Сергей Малицкий - Очертание тьмы

– Чтоб я сдох! – разинул рот Клокс. – Ты слышал, Дойтен? Он издевается. Роут веселил меня не раз, но насмехаться надо мной себе не позволял. С чего ты взял всю эту чушь? Я не заметил буквиц на крупах коней.

– Не туда смотрел, – с улыбкой поправил усы Дойтен. – Сколько можно тебя учить, Клокс? Ты судья или я? А ведь ты ходил и в защитниках? Только мискан украшает сбрую коня всякой ерундой, и только снок кладет под седло потник с кожаной бахромой. Не согласен – выйди во двор да погляди на свою кобылу, если ее еще не расседлали. Или ты сам не заезжал на рынок в Сиуине и не подбирал себе снокский потник? Что касается третьего коня, только всадник высокого роста ладит так стремена. Значит, третий – ард, сеол или дорчи; кто еще отличается высоким ростом? Я ард и, признаюсь, не встречал ни одного снока, который хотя бы сровнялся со мной ростом. И я согласен, что на вороном в Граброк прибыл дорчи. Вот уж у кого поучиться скромности. Ничего лишнего в сбруе, зато каждый ремешок чуть шире обычного. И ни одной ненужной заклепки. Только то, что надо. А те, что есть, – зачернены. Я, правда, не понял, почему они все охотники…

– Однако на сером жеребце тоже ничего лишнего не было, – сдвинул брови Клокс. – А стремена выставлены так же, как и на гнедых. И заклепки зачернены. Почему ардка и почему женщина?

– Кстати? – поднял брови и уставился на Юайса Дойтен.

– Потому что во всей Ардане есть только один такой конь, – ответил Юайс. – И он принадлежит женщине, которая смогла с ним сладить. Я бы без особой нужды не взялся седлать этого жеребца.

– И кто она? – спросил Клокс.

– Глума. Слышал о такой?

– Глума?.. – донесся изумленный шепот из-под капюшона Гаоты.

– Что-то витало, – прищурился Дойтен. – Кажется, в предгорьях Черной Гряды ее зовут безумной бабой?

– Ну, я тоже слышал, что один из усмирителей Священного Двора слегка безумен, – рассмеялся Юайс.

– Гнусный поклеп, – отмахнулся Дойтен. – Если так и говорят, то только про усмирителя из первой тройки. Про Дэта. Я в порядке.

– Не сомневаюсь, – кивнул Юайс. – Только про Дэта говорят, что он безумен не слегка.

– Он сам когда-то был черным егерем, – подал голос Клокс. – Это просто так не проходит!

– Пожалуй, – прищурился Юайс. – Правда, сам недугами не страдаю. Но знаю по именам многих охотников с этой стороны гор, не только Глуму. Хотя с Дэтом не сталкивался… И поверь мне, Клокс, егеря в Граброке не просто так. И мне это не нравится.

– Значит, все-таки не бродяга? – крякнул судья. – Из егерей? Чего же не сказал раньше?

– Зачем? – пожал плечами Юайс. – К тому же это было давно.

– Давно? – фыркнул Дойтен. – Сколько тебе лет, наставник? Тридцать? Ну, тридцать пять? Что такое это твое «давно»?

– Десять лет прошло, – сказал Юайс. – Хотя я… наезжал к старым знакомым и позже.

– Поохотиться? – хохотнул Дойтен. – А до того? Ты что же, зеленым юнцом пристал к егерям? Или тебя таскали с собой, как мы вот эту девчонку? И ты стал егерем? Не смеши мою кобылу!

– Я был бы рад повеселить твою лошадку, но…

Юайс сдвинул рукав и показал серебряный браслет.

– Мать моя… – прошептал Дойтен. – Тэрский запяст? Именной? С заговором от укуса бешеного зверя и от колдовства? С клеймом тэрского короля? Говорят, что не так просто пройти испытания тем, кто хочет стать егерем. А уж чтобы получить такой знак…

– Жизнь испытывает, – пожал плечами Юайс. – Только дело не в браслете. Тем более что от укуса бешеного, да и любого, зверя он не помогает. Я снял с него все заговоры, незачем тянуть на себя внимание колдунов. А вот проходить с ним граничные дозоры королевств самое то…

– Вот как… – задумался Клокс. – А я еще дивился на твой меч… Отчего же ты… Впрочем, не мое дело. Кажется, что-то начинает сходиться. Вот Брайдем, старый пень! Ты ведь наставляешь воспитанников в следоведении?

– В том числе, – кивнул Юайс.

– И есть толк? – покосился на девчонку судья.

– Скоро узнаем, – неопределенно вымолвил Юайс.

– Узнаем… – пробормотал судья. – А почему Брайдем сделал из тебя защитника? Почему не усмирителя? Почему у него усмирителем баба? Эта… Пайсина?

– Может быть, потому, что я ее могу заменить, а она меня нет? – предположил Юайс. – И, кстати, защитника он из меня не делал. Мы с Роутом были представлены ими Двору по его просьбе. Разве не Белый Храм покровительствует Приюту? Верховные сэгаты мудры, если смогли предусмотреть необходимость подмены.

– Подмены! – напряг скулы Клокс. – Такого защитника, как Мадр, никто не заменит. Если бы он не пропал год назад, я б до сих пор горя не знал…

Клокс хотел сказать еще что-то, но из глубины трактира донесся странный, как будто судорожный хохот, сменившийся рыданиями. Вслед за этим сидевший в зале лекарь отодвинул пустое блюдо, поднялся, «околесил» брюхо и затопал к лестнице.

– Смотри, судья, чтобы Дойтен не пропал, – склонил голову, блеснув из-под локонов голубыми глазами, Юайс. – А то ведь выдаст тебе Брайдем на подмену Пайсину. Тогда ты точно наплачешься.

– С чего это я должен пропасть? – удивился Дойтен. – Хотя, Клокс, по мне так лучшего усмирителя, чем баба, и не придумаешь. Я, правда, так и не понял, с каким горем ты познакомился после исчезновения Мадра, но ты бы лучше в самом деле прикинул: что за охота намечается в Граброке? Уж не за нашей ли добычей прибыли умельцы?

– Бред, – отмахнулся Клокс. – Нет никаких драконов не только в этом королевстве, но и в соседних. Их вообще нет в Талэме! Попомни мои слова!

– Вот и посмотрим, – зевнул Дойтен. – Только я сначала прикончу трактирщика. Где, демон меня раздери, еда и вино?

Здоровяк хотел уже в третий раз испытать прикладом ружья прочность пола, но стук башмаков раздался снова, из‑за лестницы показались служки с подносами, на которых исходило паром что-то горячее и, судя по запаху, восхитительно вкусное, за ними мелькнула еще чья-то гибкая фигурка – одна или несколько, зазвенела жесть, загремела струя воды, и возникшая вокруг путников суета тут же обратилась приятностью. Четверке пришлось стянуть с уставших ног грязные сапоги, но жестяные корытца с горячей водой стоили мелких хлопот. Ловкие пальцы содрали со ступней подкисшие обмотки, направили ноги в горячее, подстелили ветхие холстинки и подставили низкие валенцы. Да что валенцы, если уж и запах баранины окончательно поселился в ноздрях, да и сама еда на придвинутом к лавкам столе требовала не только немедленно внимания, но и немалого усердия? До разговоров ли, если рот полнится слюной? Видно, хозяин трактира знал об этом, потому как появился, только когда часть угощения уже перекочевала в животы путников. Седой трактирщик был не только ниже ростом и шире телом, чем старик, что открывал четверке ворота, но и куда моложе его годами. Впрочем, ни его возраст, ни изрядный живот не умаляли его же бодрости, а уж шириной улыбки с ним состязаться было и вовсе бессмысленно. Правда, на мгновение он ее стер, когда прикрикнул на служек, повелев им убираться с глаз долой, да поторопил рыжую девчонку, которая шустрила под столом за четверых, ублажая ноги гостей трактира теплой водой, хотя и показала удивленное лицо из-под стола только однажды, когда обнаружила в своих руках не пару провонявших от долгой дороги мужских лап, а две тонких и изящных ступни.