Роберт Вегнер - Истории мееханского пограничья. Том I. Север

– Мы еще не были официально представлены друг другу, Меехала. Меня зовут Кеннет, и я служу в Горной Страже.

Девочка не выглядела ни испуганной, ни обеспокоенной. Он не знал, нормально ли это для детей. Вроде как каждый ведет себя по–разному.

Она усмехнулась и прищурилась:

– Пасиму у ниво язисованае лисо? – показала на Вархенна.

– Так принято у меня на родине. – Широко усмехнулся десятник. Всем там так делают.

– Есенькам тозе?

– Детям?

Она свела брови один в один как ее мама:

– Ефф… сенькам, – и ткнула себя пальцем в грудь.

– А, девочкам. Да, тоже. Хотя не так сильно на щеках и лбу.

– Осень кьясива. Хацю сибе исунок.

Кеннет живо представил себе, что бы сказала, и чтобы сделала Лидия–кер–Зеаве, если бы застала свою дочку с бергенской клановой татуировкой на лице и вздрогнул.

– Хорошо, – протягивая руку девочке, сказал он. – Но только если мама разрешит.

Десятник усмехнулся:

– Пойдем, отведем тебя к тетушке Ене.

Вид маленькой фигурки, храбро вышагивающей меж двух вооруженных мужчин, вызвал некоторое оживление на постоялом дворе. Корчмарь вышел на порог и широко усмехнулся:

– Вижу, Горная Стража очень ответственно относится к своим обязанностям. Что она натворила?

– Не спрашивайте, хозяин. Где может быть Ена Венкод? – Кеннет показал пальцем за спину. – Двери закрыты, а мы обещали доставить малышку к опекунше.

– Не знаю, но большинство баб готовит пир за городом, будут костры, торговля, быка зажарят. Ищите там. Да, и Ваш десятник вернулся, тот, с собаками. Ждет внутри, я распорядился подать завтрак.

Десяток Берга подкреплялся колбасой и вчерашней кашей. В углу зала собаки дочиста вылизывали миски. При виде командира солдаты вскочили.

– Садитесь и продолжайте. – Махнул рукой Кеннет. – Неизвестно, когда следующий раз сможете перекусить. Что–нибудь нашел, Берг?

Десятник помотал головой:

– Ничего, господин лейтенант, немного лугов, пастбищ, парочка ям в земле. Ничего необычного. Собаки тоже ничего не почувствовали. – Он улыбнулся уголками губ. – Зато у Вас находка, как я вижу.

– Еще одна шутка о двух мужчинах и ребенке, Берг, и ты увидишь, как может разозлиться твой командир. Я хотел быть вежливым для капитанской вдовы, а теперь она свалилась нам на голову и…

Берг побледнел, сидящие за столом солдаты перестали есть, ложки замерли в воздухе.

– Что… – Кеннет проследил за их взглядами, и у него пересохло в горле.

Девочки возле него уже не было. Хватило мгновения, она протопала в угол зала, присела напротив самого большого из псов и протянула к нему ручки. Напротив Зедира, вожака стаи. Многочисленные шрамы, отрубленное ухо и пустая левая глазница красноречиво доказывали – он заслужил он свое положение не тем, что лучше всех приносил палку хозяину. Меехала потянулась и потрепала его по носу:

– Аёсяя сабаська.

В последней стычке в горах Зедир повалил на землю главаря шайки, и одним движением челюстей разорвал ему горло. При виде этого остальные бандиты побросали оружие. Сейчас он только махал хвостом и вывалил язык. Девочка дотронулась до того места, где вместо уха у пса был широкий розовый шрам, и время для всех остальных в зале замедлилось. Даже Берг, официальный собачник роты, не позволял себе такого.

– У сабаськи вава.

И ничего не произошло. Сто пятидесяти фунтовая зверюга, с которой Кеннет без раздумий пошел бы на медведя, опять махнула хвостом и еще больше вывалила язык. По невидимому никому сигналу остальные псы поднялись, и, подходя по одному, стали обнюхивать девочку. А она не обращала на это внимания, ее больше всего интересовал Зедир. Наконец встала и повернулась к Кеннету:

– Сабаськи.

– Собаки, – поправил он машинально, проглатывая слюну. – Да, я вижу. Они наши. Иди сюда, Меехала. Вархенн.

– Я, господин лейтенант.

– Спроси хозяина, не могла бы одна из его девушек заняться девочкой, пока мы не найдем опекуншу. – Десятник исчез за дверями. – Берг. Сиди. После еды возьмешь собак и обойдешь вокруг города. Приказ тот же, ищите чего–нибудь необычного. Дьявол, тот, кто наколдовал из воздуха стадо коз, должен оставить какой–то след.

– Козяськи.

– Я это уже слышал. Мама тебе не говорила, что только хорошие девочки получают козочку? Вот будешь хорошей и тогда, наверно, получишь. Ну что, Вархенн?

Десятник в дверях покрутил головой:

– Как сказал хозяин, все девушки сегодня свободны. После вчерашней ночи они очень… устали, – он ухмыльнулся. – Но найдет для нее какой– нибудь угол и игрушки. Чародея все знают, так что проблем не будет.

– Ну, тогда остальные приказы такие…

До полудня ничего не случилось. Ничего необычного, потому как город, готовящийся к празднику, бурлил жизнью. На ближних лугах зарождалась ярмарка, ставили прилавки, процесс сопровождался спорами о лучших местах, руганью и размахиванием руками. Вид мелькающих в толпе солдат остужал намерения самых вспыльчивых купцов, но не намного – они всего лишь не хватались за палки и топорища. Зато проклятия и ругань летели быстро и в огромном количестве. Кеннет, заглянув туда, понял бургомистра. В город приехало несколько сотен торговцев, а количество добра, ими завезенного, кружило голову. Каждый из них заплатил в казну достаточно монет за право торговать, и отмена праздника закончилась бы беспорядками. С одной стороны местные, готовящиеся к трем ночам неплохой забавы, с другой – купцы, ожидающие три дня торговли и набивания мошны. Падающих с неба четвероногих маловато для изменений в вековой традиции. По крайней мере для вессирцев.

Чуть поодаль готовили очаги, на которых будут жарить целых свиней, овец и баранов, на огромном столе группа женщин натирала травами освежеванные туши. Рядом расставили длинные столы и лавки, из города все время подносили корзины с хлебом, подносы с печеньем и бочки пива.

Как бы там ни было, а местным удалось устроить достойное развлечение.

Разделившись на маленькие группы, они все так же искали необычное. Странных запахов, неестественного колебания воздуха, мест, где человека внезапно охватывал бы озноб или жар. Расспрашивали горцев, не видел ли кто чего странного. Люди чаще удивлялись и отвечали: «Ничего, господин офицер, кроме падающих с неба коз». И взгляды при этом были жалостные и раздражительные одновременно.

Лейтенант начинал чувствовать себя идиотом.

Он как раз проталкивался через торжище, когда необычное чуть не свалилось ему на голову.

В воздухе хлопнуло, и крупная овца шлепнулась на ближайший прилавок. У глиняных кувшинов, горшков и тарелок не было никаких шансов. Животное покрутилось, разбрасывая остатки товаров, после чего ловко соскочило на землю и пошло по своим овечьим, не терпящим отлагательств, делам.