с бортика и сплошной занавесью уносилась вниз. Ударялась об один каскад, переливалась на другой и так до тех пор, пока не стекала в ущелье.

Отсюда была видна лишь крыша электростанции, но по многочисленным открыткам я знал, что немного ниже по склону горы бурный поток исчезает в приземистом мощном строении, вращает валы генераторов и с пеной и брызгами вырывается наружу.