Андрей Величко - Третья попытка

Наш катамаран заметно просел, но, так как его паспортная грузоподъемность даже с одним дюралевым каркасом составляла семьсот кило, а объем поплавков – два кубометра, я не очень волновался. И дал полный газ, направив «Катран» к нашему острову.

Спасенные жались к мачте. Те, что похилее, обнялись и сидели слева, а могучий гном расположился справа, напротив меня.

Вдруг Катя хихикнула и потеребила меня за рукав.

– Вадик, только посмотри, какая женщина! Ты таких наверняка никогда не видел. Вот уж из кого получилась бы всем фотомоделям фотомодель! Как бы Ксюха не заболела от зависти.

Я пригляделся к вцепившейся друг в друга паре слева. Сначала мне показалось, что женщина – это которая чуть потоньше и постройнее, но вскоре увидел свою ошибку. Впрочем, она была неудивительной, больно уж несерьезные размеры имел отличительный признак. Не будь шерсть мокрой, я бы его вообще не заметил.

– Куда ты вытаращился? – веселилась Катя. – Это парни, а мадемуазель сидит прямо напротив тебя. Не потеряй голову от лицезрения такой неземной красоты!

Когда мы пристали к берегу, нас уже встречали Ксения с Пашей. Мужчина держал в руках ружье.

– Не бойтесь, они мирные! – закричала Катя, когда катамаран только вошел в бухту. – Лучше натяните навес и разведите костер, а то они вымокли и замерзли. Есть они тоже хотят, причем довольно сильно. И пить.

Первыми на берег сошли пассажиры. Затем на песок спрыгнула Катя. Паникер глянул на нее и опять испугался, заканючив свое «ану, ану». Гномиха фыркнула и повторила воспитательный прием, только теперь парню прилетел не подзатыльник, а могучий пинок, от которого он приобрел неплохое ускорение.

Вскоре гости были отведены под спешно натянутый тент, а мы с Пашей начали вытаскивать катамаран на берег. Точнее, я только помогал, а сам думал о том, с какой неожиданной стороны сегодня раскрылась моя женщина.

Ведь она почувствовала, что где-то неподалеку нуждающиеся в помощи аборигены, еще до того, как увидела плот! Из положения сидя заметить его было невозможно, да и стоя нужно было точно знать, куда смотреть. И потом она, кажется, неплохо понимала не только то, о чем бормочут наши гости, но и что они чувствуют.

Я вспомнил, как часто Катя угадывала мои желания еще до того, как сам я мог их толком осознать. Правда, особым разнообразием они не отличались, но все же…

– Тебе же раз десять говорилось, что я у тебя колдунья, – заявила Катя и, сев рядом, потерлась щекой о мое плечо. – А ты не верил, хотя видел, что я буквально читаю твои мысли. Впрочем, только те, что относятся ко мне. Хочешь, открою страшную тайну? Когда я тебя увидела в первый раз – там, на лестнице, – мне уже тогда отчаянно захотелось, чтобы ты обратил на меня хоть какое-то внимание. И ведь обратил же!

Я вспомнил этот момент, и мне стало страшно. Сам же потом удивлялся, почему остановился перед тяжело дышащей старухой и предложил ей помощь! А ведь вполне мог и не остановиться. И как бы я теперь жил – без Кати?! Она бы, наверное, уже умерла, если бы не та встреча.

– Спасибо. – Я обнял любимую и начал нежно целовать. – За то, что не дала пройти мимо.

Катя ответила на поцелуи. К действительности нас вернуло деликатное покашливание Паши, а потом раздался голос Ксюши, лишенный даже малейшего намека на деликатность:

– Неужели еще не нацеловались за столько времени на острове? Пашка! Учись, оболтус великовозрастный, как надо относиться к женщине.

Павел смущенно хмыкнул, а Ксения продолжала:

– Кать, я нашим гостям отдам бычков? А вы потом для пирога еще наловите.

Мы подошли к костру, около которого сидели спасенные. По дороге Катя успела шепнуть, что раньше она понимала только меня, а до того – моего деда, но сейчас хорошо чувствует и эту здоровенную троглодитиху.

– Она, кажется, неандерталка, – уточнил я. – И наверное, тоже колдунья вроде тебя.

Наших бычков гости слопали мгновенно, даже не удосужившись пожарить. После чего закусили половинкой голубя, а потом Катя принесла тарелку и вывалила на нее аж три банки тушенки из неприкосновенного запаса. Я же осматривался – мне что-то показалось немного неправильным. Вскоре удалось понять, что именно.

К моменту прибытия гостей дров у нас было совсем немного – как раз подошло время заготавливать новую партию. А тут вовсю горел здоровенный костер. И, кажется, где-то здесь имелось небольшое полузасохшее дерево. Где оно? Вместо него торчит совсем короткий огрызок.

– Мощная баба, – с уважением в голосе пояснил Павел. – За пять минут его на поленья переломала. Вот так, об колено – хрясть, хрясть! Аж смотреть страшно было.

– Вот и нечего смотреть куда не надо! – встряла Ксения. – Сходи лучше к ручью за водой, они уже всю выпили.

После импровизированного завтрака наши женщины сели беседовать с гостями. Катя с неандерталкой, а Ксения – с парнями. Видно было, что они боятся всех нас, кроме присевшей рядом с ними невысокой полноватой докторши. Мы с Пашей немного посмотрели на это дело. Что удивительно, Катя с гостьей, кажется, неплохо понимали друг друга. А вот про Ксюшу и ее собеседников этого сказать не получалось. Она непрерывно тараторила, а парни таращились на нее с обалделым видом. Впрочем, на нас они уже оглядывались не с таким страхом.

Немного полюбовавшись на оригинальные посиделки, мы разошлись – Паша за дровами, а я за водой.

Перед сном Катя успела рассказать мне о том, что узнала от неандерталки.

– Это мать с сыновьями. Язык у них очень простой и чисто интуитивный. Вроде русского непечатного, где сравнительно небольшой набор базовых слов позволяет выразить что угодно. Так заинтересовавшее тебя «ану» – это нога. «Ану-ану» – не две ноги и не двуногий, а длинноногий. Так они зовут внешне похожих на нас существ, которые на них периодически нападают. Например, соседнее племя целиком уничтожено совсем недавно. А сейчас взялись уже за племя наших гостей. Оно не может уйти, все равно догонят. Тем более что у них есть раненые, которых среди людей не принято бросать.

– А мы тогда кто?

– Тоже люди. Разделение идет не по длине ног, а по какому-то другому параметру. Вроде как чатлане и пацаки в «Кин-дза-дза», только определяется это без приборчика. Апа, так зовут нашу гостью, пыталась объяснить мне, как они оказались в море, но я не поняла. Зато поняла другое. У них способностями к невербальному общению обладают только некоторые женщины. Их зовут великими матерями. Так вот, Апа – великая мать. Я тоже. В принципе бывают еще и величайшие, но очень редко. Апа, например, ею никогда не станет, потому что у нее всего двое детей и больше не будет – она уже старая. Но я, по ее мнению, смогу. Особенно после того, как у меня появятся дети. И вот теперь скажи мне на милость, чего ты ждешь уже целых пятнадцать минут? Неужели не хочешь, чтобы я стала величайшей матерью?