Алла Вологжанина - На тропе Луны

А еще от него веяло таким спокойствием и силой, словно не беглый преступник, а минимум первый министр галактики пришел на бал. В честь себя, любимого.

Кларисса – при всей ее ослепительной красоте, даже в пене лиловых кружев, держащихся на честном слове, – совершенно терялась на фоне Евгения.

Она взглянула на Эррен с такой злостью – словно ножи метнула. Потом перевела глаза на Карину и усмехнулась.

И у Карины коленки подогнулись. Диймар снова перехватил ее за локти за спиной – в точности, как полчаса назад перед танцем.

– Приветствую всех собравшихся, – обратился ко всем и ни к кому конкретно Евгений. – До чего приятно видеть практически весь Высокий совет, пусть и в такой… условно-официальной обстановке. Великий знаккер Шепот, мое почтение…

Надо же, Карина и не заметила, что этот жутковато-прекрасный дед Диймара, глава Совета, тоже был на балу. Руки мальчика ощутимо похолодели.

– Уважаемые советники, знаккеры Радигер и Стогов, Марина Ферт… Эстебар Око… И, наконец, моя дорогая сестра, единственный символьер Высокого совета, Эррен Радова! Вас шестеро, включая главу Совета! Я считаю, этого достаточно для принятия судьбоносного решения.

Названные Евгением знаккеры заметно напряглись. Только старый Шепот хорошо держал себя в руках.

– Евгений, сейчас не время… – начала было Эррен, но брат не дал ей договорить.

– Не время для чего, сестрица? Спасать мир? А я думаю, как раз подходящий момент. Вот и цветы пилигримовых яблонь исчезают в ночи. – Он усмехнулся, легким взмахом сотворил в воздухе знак, словно снежинку нарисовал, и в его руку опустился свиток.

– Это копия моего недавнего письма к сестре, я зачитаю вам лишь часть…

Карина почти обрадовалась, что Диймар до синяков стискивает ее руки, а то она могла и в обморок грохнуться. До нее сразу дошло, что именно собрался зачитывать отец.

Звучным, прекрасно поставленным голосом Радов процитировал абзац, где говорилось о временной передаче Эррен Радовой прав на жизнь и судьбу Карины.

– Сегодня я намерен потребовать и получить мою дочь обратно, – закончил он свой короткий, но очень убедительный монолог.

Надо же, «мою дочь», «обратно». Как будто ее силком вырвали из рук любящего папочки… Карина шмыгнула носом.

– Никто не сомневается в твоем праве, – удивленно заговорила беловолосая дама, которую отец назвал Мариной Ферт, – но зачем тебе, знаккер Радов, понадобилось устраивать такое представление?

Евгений кивнул.

– Это именно представление, дорогая знаккер Ферт. И нам стоит его продолжить. Дело в том, что означенная барышня, которая сейчас находится под присмотром и охраной юного охотника Диймара Шепота, является последним детенышем волка как Однолунной Земли, так и Трилунья.

Это произвело эффект… даже не разорвавшейся бомбы… чего-то среднего между «к нам едет ревизор», «мы проиграли Вторую мировую» и «морская фигура замри». Выдох был единодушным. Знаккер Ферт в ужасе поднесла ладонь ко рту, Рыков сжал кулаки, старик Шепот нехорошо сощурился.

Карина снова нашла глазами Эррен.

Ну же, Эрр, сделай что-нибудь, ты же, блин, такая вся грозная и могущественная!

Тетка почувствовала этот немой крик, поглядела на девочку, но качнула головой. Лицо у нее было такое, словно вот-вот разревется, как маленькая, но что толку? «Прости», – сказала она одними губами. И зашептала что-то своему долговязому спутнику. Тот кивнул и прислонился к одной из колонн, поддерживавших крышу балкона. Ушел в ее глубину, не замеченный ни Евгением, ни Клариссой, ни тем более остальными гостями, занятыми перевариванием новости.

– А не пустые ли это слова, Радов? – Коренастый лысый знаккер Рыков не разделял всеобщего шока-оцепенения, потому что три недели назад в Дхорже именно он заверял письмо Евгения к Эррен, касающееся Карины.

– Вы предсказуемы, как любой законник, – подчеркнуто пренебрежительно бросил отец сквозь зубы. – Предвидя ваш вопрос, я принес это…

И он неуловимым движением подбросил в воздух крошечный, похожий на бусину шарик. Зрак.

Тот завертелся, вокруг него моментально образовалась прозрачная сфера. А в ней любой из присутствовавших мог легко рассмотреть густой хвойный лес и светловолосого мальчишку, сидящего на сосновой ветке. И гигантского волка-подростка внизу.

– Слезу, если в человека превратишься, – негромко, но внятно прозвучал голос мальчика.

И волк нырнул головой вперед, перекувырнулся через себя, чтобы в следующую секунду оказаться Кариной.

– Так-то лучше… – Голос мальчишки растаял, изображение побледнело.

Не помня себя от нахлынувших чувств – и злости, и обиды, и еще чего-то непонятного, что формулировалось как «дура-дура-дура», – Карина изо всех сил впечатала свой каблук в ногу Диймару. Тот зашипел, но не выпустил. Вот черт, он что, не слабее волчонка?

– Еще раз, и получишь, – пообещал мальчик ей на ухо.

– Я предложил бы замедленный просмотр, на случай, если кто-то не поверил своим глазам. Но это несколько неприглядно, а я не хочу унижать дочку, – смягчившимся голосом произнес Евгений.

Тон его был близок к елейному, но глаза по-прежнему смотрели холодно и внимательно.

– Чего вы хотите добиться всем этим? – спросил знаккер Шепот.

– О, всего лишь признания своей неограниченной власти над населенной оборотнями и людьми территорией Трилунья. От земель народа элве до Тающих островов, от Ледяного океана до Огненного. Надеюсь, давнее предложение Высокого совета еще в силе. Добавим к нему право на жизнь любого детеныша волка в двух городах луны. Это залог выживания нашего витка, видите ли…

– Да ты рехнулся, мальчишка? – зашипел глава Совета.

– Отнюдь, – откровенно насмешливо отозвался «мальчишка». – Подключите свой здравый смысл, Высокий советник! По нашим законам, я вправе лишить детеныша жизни, поскольку это мой детеныш, родной, плоть от плоти моей.

– Вы этого не сделаете!

– Вы уверены? Потому что это чревато омертвением еще одного куска этого прекрасного мира? О, не волнуйтесь! На мой век пространства хватит, не здесь, так на Однолунной Земле. К тому же умертвить детеныша можно с величайшей выгодой для себя. Я ведь потомственный охотник, вы забыли? Я владею ритуалом Иммари и могу продлить свою жизнь до бесконечности. А Лев Трилунья давным-давно… как это? – Евгений издевательски рассмеялся, – отринул свою львиную долю. И сгинул.

Карина пыталась собрать мысли в кучу, но получалось плохо. Судя по всему, отец не знает о Митьке. Значит, Люсия не рассказала о нем Клариссе. Тогда какого еще, черт возьми, волка упоминала Клара? Тогда, в библиотеке…

Кстати… где Митька?

Она собрала волю в кулак, кое-как выдохнула и сфокусировала зрение. На террасе Митьки не было. Женька стояла одна, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Ну а кому сейчас легко?