Яна Суханова - Вера для Надежды

Знаешь – мы в одном городе жили, наверное примелькалась на улице. Так же после моего «побега» с Келом мои фото были на всех вывесках с пометкой – предатель. Только я этого тебе мамаша не расскажу, и буду молчать дальше, ведь Кристина «умерла» именно из-за всеобщего гонения.

– Я Надежда Кристоф из того морского дома, что на днях тонул. – Быстро придумала отмазку и встала, чтобы подойти к серой исцарапанной двери.

Получается, что я уже знаменита, вот почему меня Келлер Брон за семью замками держал и старался не выпускать на люди. Спасибо, конечно ему, но… Я вытащила маленькую сережку из уха и спрятала ее в карман. Сейчас я должна помочь детям, ради которых готовы умереть матери. Он просил два дня, но… Отойдя подальше от двери я разбежалась и ударила ее плечом. Дверь здесь непробиваемая, но мне нужно «достучаться» до охранников. Мой взгляд цепляется за серый камень под ногами и я, взяв его, ударяю по препятствию. Громкий, противный звук пролетает над головами скорбящих и растворяется ввсхлипах рыдающих. Черт, больно руку.

Я никогда не росла в семье и плохо понимаю какие должны быть отношения у матерей с детьми или мужа и жены, но… Я мечтала о том чтобы… Элла приходила чаще чем раз в неделю. Она была единственной кто не обзывала меня и не делала специально больно и я… улыбалась ей. Слыша со всех сторон «крыса» я могла прижаться к ней и вдыхать запах каких-то духов. Позже, она заговорила со мной не о психическом состояние маленькой девочки, а о солнце, что светит за стенами интерната. Даже зная, что эта женщина – генная сотворила, я не смогу вытравить из своей души крупицы памяти. Как я хотела, чтобы именно ОНА похвалила, только ОНА обняла и прижала к себе. Как сильно я ждала именно ЕЕ. Я не знаю, как живут дети в семьях и представить не могу, чтобы окровавленный ребенок приполз к своей матери. Да, ни одна женщина не позволит чтобы ее дитя подверглось насилию, а я… Я помню, как после операционной я заснула на руках Эллы, а она плакала, прижимая меня к себе и прося прощение. Тогда я не понимала за что, но сейчас знаю. Элла извинялась за бессилие перед Главой, которому они подчинялись, в ту неделю, когда я периодически приходила в себя – генная оберегала меня своими объятьями и я слышала, как она ругалась с кем-то и даже умоляла.

Эти женщины, что находятся в этой комнате, тоже бессильны и уже смирились с этим. Если бы в комнате были пленители, то матери бы тоже умоляли, царапались, но защищали своих детей. Поэтому ни одного охранника нет поблизости. А женщины упали духом, ведь рядом нет того кто может повлиять на ситуацию. У Эллы была связь с Главой, она даже ребенка его родила, а у этих матерей нет! Я опять ударилась о дверь и услышала глухой стук, нет такое не привлечетвнимание. Элла – ты хоть и подчинялась Рону Райву, но все – равно защищала девчонку, которая привлекала его внимание. Ты обрушила на себя всю его злость, именно поэтому когда Кристине исполнилось четырнадцать – тебя куда-то увезли. Я не знала где психолог, понятия не имела, что с ней делают, но весь день я просидела возле ее кабинета и проплакала всю ночь, поняв, что Элла больше не придет. Это единственный мой всплеск сильных эмоций в интернате и последнее отчаянье для души. Вырастая, я закрывала свои истинные эмоции, берегла свое сердце от боли, что может разорвать без ножа. Только сейчас… нужно достучаться до охранников, ведь у меня есть люди, ради которых нужно бороться. Хоть и старалась закрыться от всего мира и доверяла только Андрею, но… человек ведь ко всему привыкает!

– Откройте же вы! – Заорала я во все горло и подавилась. С моих рук стекала кровь, ведь я сломала все ногти пока колотила камнями, мое плечо и бедро, наверное, все в синяках, только дверь так и осталась запертой.

Руки дрожат от боли и перенапряжения, а я смотрю на исцарапанную дверь и пытаюсь предпринять хоть что-то.

– Спасибо за попытку, но мы даже всеми вместе не достучались. – Ко мне подошла женщина с грудной малышкой на руках и протянула грязноватый платочек. – Оботрись и попробуй поесть.

– Есть, когда дети, ради которых я сижу в НДКа, умирают не своей смертью? Отдыхать, когда будущее, к которому я стремлюсь, рассыпается серым пеплом на моих глазах? Я не для того весь мир готова перевернуть, чтобы в моменты когда можно что-то исправить претвориться спокойной девочкой! – Женщина испугалась прямого взгляда глаз этой девушки, а потом, посмотрев на ее руки, сказала:

– Ты вся в крови.

– Значит, каждая скотина в этом муравейнике почувствует мою ненависть. – Губы девушки усмехнулись, а мать, прижав своего ребенка к груди, отошла подальше от этой ополоумевшей. – Прости Кел… – Прошептали ее губы, а потом из ее горла вырвался крик. – Я ВАС НЕНАВИЖУ!!!

В подполе ничего не происходило. Здесь были лишь взгляды женщин направленных на сидящую на коленях девушку. Она сидела, придерживая руку покрытую синяками и кровоподтеками, а по ее бледным щекам катились слезы. Почему она плакала – никто не знал, но вместе со слезами на землю упало что-то полукруглое. Матери прижимали детей и пытались понять ход мыслей этой странной новенькой. Никто не видел ее в день пленения, но каждая понимала на подсознательном уровне – «она наша».

В разваленном здании был переполох, каждый генный чувствовал разрывающую боль в голове и пытался понять ее причину. Все бегали, ища, то что может помочь, но только один шел целенаправленно в сторону подземелья. Казалось, что его боль не трогает, но под черной маской мужчина глотал кровь, что лилась из носа, и кусал губы, чтобы пережить новый наплыв боли. За ним старались идти его подчиненные, но у них это плохо получалось. Поэтому открыв железную дверь, человек в маске первый увидел девушку, что смотрела на него со страшным блеском в глазах. Ее всепонимающий и насмехающийся взгляд замораживал всю кровь в теле, а запах крови, что нес с собой ее эмоции, расплавлял мозг.

– Заждалась я вас. – Спокойно проговорила девушка и потоки боли, что неслись по телам генных, исчезли, будто и не было их. – Поставили бы камеры или охрану, не то вызвать никого нельзя.

Женщины что сидели на полу увидели модификатов и кинулись в сторону дверей с мольбами, просьбами. Они протягивали руки и кричали, проклинали и умоляли, но мужчина, схватив обессиленную девчонку за шиворот, вышел из помещения и закрыл дверь перед носом матерей. За стенами послышались страшные крики и проклятья, ненависть потоком лилась нагенных, но не трогала их разум. Им главное чтобы крови не было, а про это никто не знает… кроме этой девчонки, что еле волочит ноги вслед за главным.

Первым делом, что сделал этот неизвестный в маске, так это вылил на меня ведро воды, а потом бросил мне в лицо полотенце и сел напротив. Розовая вода стекала по полу ручейками, а я смотрела в маленькие прорези маски и старалась не дрожать. Черт, как-то не подумала, что буду общаться с сильным противником. Только сжав полотенце и стуча зубами, я заговорила.